Главная > Ранние аланы > Формирование дружины

Формирование дружины


2 декабря 2010. Разместил: 00mN1ck
Интересные данные по этому вопросу дают элитные могильники архаических скифов Северного Кавказа. Они содержат весьма наглядный материал по структуре военной организации ранних номадов, поэтому рассмотрим их подробнее.

Внутри военной организации скифов, если судить по кавказским материалам, четко прослеживается дифференциация. Среди погребальных комплексов составом и богатством сопровождающего инвентаря выделяется группа захоронений военной аристократии.

Со времени выхода работ М.И.Ростовцева, посвященных скифам, в науке твердо установилось мнение о скифской принадлежности прикубанских курганов: у ст. Келермесскои, Костромской, Воронежа, Уля и др., а по времени они относятся к периоду возвращения скифов из переднеазиатских походов (Ростовцев 1918, с.34; 1925, с.310). Особо следует выделить Келермесские элитные курганы, т.к. они дают наиболее полную картину захоронений аристократии архаических скифов /В.М.Массон различает могилы 1) pядовых воинов, 2) состоятельных скифов, и 3) знати; в последней группе выделяются еще «царские» курганы (Массон 1976, с. 174-176)/.

Из кургана №1 Келермесса (раскопки Шульца) происходят такие замечательные предметы, как знаменитая золотая «пантера», украшавшая щит; акинак с золотой отделкой рукоятки и ножен; отделанная золотом парадная секира; золотая диадема в виде ленты, украшенная цветами и розетками, чередующимися с фигурками птиц и солнечными дисками; золотое навершие (наконечник) с изображениями свернувшегося хищника; бронзовые наконечники стрел. В архивных материалах среди находок упоминаются бронзовые удила, чешуйчатый панцирь и два копья.

В составе инвентаря кургана №3 немало вещей, получивших всемирную известность: золотая диадема в виде ленты с розетками, подвесками и головой грифона в центре; серебряный ритон; два золотых украшения ручек ассирийского трона с львиными головами; круглая золотая пластина с изображением летящей пощади; и др.

Среди инвентаря кургана №4 — золотое налучие с изображениями оленей и «пантер», серебряное зеркало, покрытое золотым листом с художественными изображениями; золотая пластина с изображением летящего барана; бронзовый котел: бронзовые и костяные наконечники стрел; два железных наконечника копий, один из которых длиной 70 см; и т.д. Размеры гробницы кургана № 4 — 10,65x10,65 м, вдоль западной стороны камеры лежали скелеты лошадей. В одном из курганов, раскопанных в 1904 г. Н.И.Веселовским, обнаружены два бронзовых раннескифских шлема (Ильинская, Тереножкин 1983, с.58-72).

Согласно анализу М.И.Ростовцева, кубанские погребения скифских «царей» значительно сложнее описанного Геродотом. Покойника привозили на катафалке; в жертву приносилось огромное количество лошадей. Погребались «цари кубанских скифов в полном вооружении, в богатой одежде, с большим количеством драгоценной утвари». Заметную роль играли медные котлы, о которых говорил и Геродот, с кусками туш жертвенных животных, и большие греческие глиняные амфоры, вероятно, наполненные вином (Ростовцев 1918, с.63-64).

Из других погребений скифской знати примечателен 15-метровый курган в Уле. На глубине 5,5 м находилась платформа с останками около 50 лошадей. Чуть глубже - шатрообразная конструкция, а вокруг скелеты 360 (!) лошадей. Здесь же богатый сопровождающий инвентарь. Отметим и находку в Костромской богато украшенного щита, принадлежавшего, возможно, скифскому вождю (Markowin, Muntschajew 1988, C.86).

Выразительным памятником является Краснознаменский курганный могильник на Ставрополье, состоящий из 9 захоронений военной аристократии. Курган №1 В.Г.Петренко считает возможным причислить к разряду «царских». Его высота изначально достигала 15 м, диаметр — 70 м, окружавший ров был 25-метровой ширины, глубина 3,5 м. К разряду захоронений высшей аристократии относятся курган 1984 г. на окраине Ставрополя и курган №2 группы II у с. Новозаведенное. В этом же районе исследованы варианты менее богатых воинских захоронений VII-VI вв. до н.э. Высота насыпей доходила до 4,5 м, что свидетельствует о высоком социальном статусе погребенных, т.к. сооружение таких курганов требовало затрат труда значительного числа людей (Степи..Л989, с. 217-218).

