Особенность исторического пути развития осетинского народа, отразившегося на формировании его идеологии, породила целую мозаику религиозных представлений. По своему происхождению и эволюции они имеют весьма сложную историю, что подтверждается этнографическими и фольклорными материалами.
Первые этнографические сведения об осетинах относятся лишь к 1604 г. и принадлежат русским послам Михаилу Татищеву и дьяку Андрею Иванову, прошедшим тогда через Дарьяльский проход в Грузию [1], а затем Никифору Толочанову и дьяку Алексею Ивлеву, проследовавшим в 1650 году по Дигорскому ущелью в Имеретию, и сообщившим весьма важные сведения о населении этого района Осетии. Огромный интерес в этом плане представляет труд грузинского царевича Вахушти "География Грузии" [2], содержащий не только географическое описание почти всей Осетии конца XVII в., но и некоторые ценные этнографические сведения (о занятиях осетин, их нравах, обычаях, религиозных верованиях и т. д.). Важные этнографические сведения содержатся в документах, составленных русскими миссионерами из Осетинской духовной комиссии и русской военной администрацией на Кавказе. Более подробные сведения по этнографии осетин стали поступать со второй половины XVIII в. после посещения Осетии некоторыми путешественниками и учеными (Л.Л. Штедер [3], И.А. Гюльденштедт [4], Я. Рейнегс [5], П.М. Паллас [6] и др.). Много ценного этнографического материала обнаруживается в трудах исследователя осетинского языка Г.Ю. Клапрота [7], путешественников по Осетии первой половины XIX в. Гакстгаузена [8] и Коха [9]. Наиболее содержательны данные по этнографии осетин в работах А.М. Шегрена (1794 – 1855), автора первой научной грамматики осетинского языка и статьи по дохристианским религиозным верованиям осетин [10]. К первой половине XIX в. относятся также "Письма Х.Ш. … к Ф. Булгарину, или поездка на Кавказ" [11], "Осетия" и "Осетинские адаты" А. Г. Яновского[12]. Середина XIXв. ознаменована выступлением большого числа новых авторов – Н. Г. Берзенова "Новый год осетин Владикавказского округа", "Осетинский обряд сидения мертвецов", "Очерк осетин", "Из записок об Осетии", "Очерк Осетии. Дигория" и др. [13], В. Ф. Переваленко "Осетинский праздник хор-хор" [12], В. С. Толстова [14] и др. В этих работах дается описание праздников, связанных с дохристианскими культами: погребальных и поминальных обрядов и других явлений духовной жизни осетин.
Религиозные верования осетин, связанные с ними обряды и обычаи привлекали к себе внимание представителей русской православной церкви (Иоанн Болгарский, Иосиф Владикавказский), царской администрации (Л.Л. Штедер, К. Красницкий), российских ученых (А.М. Шегрен, В.Ф. Миллер, М.М. Ковалевский, Г.Ф. Чурсин и др.).
В Осетии, с утверждением в конце XVIII в. царской администрации, официально признавалось существование двух религий – христианства и мусульманства. А те воззрения, которые выходили за их рамки, объявлялись язычеством или пережитками прошлого. Однако ни христианство, ни мусульманство не пустили глубоких корней в сознание народа, который в своей основе остался на позициях исповедания архаичных форм религии, уходящих своими корнями в язычество.
Несмотря на богатый материал и наличие большого количества научных работ, освещающих различные компоненты системы религиозных взглядов осетин, исследователи часто дают противоположные оценки. В исследованиях архаичных форм религиозных воззрений осетин поражает разнообразие терминов, которыми определяются верующие осетины: "забывшие христианство иноверцы", "язычники", "полуязычники", "слабые в вере христиане", "приверженцы нецерковной обрядности" и их религия: "язычество", "двоеверие", "дохристианская религия", "народные верования", "традиционные верования", "национальная религия осетин", "православно-языческий синкретизм". Это далеко не полный перечень определений, используемых исследователями (Иосиф [15], Иоанн Болгарский [16], И.А. Гюльденштедт [4], А.В. Дирр [17], Г-Ю. Клапрот [7], В.Б. Пфафф [18], В.Ф. Миллер [19], Д.Кравчинский [20], А.Х. Магометов [21], Б.А. Калоев [22] и др.) с XVIII века по настоящее время. Для определения дохристианской и домусульманской религиозной системы в науке используется, с некоторыми оговорками, термин "язычество". По отношению к осетинам впервые данный термин употреблен в 1780 году главой Осетинской духовной комиссии Иоанном Болгарским. После он стал встречаться в трудах российских дореволюционных ученых от И.А. Гюльденштедта до В.Ф. Миллера, а через них – и в работах современных исследователей. Однако ни в одном из них не уточняется содержание, вкладываемое в данный термин. Обычно исследователи исходят из того, что язычество "предполагает и многобожие, и приношение жертв" [23].