Из археологических находок последних лет выделим результаты раскопок В.М.Батчаева (1985) у Нартана - селения, расположенного на Центральном Кавказе у лесистых гор Передового хребта. Погребенных в Нартановских курганах В.М.Батчаев справедливо относит «к привилегированной прослойке общества». На наш взгляд, их можно отнести к военно-служилой знати, дружинникам. Причем, судя по нартановским материалам, в среде скифской военной аристократии уже имела место дифференциация - достаточно сопоставить комплексы 9 и 10 или 20 и 21 (Батчаев 1985, с 27-30 42-43, 45).

В социальном плане очень интересен курган № 16, хотя он оказался почти полностью разграбленным. Его выделяют самые крупные размеры, сложность погребального ритуала, посвящение усопшему нескольких коней, расположение камня-стеллы на вершине насыпи (в отличие от курганов 11, 17, 20, где они были скрыты под курганной насыпью), что также подчеркивает особый социальный статус покойного. Здесь же обнаружены остатки железного пластинчатого панциря и железного меча, которые традиционно рассматриваются в качестве атрибутов власти (Мелюкова 1964, с.46; Батчаев 1985, с.45). Рукоятка одного из мечей и ножны имели золотую обкладку из тонкого листа. Можно предположить, что в кургане № 16 погребен дружинный вождь. Курганы № 9 и 20 по размерам и богатству инвентаря также можно отнести к захоронениям вождей.

Большинство курганов содержало по два одновременных захоронения; одно обычно находилось в скорченном положении и сопровождалось незначительным инвентарем кобанского типа; другое — в вытянутом положении, отличалось богатством и набором скифского вооружения. Вполне резонно предположение об этнических различиях между погребенными и зависимым положением первого.

Заметное место в нартановских комплексах занимают оружие и доспехи. Почти в каждом кургане обнаружены наконечники стрел (от 1-3 до 100 и более), в 9 могилах найдено по одному наконечнику копья, а в одной — сразу два. Защитный доспех представлен остатками пластинчатых панцирей, обнаруженных в 5 погребениях (в двух случаях пластины были железными), и литым бронзовым шлемом. Последний аналогичен шлемам т.н. «кубанского» типа. Из 7 известных подобных находок две приходятся на Центральный Кавказ и 5 — на Прикубанье (VI в. до н.э.).

Нартановские находки кардинально меняют устоявшиеся представления о месте и роли тяжелой (панцирной) конницы (дружины) в структуре войска ранних скифов. Со времен Геродота, назвавшего скифов превосходными стрелками, бытовало мнение, что их основное оружие — лук и стрелы. Археологические материалы вроде бы говорили об этом же, т.к. во многих мужских (а после раскопок А.И.Тереножкина — и в женских) погребениях обнаружены наконечники стрел. Вплоть до недавнего времени не признавалось наличие у скифов эффективного оружия ближнего конного боя. Акинак — короткий меч (длиной 40-60 см) для этой цели явно непригоден, длинных рубящих мечей было известно мало, значение короткого копья недооценивалось, а использование длинных копий отрицалось.

Начнем с длинных мечей. Только в ходе последних раскопок в Кабардино-Балкарии их обнаружено несколько; и не только в Нартане, но и. например, у сел. Лечинкай Чегемского района (Батчаев 1985, с.15). Вообще же, по данным А.И.Мелюковой, (1964, с.46-47) такие мечи у скифов составляли около 15% от найденных ; при этом мечи длиной до 1 м и более встречались редко, а самые ранние экземпляры (VII в. до н.э.) происходят с Северного Кавказа (Степи. ..1989, с.93). Очевидно, надо согласиться с A.M. Хазановым(1971, с.69): мечи у скифов не стали ведущим оружием и встречаются, преимущественно, в погребениях аристократов (дружинников). В этой связи напомним, что наиболее архаичные мечи (VII в. до н.э.) в ножнах с золотой обкладкой, были парадными; их поразительное сходство объясняется производством в одной и той же мастерской, хотя один меч найден в Келермессе на Северном Кавказе, а другой — в Мельгуновском кургане Северного Причерноморья (Черненко 1980). Это еще раз свидетельствует о принадлежности мечей элите скифского общества.

Второстепенное значение меча в вооружении всадника отмечено античными авторами (см., например: Плутарх. Александр. XVI). Ксенофонт (О коннице. XII. 11-12), подробно описывая снаряжение конника, меч не упоминает (Черненко 1971, с.361). В то время как у сарматов, по Т.Сулимпрскому, во II в. до н.э. длинные мечи вместе с пиками стали главным оружием (Сулимирский//Архив СОИГСИ, с. 18).

Другой вид наступательного вооружения скифов — копья длиной, как правило, 1,7 — 2 м. Но еще у ранних скифов появились копья длиной 2,5-3,1 м. Е.В.Черненко называет их «штурмовыми» по аналогии с копьями тяжеловооруженных сарматских воинов, изображенных на стенах боспорских склепов. Если короткое копье держали в одной руке, то длинное — в обеих. Им можно было достать как конного, так и пешего воина. Целые пики найдены в кургане VI в. до н.э. в Подолии (Т.Сулимирский) и на Никопольщине (А.И.Тереножкин). Если размеры могилы не позволяли положить копья целыми, их ломали (Черненко 1984, с.231-234). В Нартановском могильнике обнаружено 10 наконечников копий; В. М. Батчаев по наконечнику и сохранившимся деталям одного из них восстановил возможную длину копья — 2,75 м (Батчаев 1985, с.30).

Из предметов защитного доспеха ранних скифов реже всего встречается щит. В архаичных материалах Северного Кавказа их крайне мало, но они интересны. Вспомним отмеченный выше щит со знаменитой золотой «пантерой» из Келермесского кургана № 1. В Костромском кургане VI в. до н.э. на Северном Кавказе обнаружен круглый щит, покрытый сплошной железной пластиной; в центре эмблема — золотой олень. Из более поздних находок отметим щит с покрытием из железных пластин, найденный в кургане IV в. у г. Орджоникидзе; на нем укреплена массивная бронзовая рыба (Степи.. 1989, с.94). Редкие находки щитов объясняются не ограниченным их использованием, а плохой сохранностью дерева, из которого чаще всего изготовлялись щиты (Е.В.Черненко).

Представители скифской военной аристократии имели и более основательное защитное вооружение — (кожаные) панцири с пластинчатым набором (железным, бронзовым, костяным). Т.Сулимирский появление данного вида защитного доспеха на юге России в VII-VI вв. до н.э. связывал со скифами. Первые панцири, по его мнению, изготовлялись из бронзовых пластин; постепенно они дополнялись широкими боевыми ремнями, сделанными либо из маленьких железных или бронзовых пластинок, либо из длинных узких полосок, нашитых на кожу, и латами из толстой кожи (Сулимирский// Архив СОИГСИ, с. 18-19). Наиболее ранняя северокавказская находка остатков панциря из кургана № 9 у хут. Красное Знамя датируется VII в. до н.э. (Степи...1989, с.94). В Нартановском могильнике обнаружены остатки 5 панцирей: двух из железных пластин, двух из бронзовых и железных, одного — из костяных.

На основании новых находок В.Р.Эрлих недавно пересмотрел традиционную дату появления наборных чешуйчатых панцирей и поясов на юго-востоке Европы — VI в. до н.э. — и согласился с мнением В.И. Козенкрвой об их появлении на Северном Кавказе в новочеркасское время (с рубежа VIII-VII вв. до н.э.). К переднеазиатским истокам восходят появившиеся в комплексах Новочеркасского клада колесницы и колесничья упряжь. Они выступают как атрибут наиболее значимых воинских погребений и возникают, скорее всего, под влиянием знакомства с войском Ассирии и Урарту во главе с предводителями-колесничими. Согласно В.Р. Эрлиху (1994, с. 84-86, 119-122), упряжь колесницы на Северном Кавказе была, вероятно, индикатором принадлежности их носителей к сословию воинов-колесничих, аналогичных древнеиранской касте «стоящих на колеснице».

Шлемы, кажется, не являлись обязательными даже для самых знатных и богатых скифов. На это указывает, например, отсутствие шлема в Чертомлыке — одном из самых богатых курганов (если, правда, он не был оттуда похищен). Данный вид защитного доспеха скифам известен еще в VII в. до н.э. Поскольку большинство находок шлемов сделано в Прикубанье, основным местом их производства считается Северный Кавказ (Батчаев 1985, с.40-41) (в древностях VI в. до н.э. их обнаружено 7). Интересен бронзовый шлем из Фаскау Северной Осетии, найденный П.С. Уваровой. Последняя находка такого рода — бронзовый шлем из Нартана: полусферической формы, с вырезом для глаз в виде двойной арки. Вдоль нижнего края шлема по окружности — 9 отверстий для прикрепления кожаной бармицы (там же).

Имеются определенные основания для постановки вопроса об использовании средств тяжелой защиты для боевого коня. Геродот, описывая вооружение массагетов, отмечал: «Точно так же лошадям на грудь они надевают медные панцири...» (Доватур, Каллистов, Шишова 1982, с.93). Собственно скифские материалы по этому важному вопросу еще крайне малочисленны. Возможно, это связано с недостаточной изученностью скифских памятников Северного Кавказа. Тем не менее, уже имеющийся материал позволяет предположить использование скифами средств защиты и для коня. Возможно, для этой цели служили конские массивные бронзовые налобники (Черненко 1971, с.37).