В "Толковом словаре живого великорусского языка" В. И. Даля "язычество" определяется как "идольство, кумирство, идолопоклонство, обожанье природы или истуканов замест Бога" [24]. В "Библейской энциклопедии", изданной в конце XIX века русской православной церковью, говорится следующее: "Это слово ("язычник" – Ф. Т.) прилагается священными писателями иногда к неверующим в истинного Бога, но вообще и в том же самом смысле ко всем незнающим и не призывающим имени Его (Иерем. X. 25). В новейшее время им означаются все люди, не оглашенные евангельскою проповедью спасения и еще не принявшие христианства" [25]. Из данного определения следует, что церковь относила к "язычеству" все формы религии, кроме христианской. В современном же "Словаре русского языка" термин "язычество" определяется как "общее название древних религий, характерной особенностью которых в отличие от христианства, буддизма, ислама является многобожье" [26], т. е. политеизм. Но, наверное, согласимся с исследователем славянского язычества Б. А. Рыбаковым, утверждающим, что "нет более туманного и неопределенного термина, чем "язычество" [27]. Далее автор пишет: "При всем несовершенстве и расплывчатости слова "язычество", лишенного научного терминологического значения, но крайне широкого и полисемантического, я считаю вполне законным обозначение им того необъятного круга спорных вопросов, которые входят в понятие первобытной религии: магия, анимизм, пандемонизм, прамонотеизм, дуализм и т. п. Разнообразному и разнородному комплексу вполне соответствует многообразный в своем наполнении термин – "язычество". Нужно только отрешиться от его узкого церковного понимания и помнить о его полной условности" [27].
Если данное утверждение Б. А. Рыбакова в полной мере определяет содержание (суть) славянского язычества, то к осетинским верованиям оно трудно приложимо, и с ним можно согласиться только частично. На дохристианские и домусульманские религиозные воззрения осетин огромное влияние оказали монотеистические религии, вследствие чего понятие "осетинское язычество" не может быть исчерпано каким-либо из вышеперечисленных толкований термина.
При употреблении термина "язычество" по отношению к традиционной религии осетин было бы вернее подразумевать под ним только его изначальное значение –"народный" (от древнеславянского "языг" – "народ", "народный", "то, что характерно народу").
Осетины признают только одного Бога – "Хуыцау / Хуцау"-а. Он не только "великий Бог" ("стыр Хуыцау / устур Хуцау"), но и единственный ("иунæг Хуыцау / еунæг Хуцау"), не имеющий равных – "æмбал кæмæн нæй / æмбал кæмæн нæййес" (букв. "кому нет равного"). Остальные небожители воспринимаются не как Боги, а как ангелы ("зæдтæ / изæдтæ") или архангелы ("дауджытæ / идаугутæ"). У осетин существует и понятие "святой" ("уас"), но оно также не нарушает иерархию сакрального. То, что отношение осетин к своим ангелам и святым противоречит в некоторых случаях канонам ислама и христианства, ни в коей мере не предполагает исповедание многобожия. Приношение жертв также – не показатель язычества. Одним из столпов ислама является справление праздника "Курбан-байрама", в основе которого – жертвоприношение. Жертвоприношение не чуждо и христианству. Таким образом, термин "язычество" в таком понимании неприемлем к определению современной религиозной системы осетин. Употребляя термин "язычество" по отношению к традиционной религии осетин, мы должны, скорее всего, рассматривать его как понятие, выражающее комплекс первобытных воззрений, верований, обрядов, идущих из глубин тысячелетий и послуживших основой современной синкретической религиозной системы осетин.
Изучая истоки религиозных верований осетин, нетрудно разглядеть в них пережитки почти всех древних форм религии. Так, многочисленные примеры из быта и фольклора свидетельствуют о значительном распространении среди народа в прошлом тотемических верований – веры в происхождение людей от животных – покровителей, которым они поклонялись или почитали их, а также связанные с тотемизмом суеверные представления о некоторых птицах (ласточке, удоде, вороне, сове и др.). Определенное место в древних верованиях осетин занимал фетишизм. [26: 470-472]. "Каждая семья имеет свой уважаемый предмет, которого втайне боится и которому оказывает глубокое уважение", – отмечал Н.Ф. Дубровин [28].
Пережитки древних религиозных верований в наиболее яркой форме сохранились в магических обрядах и культе осетин. До сих пор существует много колдовских обрядов и средств, призванных "уберечь" человека от "сглаза", козней недруга и от злоключений дьявола. С помощью магических приемов "отпугивают" злых духов, не допуская их приближения. В быту магические действия наблюдаются в свадебных и родильных обрядах, а также в начальный период воспитания ребенка. Магическими обрядами и действиями сопровождал горец многие виды труда. Магические обряды, призванные обеспечить урожай, сохранились вплоть до XIX века. Существовали также магические "способы" предохранения посевов от гибели, вызывания дождя в засуху и т. п. В верованиях осетин прослеживаются также пережитки древних анимистических представлений. Особенно живуча вера в души и духи. Понятия осетин о загробном мире представляют несомненный интерес для характеристики их древней идеологии. Он рисовался им в более грандиозных (в несколько раз больших), чем реальный мир, размерах. Последний называется у осетин призрачным миром ("мæнг дуне / мæнгæ дуйне"), а потусторонний мир – "истинным", "действительным", "большим миром" ("æцæг дуне / æцæг дуйне", "стыр дуне / устур дуйне"). В нем каждый покойник занимал то место, которое он заслужил своими земными деяниями. Соответственно им одни там "блаженствовали" ("пребывали" в раю – "дзæнæты / дзенети"), другие за свою неправедную жизнь и дела на земле переносили тяжкие испытания и мучения ("пребывали" в аду – "зындоны / зиндони" [29]).
Культ предков яркое проявление получил в культе очага. Очаг становился святилищем семьи, алтарем, у которого потомки приносили предкам жертвы, посвящали им поминальную пищу. Кроме того, очаг выполнял функцию жертвенника в религиозном культе осетин [21: 474-477].
Следующим большим разделом религии осетин являются "хозяйственные" культы. Осетины как древний земледельческий народ создали множество земледельческих обрядов и поверий. Земледельческий труд породил и божества – покровителей, среди которых главным является "Уацилла" [30]. У осетин был развит также скотоводческий культ. Скотоводческое хозяйство породило многочисленные верования и обряды. Культ скотоводов включал в себя некоторые обряды, призванные магическими действиями "способствовать" увеличению поголовья скота, оградить животных от падежа и "дурного глаза" и пр. В числе хозяйственных культов осетин большой интерес представляет культ охоты. Последний интересен прежде всего тем, что он как древнейший культ сохранил и самые древние черты религиозного мировоззрения осетин. Некоторые архаические обряды, связанные с охотой, сохранились в своей первобытной чистоте до недавнего времени [31].
Религиозное мировоззрение осетин, как и любого народа, складывалось в течение многих веков. Оно имеет несколько различных пластов, возникших в разные эпохи и в разной этнической среде [22]. На ранние формы религиозных представлений осетин, относящиеся к древнеиранскому пласту, огромное влияние оказал и кавказский субстратный элемент. Религиозные верования, которые сложились у осетин на кавказской почве, отличаются весьма близким сходством с подобными же у соседних кавказских народов. Это отмечают в своих исследованиях многие кавказоведы [32].
Ко времени начала христианизации и мусульманизации населения после присоединения Осетии к России, языческая система осетин достигла своего апогея. К этому времени традиционная религия, хотя и не была зафиксирована в письменной форме как Библия и Коран, но уже имела стройную систему, которая была едина для всех осетинских обществ. Единство системы традиционной религии прослеживается как в религиозных воззрениях, так и в религиозных ритуалах и обрядах. Даже те религиозные обряды, которые были характерны только для конкретного ущелья, села и даже рода, не выходили за рамки общеосетинской религиозной системы. В то же время на традиционные верования огромное влияние оказало раннее христианство.