В связи с рассматриваемым вопросом интерес представляет тип скифских каменных изваяний, которые обычно изображают наиболее полно вооруженных воинов. Из учтенных В.Г.Петренко пяти статуй на всех были широкие боевые пояса, на четырех — шлемы, панцири, мечи, у трех изображены топоры, колчаны, ногайки (чем подчеркивалась принадлежность изображенного лица к всадничеству) (Петренко 1986, с. 169).

Известные на сегодня северокавказские археологические данные о видах вооружения и защитного доспеха всадника и его коня у скифов позволяют нам присоединиться к высказанной почти четверть века назад гипотезе Е.В.Черненко о существенной роли тяжелой (панцирной) конницы (дружины) в структуре военной организации ранних скифов. Более того, судя по Нартановскому могильнику, внутри самой дружины имела место дифференциация (иерархия).

Возникновение тяжелой конницы традиционно связывается с Передней Азией. Так, А.С.Юнусов полагает, что восточное рыцарство генетически восходит к панцирной коннице Древнего Востока. Вооружение всадников III-I вв. до н.э. состояло из тяжелого доспеха, нередко закрывавшего тело воина до колен, шлема, копья, меча, иногда лука со стрелами. Зачастую доспех имели и лошади. Этих конных воинов в античной литературе именовали катафрактариями (от греч. «катафракта» — доспех воина) (Юнусов 1986, с. 101).

По мнению Т. Сулимирского, тяжелая кавалерия была известна еще ассирийцам; от них ее заимствовали скифы и сарматы. К концу IV в. до н.э. хорезмийцы и массагеты сформировали специальные подразделения тяжеловооруженной кавалерии и разработали особые способы ее использования в бою. Катафрактарии вели сражение в тесном боевом порядке (в отличие от средневековых рыцарей, исход боя решавших в индивидуальных поединках). Распространителями этой тактики в Европе, как полагает ученый, были сарматы (Сулимирский//Архив СОИГСИ, с. 19). Сходных взглядов придерживается и А.М.Хазанов (1971, с.67-75).

М.Б.Щукин полагает, что новая тактика конного боя и новый род войск — тяжеловооруженная конница катафрактариев — родились у азиатских кочевников в столкновениях с греко-македонскими армиями Александра и его наследников, что позже сыграло свою роль, когда столкнулись Парфия и Рим (Щукин 1994, с. 140).

Приведенные выше скифские материалы дают право предполагать, что именно у них в конце VII-VI вв. до н.э. (а может быть и раньше) оформилась тяжелая конница. Тактика скифской панцирной конницы не отличалась, очевидно, от тактики катафрактариев других народов и регионов. Косвенные данные об этом приводит Диодор в описании борьбы наследников Перисада за боспорский престол в конце IV в. до н.э. Союзниками одного из братьев — Сатира — «были греческие наемники в числе не более двух тысяч и столько же фракийцев (сираков — Ф.Г.), а все остальное войско состояло из оюзников-скифов в количестве двадцати с лишком тысяч пехоты и не менее десяти тысяч всадников» (Диодор 1991, с. 154).

Как видно, войско Сатира фактически состояло из скифов; не удивительно, что оно было выстроено «по скифскому образцу». Сам Сатир «по скифскому обычаю стал в центре боевого строя... окруженный отборными воинами»; в последних можно усмотреть панцирную конницу. Именно она сыграла решающую роль в битве на р. Фат. Сначала «отборные воины» (катафрактарии) скифов в кровопролитной схватке разбили свиту царя противника, как и скифы стоявшую «в центре боевого строя» (видимо, также панцирная конница), а затем, изменив направление удара, разгромила пехоту противника (там же, с. 154-156).

Резюмируя изложенное, присоединимся к мнению Е.В.Черненко: у скифов Северного Кавказа еще в VI в. до н.э. (а не в сарматских степях IV-II вв. до н.э.) «появилась сильная конница, способная успешно сражаться в открытом бою с конным и пешим противником» (Черненко 1971, с.38). Возможно (в свете последних изысканий В.И.Козенковой и В.Р.Эрлиха), эту дату можно будет удревнить до рубежа VIII—VII вв. до н.э.

Таким образом, у скифов Северного Кавказа в период переднеазиатских походов оформилась панцирная конница — дружина. Внутри специальных отрядов конных воинов существовала определенная иерархия, нашедшая отражение в дифференциации погребальных памятников и сопровождающего инвентаря. Появление у скифов Северного Кавказа слоя новой, военной по происхождению, аристократии, свидетельствует о далеко зашедшей социальной стратификации. Позиции военной аристократии характеризует тот факт, что главное оружие военной аристократии — меч — стал символом бога войны Ареса (Бессонова 1983, с.23). В этой связи привлекает внимание большой курган Синташты в Азии, определяемый археологами как погребальный комплекс, трансформированный в святилище. Конструкция этого кургана, при сооружении которого каждый ярус камеры-клети на 3/4 заполнялся камышом, напоминает описанное Геродотом (со слов информаторов) возведение «в каждой области скифов святилища Ареса», на вершине которого водружался железный меч. Почитание божества-покровителя воинов В.М.Массой склонен («скорее всего») возводить к эпохе степной бронзы, когда появились боевые колесницы, совершившие переворот в военном деле древнего мира (Массон 1994, с.3). С.С.Бессонова относит это событие ко времени архаических скифов, особо подчеркивая, что символом бога войны стал меч — главное оружие формирующейся военной аристократии (Бессонова 1983, с.23).