Как отмечал В. И. Абаев, десять веков христианства не могли пройти бесследно. На старые верования наложился мощный слой христианской терминологии и обрядности [33]. Большинство языческих святых приобрело христианскую оболочку, присвоив христианские наименования: "Уастырджи/Уасгерги" [34] (св. Георгий), "Уацилла" (св. Илья), "Уас Никкола" [35] (св. Николай), "Фæлвæра" [36] (св. Флор и Лавр), "Мыкалгабыртæ" [37] (св. Михаил и Гавриил), "Мады Майрæм" [38] (Богоматерь). Под влиянием христианства среди осетин утвердились некоторые праздники ("комахсæн" [39], "куадзæн" [40], "кæрдæгхæссæн" [41], "зазхæссæн" [42], "урсы къуыри" [43] и др.). Но, будучи христианскими по происхождению, эти праздники имели сугубо языческое содержание. Как показывают исследования, ранний период христианизации алан-осетин протекал на протяжении многих веков (VI – X) [22:283]. Однако и в тот период, по свидетельству средневековых авторов, непосредственно побывавших у алан, христианство получило слабое развитие, а среди населения преобладали дохристианские верования. Так, Вильгельм де Рубрук писал, что "аланы – христиане по греческому обряду, имеющие греческие письмена и греческих священников… не знали ничего, имеющего отношение к христианскому обряду, за исключением только имени Христова" [44].
Фактически, христианские элементы, заимствованные еще в аланскую эпоху, растворились в традиционной религии, в результате чего ко времени нового этапа распространения христианства, осетины исповедывали синкретическую религию.
Синкретический характер традиционной религии был подмечен многими исследователями. Так в 70-х гг. XIX в. академик Н.Ф. Дубровин писал: "Из смеси различных верований и понятий в народе образовалась своя собственная религия, одинаково пригодная христианину, магометанину и язычнику" [28:292]. Хотя с утверждением Н.Ф.Дубровина можно согласиться отчасти. Собственная религия у осетин существовала до проникновения к ним христианства и мусульманства. Раннее христианство и ислам оказали влияние на традиционные религиозные воззрения осетин, но не заменили ее.
Второй этап распространения христианства относится к XVIII веку – к началу развития русско-осетинских отношений. В целях колонизации Северного Кавказа, желая привлечь на свою сторону осетин и обеспечить себе свободный проход по Дарьяльскому ущелью в Закавказье, самодержавное правительство стало принимать активные меры к христианизации осетин. Для этих целей в 1745 г. была основана Осетинская духовная комиссия, началось крещение осетинского населения. Еще более активно занималось распространением христианской идеологии в Северной Осетии "Общество восстановления православного христианства на Кавказе", учрежденное в 1860 году и действовавшее до 1917 года. Христианство внедрялось среди осетин больше административными мерами, чем церковными проповедями. Нередко дело доходило до репрессий. Но, тем не менее, население к христианской церкви оставалось равнодушным [31:334]. В этой связи, служивший в 60-х гг. XIX века в качестве царского администратора К.Красницкий писал: "Надо заметить, что осетины, исповедывающие православную религию, совершенно равнодушны к религии, следовательно, весьма слабы в ней.… Это видно хотя бы в том, что большая часть духовенства постоянно обращается с просьбами к местным властям о принятии полицейских мер для того, чтобы заставить народ ходить в церковь, соблюдать посты, говеть, крестить младенцев и прочее. Полицейские меры, само собой разумеется, не приносят пользы, а крайний вред делу религии. Часто оскорбленный наказанием туземец не задумывается и совершенно отступиться от церкви… Плохо дело, если приходится прибегать к принуждению" [45].
Этот же факт отмечал позже и академик Н. Ф. Дубровин: «Прошло с тех пор (с начала крещения осетин – Ф.Т.) почти целое столетие, и осетины весьма мало подвинулись в религиозном отношении. Они и в настоящее время весьма плохие христиане» [28:293]. В результате духовенство «вынуждено прибегать к полицейским мерам», чтобы заставить народ ходить в церковь, соблюдать посты, говеть, крестить младенцев и т. п. Но все принудительные меры только восстанавливают туземца и после наказания за неисполнение обрядов осетин, не задумываясь, совершенно отступается от религии [28:294].
Видимо, по этой причине священнослужители шли на уступки религии осетин. Характерной чертой насаждения христианства в Осетии являлось лояльное отношение миссионеров к традиционным верованиям и культам. Христианство сосуществовало вместе с традиционной религией, а во многих случаях уступало ему. Меньше всего христианство распространилось в горах, где господствовала традиционная религия [22:289].
Еще более поверхностным было влияние мусульманской религии, хотя и с нею осетины познакомились довольно рано. Первые упоминания о знакомстве алан-осетин с исламом относится к VIII-IX вв. Так, арабы, одержавшие в 737 году победу над хазарами в Дагестане, в последующее время (VIII-IX вв.) усиленно пытались распространить ислам на Северо-восточном Кавказе, достигая и границ Алании [21: 487]. Со второй половины VII века арабы на захваченных территориях Дагестана стали насаждать ислам. При этом они прибегали не только к силе оружия, но и к мирным средствам, в частности, к налоговой политике. Те, кто принимал ислам, освобождались от подушной, а иногда и поземельной подати. Вскоре арабы развернули и миссионерскую деятельность. В результате, через некоторое время ислам в Дагестане стал распространяться все дальше в горные селения. Этот процесс растянулся на столетия, причем значительная часть населения, особенно в горах, оставалась приверженцами прежних верований вплоть до конца XV века [46]. По всей видимости, это движение не распространилось дальше Дагестана, и можно говорить лишь о некотором знакомстве части аланского населения с мусульманской религией.
Второй же этап распространения ислама среди осетин относится к началу и середине XIX века. Мусульманство принимали как протест против насаждения царской администрацией своих порядков, в том числе – христианства.
Таким образом, к концу XIX века осетин официально причисляли к двум конфессиям – христианству и мусульманству. Традиционная же религия объявлялась пережитком язычества, а исследователи религиозных воззрений осетин данный факт относили к смешению языческих верований с христианством или мусульманством. Но необходимо отметить, что осетины придерживаясь традиционной религии, никогда не путали «язычество» с христианством или мусульманством. Фактически к началу XX века у осетин существовало двоеверие. Большинство осетин, официально признавая себя христианином или мусульманином, и даже справляя определенные требования этих религий, продолжали одновременно придерживаться традиционной религии.
Двоеверие продолжает существовать и в настоящее время, хотя намечается переход к единоверию. Часть осетин, принимая христианство (в основном – иеговисты) или мусульманство (как правило, ваххабистского толка), полностью начинает отвергать традиционные религиозные воззрения. В то же время, часть осетин, объявляя себя приверженцами традиционной религии, отвергают и христианство и мусульманство. Но определенная часть продолжает исповедовать двоеверие.
Примечания:
1. Бентковский И. Материалы для истории кавказских казаков. Моздокские крещеные осетины и черкесы, называемые «Казачья братья» // «Ставрапольские губернские ведомости», 1880, №3, 5, 6.
2. Вахушти царевич. География Грузии / Известия Кавказского отдела Русского географического общества. 1904. Вып. XXIV. Т. 5. – 241 с.
3. Штедер Л. Л. Дневник путешествия из пограничной крепости Моздок во внутренние местности Кавказа, предпринятого в 1781 году / Осетины глазами русских и иностранных путешественников (Ссоставит. Калоев Б. А.). – Орджоникидзе, 1967. – С. 27-70.
4. Гюльденштедт И. А. Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа. – СПб., 1809.; Описание кавказских земель / Осетины глазами русских и иностранных путешественников (XII – XIX вв.). – Орджоникидзе, 1967. – С. 87-89.
5. Рейнеггс Я. Общее историко-топографическое описание Кавказа / Осетины глазами русских и иностранных путешественников. – Орджоникидзе, 1967. – 266 с.
6. Паллас П. М. Заметки о путешествии в Южные наместничества Российского государства в 1793 и 1794 гг. / Осетины глазами русских и иностранных путешественников. – Орджоникидзе, 1967. – 266 с.
7. Клапрот Г.Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807 – 1808 гг. / ОРФ СОИГСИ, ф. 4, оп. 1, д. 6. – 90 с.
8. Гакстгаузен А. Закавказский край. Заметки о семейной и общественной жизни. Ч. II – СПб., 1857. – 164 с.