Фольклорное отражение этого явления находим в эпосе осетин. Бог-воин, бог-меч грозный Батрадз преследовал других языческих богов. Где он их настигал, там и убивал (Нарты каджыта 1975, с.245-247). По верному наблюдению Ж.Дюмезиля, «хотя Батрадз и не Арес, спустившийся в ранг эпического персонажа, все же это эпический персонаж, соответствующий по природе Аресу ...» (Дюмезиль 1990, с. 14).

Скифы ежегодно нагромождали гору хвороста, служившую пьедесталом для бога-меча Ареса, и вокруг нее во множестве приносили в жертву пленных и животных. Точно так же в эпосе нарты устраивали для бога-меча Батрадза нагромождение из ста возов обгорелых деревьев, а вокруг находились люди, затем поголовно перебитые Батрадзом (Абаев 1982, с.51; Дюмезилъ 1976, с.253-257; 1990, с.22-23). Акт рассечения мечом представлялся язычникам творческим актом, воплощением рассечения Хаоса божественным фаллосом, в результате чего возникло Мироздание. В связи с этим слова со значением «меч» иногда соотносятся со словами со значением «жить». Сравним гот. hairius «меч» с осетин, сагуп «жить» (Маковский 1996, с.210).

Кроме нартовского, во многих других эпосах мира меч отождествляется с молнией — атрибутом бога-громовержца. Вспомним меч-молнию Индры, пламенеющий меч Вишну, происхождение из молнии священного меча в японском мифе. Интересно, что в Ветхом Завете в Книге Пророка Иезекииля в уста Господа вложены следующие слова: «скажи: меч, меч наострен и вычищен... вычищен, чтобы сверкал, как молния». И немного далее вновь повторяется: «вычищен для истребления, чтобы сверкал как молния» (Библия гл. XXII, 9, 10, 23).

В некоторых мифах меч, изготовленный из небесного огня, является оружием богов и культурных героев, сражающихся с чудовищами - Мардук, разрубающий Тиамат; архангел Михаил, мечом карающий Люцифера, и др. (Мифы..1992, с. 149).

Культ меча был присущ не только скифам. Аммиан Марцеллин указывал на аналогичный культ у алан: «У них нельзя найти ни храмов, ни святилищ... Однако они вонзают в землю меч и после варварского обряда поклоняются ему, как Марсу, покровителю тех мест, в которые они вторгаются» (перев. Я.Лебединского). В отличие от скифов, у алан символом Марса служил не короткий меч — акинак, а длинный меч — оружие аристократов. Вероятно, от алан культ меча переняли готы. Позднее миф, в центре которого был меч бога войны, переняли гунны; стать обладателем этого меча мечтал Аттила. По словам Приска, уверенность Аттилы «укрепилась еще больше, когда был найден меч Марса, который скифские цари всегда держали при себе». В средние века скифский культ меча, возможно, имел еще одно продолжение: меч играл важную символическую роль у рыцарей (ритуал посвящения в рыцари, хранение в головке различных реликвий, крестообразная, наподобие христианского символа, форма меча). Подобная значимость меча, истоки которой нельзя найти ни у римлян, ни у германцев, вполне могла быть унаследована от алан в период Великого переселения народов (Лебединский 1997, с. 196-200).

Итак, меч — оружие военной элиты, всадников — у ираноязычных племен очень рано стал символом бога войны, тем самым подчеркивая особый статус военной аристократии — членов специальных отрядов профессиональных конных воинов.

Возможно, такому военному отряду с внутренней иерархией принадлежал могильник Бесшатыр в Казахстане. К низшему слою дружинников (при всей условности данного понятия применительно к рассматриваемому времени) принадлежали малые курганы высотой 1-2 м и диаметром 6-18 м. Один из таких — курган № 25 — дал довольно обильный материал. В нем были погребены два воина. У каждого с правой стороны лежали железные акинаки, а с левой — остатки колчанов с бронзовыми наконечниками стрел (всего около 50); на остатках одного из колчанов — два украшения в виде спаянных крупных золотых зерен. Слева от одного из погребенных — остатки деревянного щита и пояса.

В дополнение к Бесшатырским укажем на курган 12 могильника Жуантобе, в 1956 году раскопанного алма-атинскими археологами Е.И.Агеевой и А.Г.Максимовой. Он имел насыпь высотой менее 0,5 м и диаметром 10 м. При очевидной бедности сопровождающего инвентаря особенно выразительно захоронение коня с украшенной конской сбруей (Ставиский 1966, с. 103, 110, 112).

Знатным воинам, отличившимся в походах, принадлежали курганы высотой 5-6 м и диаметром 30-45 м. Показательно захоронение знатного воина в кургане Иссык высотой 6 м и диаметром 60 м. В подкурганной площади обнаружено два захоронения. Центральная могила из-за неоднократных ограблений полностью деформирована. Боковая могила оказалась непотревоженной, останки захороненного и погребальный инвентарь сохранились полностью. Среди предметов выделим золотые пластины, бляхи и бляшки различных форм, золотую статуэтку архара, золотые перстни и т.д. Из оружия обнаружены остатки железного меча, кинжала и ножен, золотой наконечник стрелы. Всего в данном кургане найдено свыше четырех тысяч золотых предметов, бронзовое зеркало, 31 глиняный, металлический и деревянный сосуды, серебряная ложка и т.д. Реконструированный кафтан погребенного представлял собой роскошную одежду, сплошь украшенную золотыми бляхами, «и скорее напоминал сверкающий чешуйчатый панцирь, чем просто кафтан». Поверх кафтана находился парадный, тяжелый и массивный пояс, украшенный 16 золотыми бляхами-накладками. По заключению К.А.Акишева, пышность и богатство одежды иссыкского сака были рассчитаны не только на внешний эффект. «Главное назначение одежды было в возвеличении личности вождя, возведении его в ранг солнцеподобного божества» (Акишев 1978, с. 10, 15, 17, 23, 49-56).

Размеры Кургана Иссык относятся ко второй группе (по принятой классификации) и явно уступают так называемых элитным, «царским» курганам 10 . Но богатейший сопроводительный инвентарь позволяет видеть в погребенном обладателя высокого социального статуса. Б. А.Литвинский счел даже возможным этот курган назвать «княжеским захоронением» (Литвинский 1982, с.34). Правда, определение «княжеский» кажется привнесенным из другой эпохи. Часть инвентаря иссыкского кургана обычна для погребений знатных воинов во всей евразийской степи: оружие, посуда, богатая утварь. Золотую стрелу и плеть с золотой рукоятью Е.Е.Кузьмина сопоставила с авестийским рассказом о том, как верховный бог Ахура Мазда вручил золотую стрелу и хлыст первому царю иранцев Йиме — сыну солнца, чтобы тот расширил землю, ставшую тесной для скота и людей. С тех пор золотая стрела и хлыст стали эмблемами владык ираноязычных племен (Кузьмина 1977, с.91). Учитывая то обстоятельство, что курган Иссык не относится к элитарным, но имеет богатый сопровождающий инвентарь, погребенного в нем следует считать не вождем племени, а военным предводителем, или военным вождем .

Вместе с тем, специалисты обратили внимание на то, что наряду с предметами, символизирующими власть и воинское сословие, в иссыкском кургане найдены предметы, характерные для жрецов (шаманов) — бронзовое зеркало с кусочками охры и расшитая символическими украшениями шапка. Согласно Л.А.Лелекову, погребенные в «царских» усыпальницах Приаралья вожди архаических ираноязычных племен являлись носителями религиозно-магической и воинской функций (Лелеков 1976, с. 9).

В этой связи здесь уместно привести наблюдение В.И.Абаева, по которому до появления металлов «люди больше верили в колдунов, чем в воинов». Однако затем резко возросла роль вооруженного металлическим оружием бойца. Герой-воин стал теснить героя-шамана. Переходный период разложения родового строя, перехода от шаманской к воинской идеологии создал и героя переходного периода: полувоин-полуколдун (Абаев 1994). В нартовском эпосе таким героем является, например, Сослан. Если другой герой-воин — Батрадз полагается только на tyx «силу», то Сослан, помимо силы, нередко прибегает к xin . Это слово имеет два значения: «хитрость» и «колдовство» (Абаев 1989, с.201-202). Интересно, что в кабардинском варианте нартовского эпоса Сослан, как подчеркивал Л.Г.Лопатинский, «скорее волшебник, чем богатырь» (Лопатинский 1891, с. 19).

Возможно, знатный воин из иссыкского кургана был таким героем переходного периода.