9. Koch K. Reise durch Russland nach dem Kaukasischen Isthmus in den Jahren 1836, 1937 und 1838, BD II, Stuttgart und Tubingen, 1843.
10. Шегрен А. Религиозные обряды осетин, ингушей и их соплеменников при разных случаях. – М., 1847.– 216 с.
11. Письма Х. Ш. … к Ф. Булгарину, или поездка на Кавказ //«Северный архив», 1828, №5.
12. Косвен М. О. Материалы по истории этнографического изучения Кавказа / Кавказский этнографический сборник. Вып. II, 1958. Вып. III, 1962. – 246 с., 321 с.
13. Берзенов Н. Г. Из воспоминаний об Осетии / «Кавказ», 1852, № 5, 67.; Из записок об Осетии / «Кавказ», 1852, № 65.; Очерки об Осетии / «Кавказ», 1850, № 15.; Очерки Осетии / Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах. Т. I. – Цхинвали, 1981. – С. 98 – 103.
14. Толстой В. С. Поездка в Осетию в 1847 году. Из служебных воспоминаний В. С. Толстого / "Русский архив". Кн. 2. – М., 1875. – С. 265 –268.
15. Доношение грузинского архиепископа Иосифа и архимандрита Московского Знаменского моностыря Николая императрице Елизавете Петровне, ноябрь 1742 года. Центральный государственный архив древних актов. Ф. 199, кор. 184, ч. 2, д. 17, л. 2. / Опубл.: Блиев М. М. (составитель). Русско-осетинские отношения в XVIII веке. Сборник документов в 2-х тт. Т. 1. – Орджоникидзе, 1976. – С. 30.
16. Великому господину преосвещеннейщему Антонию епископу Астраханскому и Ставропольскому Осетинской комиссии от протопопа Иоанна Болгарского нижайшее доношение 18 июля 1780 г. // АВПР, ф. Осетинские дела, оп. 128/п., д. 1, лл. 1387-1395. / Опубл.: Материалы по истории Осетии. Т. 1. – Орджоникидзе, 1933. – С. 167-172; Опубл.: Блиев М. М. (составитель). Русско-осетинские отношения в XVIII веке. Сборник документов в 2-х тт. Т. 2. – Орджоникидзе, 1984. – С. 383-387.
17. Дирр А. В. В Тагаурской и Куртатинской Осетии / Известия Кавказского отделения императорского Русского Географического общества. Т. XXI.– Тифлис, 1911.– С. 257-276.
18. Пфафф В.Б. Принятие осетинами мусульманской веры / ССКГ, т.1. – Тифлис, 1871. – С. 84-87.
19. Миллер В.Ф. В горах Осетии. – Владикавказ, 1998. – 513 с.
20. Кравчинский Д. Краткие исторические сведения об Осетии в связи с распространением в ней христианства. – Полтава, 1909 // ОРФ СОИГСИ, ф. 9, оп. 1, д. 2. – 13 с.
21. Магометов А.Х. Культура и быт осетинского народа. Орджоникидзе, 1968. – 568 с.
22. Калоев Б.А. Осетины. – М., 1971. – 286 с.
23. Фидарова-Исаева З. Г. Осетинская книга на арабской графике / Известия ЮО НИИ, вып. IX. – Цхинвали, 1958. – С. 7; История Северо-Осетинской АССР: С древнейших времен до наших дней. В 2-х т. Изд-е 2-е. Т. 1. – Орджоникидзе, 1987. – С. 32; Хрестоматия по истории осетинского народа. Т. 1 (Сост. Санакоев М. П.) – Цх. 1993.– С. 12; Биджелов Б. Х. Социальная сущность религиозных верований осетин.– В. 1992. – С. 3-14.
24. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 4. – М.-СПб., 1882. – С. 675
25. Библейская энциклопедия. Репринтное издание труда архимандрита Никифора 1891 г. – М., 1990. –С. 816.
26. Словарь русского языка. В 3-х тт. Т. 4. – М., 1984. – С. – 781.
27. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. – М., 1981. – С. 3.
28. Дубровин Н. Ф. Осетины. История войны и владычества русских на Кавказе, т.1, кн.1, 1871. – С. 323.