В комплексах кочевников последних веков до н.э. появляются длинные мечи и защитное вооружение, свидетельствующее о наличии слоя катафрактариев в войске номадов той поры. Так, например, в могильнике Гяур-IV (Присарыкамышская дельта Амударьи) в курганах 2 и 6 найдены длинные мечи, аналогичные мечу из кургана 63 могильника Тумек-кичиджик. Эти длинные всаднические мечи, очевидно, предназначались для борьбы с такими же тяжеловооруженными всадниками. Подобным оружием поражают друг друга воины на бляхе из кургана 2 Орлатского могильника. Существование в Приаралье тяжелого доспеха уже в Ш-П вв. до н.э. подтверждается находкой пластинчатого панциря в мавзолее Чирик-Рабата и изображением катафрактария на лошади, покрытой защитной попоной-доспехом, на фрагменте фляги из Хумбузтепе (Маслов, Яблонский 1996, с. 172-174).

К этому же времени относится длинный меч из богатого сарматского погребения у с. Володарка в Приуралье. Наличие в могиле импортных фаларов, возможно, указывает на участие погребенного воина в грабительских походах на эллинистическом Востоке (Мордвинцева 1996а, с. 148-149, 155).

Интерес исследователей вызвали изображения катафрактариев на рельефах зала усадьбы вождя юечжей в Халчаяне на среднем течении Сурхандарьи. П.Бернар и К.Абдуллаев (1997, с.69) полагают, что «речь идет о сцене сражения, где легкая кавалерия юечжей побеждает тяжелых катафрактариев. То, что две группы четко представлены как противники, подтверждает панно, где изображена царская фамилия. Один из юечжей держит у ног кирасу катафрактария, как бы демонстрируя трофей, завоеванный у врага». В катафрактариях Халчаяна ученые видят «других кочевников, с которыми столкнулись юечжи во время завоевания Бактрии». Это могли быть «саки» или «сакарауки» (там же, с.71, 73).

Катафрактарии изображены на стене дома богатого горожанина Дальверзинтепе — памятника, расположенного на среднем течении Сурхандарьи. Обращают на себя внимание изображение коня в панцирном наморднике, профильное изображение воина в шлеме. Еще более показательны батальные сцены на костяных пластинах из Орлата (Рис. 1). Примечательную особенность вооружения на пластинах представляют доспехи — панцирь с высоким бронированным воротом. Из оружия наступательного боя представлены длинные мечи и штурмовые копья (там же, с.73-84).

Формирование дружины


Высокая насыщенность изображений деталями превращает орлатские пластины в первоклассный исторический источник. В связи с этим актуальной становится проблема их датировки. Курганный могильник, откуда происходят данные пластины, был исследован Г.А.Путаченковой. Исходя из сведений письменных памятников о крушении Греко-Бактрии и возникновении на ее территории пяти «домов кангюй», она определяла дату комплекса концом II-I вв. до н.э. — началом н.э. Сами же археологические материалы трактовались как свидетельство перехода к оседлости пришлых номадов, «конного народа — кангюйцев». Предлагались и другие даты; разброс мнений доходит до пяти столетий. Сарматологи (В.К. Гугуев, С. А. Яценко, М.Ю. Трейстер) сравнивали некоторые детали орлатских пластин с деталями парадной упряжи из кургана 10 Кобяковского некрополя, с изображением на кубке из Косики (Маслов 1999, с. 219). Из последних работ на эту тему выделим статью П.Бернара и К.Абдуллаева (1997, с. 75-84), где орлатские пластины датируются II-I вв. до н.э., а сам могильник связывается с тохарами. В монографическом исследовании Дж.Я.Ильясова и Д.В.Русанова отстаивается кангюйская принадлежность комплекса и дата — I-II вв. н.э. Этот хронологический рубеж поддержал и В.Е. Маслов (1999, с. 229). Он же обратил внимание на наличие индивидуальных черт доспехов- (несмотря на общее сходство) всех орлатских воинов в батальной сцене. Они состоят из приталенных курток с высокими стоячими воротниками, длинными рукавами. Нижнюю часть тела воинов прикрывала длинная широкая юбка-набедренник с двумя разрезами для посадки на лошадь. Защитный доспех орлатских воинов дополняли шлемы; у трех воинов изображены покрытые нашивными бляшками штаны. Интересно, что над головой всадника в центре композиции развивается закрепленный на древке расшитый «змеевидный» штандарт, аналогичный штандартам европейских сарматов. Отметим также признаки искусственной деформации черепа некоторых всадников. Такой обычай фиксируется на изображениях правителей на согдийских монетах конца I в. до н.э., и особенно I-II вв. н.э. Кольцевую деформацию имел череп женщины из погребения 6 I в. н.э. некрополя Тилля-тепе (Маслов 1999, с. 220-225).

Несомненный интерес представляют изображения кочевников, найденные на городище Кампыртепа (правый берег Амударьи в 30 км к западу от Термеза) — одном из немногих памятников правобережной Бактрии. На одеянии одной из терракотовых фигур распознается металлический диск, нашитый на кожаную или матерчатую основу. По всей видимости, это элемент панцирного защитного вооружения воина. О воинской принадлежности данного персонажа свидетельствует и изображение одеяния с длинными продольными линиями различной частоты — условная передача нашитых пластин. К.А.Абдуллаев так реконструирует доспех персонажа: верхняя его часть — «бронированная куртка с круглой сплошной пластиной, закрывающей грудь (кираса ?) и нашитыми продольными пластинами. Нижняя часть — расширенная книзу юбка с такими же нашитыми металлическими пластинами». Аналогичные колоколовидные бронированные «юбки» многократно засвидетельствованы на пластинах из Орлата. На одной из скульптур Халчаяна панцирный доспех показан в виде длинного, расширяющегося книзу платья. Подобную форму бронированного костюма имеют изображения на монетах сако-парфянский и сако-индийских правителей. Очевидно, благодаря именно сакским племенам панцирный доспех распространился на Индийском субконтиненте (Абдуллаев 1998, с. 84-85, 87-89).

С начала н.э. панцирные доспехи распространяются в юго-восточной Европе, возможно, непосредственно или под влиянием ираноязычных номадов с востока. Примечательна в этом отношении сцена поединка всадников на серебряной вазе из Косики (Рис.2). На нижнем фризе облаченный в панцирную рубаху, вооруженный копьем всадник атакует в опорном галопе. Своим длинным копьем он поражает насмерть уже раненного стрелой, упавшего с коня противника. Перед этой сценой изображен стрелок без панцирного доспеха, также мчащийся в опорном галопе. У разных сарматских всадников совершенно четко проявляется социальная дифференциация. Вооруженный копьем атакующий конник облачен в роскошный чешуйчатый панцирь с вырезом на груди, состоящим из меньших по размеру чешуек. Он вооружен также мечом и луком. Длинные волосы и наложенная на лоб повязка, по мнению X. фон Галля, намекают на то, что речь идет о представителе сарматской элиты. В противоположность ему поверженный с лошади противник не покрыт панцирем. Без панциря изображен и конник, стреляющий из лука. Очевидно, противник катафрактария и лучник были представителями более низкого сословия (фон Галль 1997, с. 175,177л

Сцена на сосуде из Косики перекликается с описанием Плутархом битвы при Каррах 53 г., в котором войско парфян подразделялось на незнатных, выступавших как незащищенные панцирем лучники, и на элиту — одетых в тяжелые панцири всадников с пиками. При этом на долю лучников выпадала задача измотать противника длительным обстрелом из луков, тогда как катафрактарии на заключительном этапе сражались, встречая минимальное сопротивление. Так и на сцене на серебряном сосуде из Косики: поверженный противник и его конь ранены стрелами. Можно предположить и здесь начальную фазу сражения, в которой лучники обстреляли противника, и лишь затем в дело вступили катафрактарии (там же, с. 179).

Формирование дружины


Несколько сцен поединков с участием катафрактариев изображены на росписях склепов Пантикапея (Рис.3). На Стасовском склепе (1872 г.) такая сцена нанесена на заднюю стенку погребальной камеры. Главный персонаж — мчащийся в развернутом галопе всадник с длинной пикой (контосом), которую он держит двумя руками. Всадник облачен в чешуйчатую панцирную рубаху с короткими рукавами, на голове составленный из отдельных пластин шлем. Среди его противников выделяется такой же катафрактарии. Следующая батальная сцена встречена на склепе Ашика (1841 г.). Среди нескольких изображений катафрактариев особенно интересны два всадника в длинных панцирных кафтанах. На склепе 1873 г. изображен поединок всадников (там же, с. 182-188).

Формирование дружины


Появление катафрактариев означало оформление специального отряда всадников-аристократов, занимавшего автономную позицию в структуре войска номадов. Его с полным основанием можно назвать дружиной. Хрестоматийным примером описания такого элитного отряда стал сюжет из Тацита о вторжении 9 тысяч сарматских катафрактариев в Мезию. Причем, как у сарматов, так и упругих ираноязычных племен, структура войска, выражая в военной сфере основные принципы социальной организации общества, состояла, практически, из кавалерии. Пехота, если и существовала, то не играла существенной роли. Кавалерия состояла из двух частей: легковооруженных лучников из рядовых воинов, и тяжеловооруженных всадников-аристократов. Из среды дружинников постепенно складывался новый тип знати — военная аристократия, со временем потеснившая представителей старой родоплеменной знати и в конечном счете захватившая управление социумом в свои руки. Этот процесс характерен не только для номадов рубежа