29. У современных осетин-мусульман для обозначения религиозного понятия "Ад" чаще используется заимствованное из арабского языка "джаханнам" – "дзахана", "дзаханаман".
30. Уацилла – громовержец, покровитель хлебных злаков и урожая. Ему было посвящено несколько святилищ, самое известное из которых – Тбау-Уацилла – находящееся на горе Тбау в Даргавском ущелье Северной Осетии. В июне, перед началом сенокоса, повсеместно в Осетии в его честь справлялся праздник.
31. Магометов А. Х. Общественный строй и быт осетин (XVII – XIX вв.), - Орджоникидзе, 1974. – С. 324-327.
32. Калоев Б. А. Осетины. – М., 1971. – С. 235-236; Инал-Ипа Ш. Д.. К абхазо-осетинским культурным связям / Происхождение осетинского народа. – Орджоникидзе, 1967. – С. 47-51; Лавров Л. И. Домусульманские верования адыгейцев и кабардинцев / Исследования и материалы по вопросам первобытных религиозных верований. – М., 1959. – С. 117 – 126.
33. Абаев В. И. Дохристианская религия алан // Избранные труды. Религия. Фольклор. Литература. – Владикавказ, 1990. – С. 104.
34. Устырджи (у дигорцев – Уасгерги) – самое почитаемый ангел (зæд/изæд) у осетин, покровитель мужчин, путников, воинов. По представлениям осетин, Уастырджи является посредником между богом и людьми. Ему посвящено самое большее количество святилищ, которые разбросаны по всей Осетии, его именем названы и такие известные святилища, как "Реком", "Дзвгъисы дзуар", "Хетæджы дзуар" и др. Ежегодно в ноябре в течение недели широко и торжественно отмечается праздник в его честь. Ни одно осетинское застолье не обходится без тоста-кувда в честь Уастырджи.
35. Уас Никкола – покровитель хлебных злаков и урожая. Как правило, Никкола считается покровителем равнины (плоскостных осетин), в то время как Уастырджи воспринимается как покровитель гор (горных осетин). Ежегодно в честь Никкола и по сегодняшний день выходцы из Лезгора (Дигорское ущелье) продолжают справлять праздник. Необходимо отметить, что все выходцы из Лезгора являются мусульманами.
36. Фæлвæра – покровитель мелкого скота, главным образом овец. Он – самый кроткий и добрый ангел (зæд) в осетинском пантеоне небожителей. Ежегодно ранней весной в честь Фæлвæра справляли праздник возле его святилища, на который от каждого дома приносили три пирога, молочные продукты, пиво. В его честь запрещалось принесение в жертву животных.
37. Мыкалгабыртæ – покровитель плодородия. К нему обращались с просьбой послать богатый урожай хлебов, увеличить стада, избавить людей от болезней и других невзгод. Согласно легендам, святилище в его честь в Касарском ущелье возникло на месте, куда упала одна из трех слез Бога, пролитых по поводу гибели нарта Батраза. Ежегодный праздник у его святилища отмечается в мае месяце в течение двух недель.
38. Мады-Майрæм – покровительница женщин, прежде всего женского плодородия, особо почитавшаяся молодыми девушками и женщинами детородного возраста.
39. Комахсæн – (букв. "связывание рта") один из календарных праздников зимнего цикла осетин-христиан, предшествовавший великому посту (мархо).
40. Куадзæн – (букв. "отпускание рта") осетинская номинация Пасхи. Пасха у осетин была праздником увеселительно-поминального характера, исключение составляли только ряд горных районов Осетии, где в день "Куадзæн" запрещалось поминать покойников.
41. Кæрдæгхæссæн – поминовение усопших в начале весны.
42. Зазхæссæн (у дигорцев "Назуйхист") – день поминовения умерших, приуроченный к Вербному воскресенью.
43. Урсы къуыри – постная неделя.
44. Калоев Б. А. Осетины глазами русских и иностранных путешественников.–Орджоникидзе, 1967.–С.13.
45. Красницкий К. Кое-что об Осетинском округе и о правах туземцев его // Газ. «Кавказ», 1865, №29.
46. Авксентьев А. Ислам на Северном Кавказе. – Ставрополь, 1984. – С. 10.
Кандидат филологических наук,
старший научный сотрудник СОИГСИ
Таказов Федар Магометович
при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна |
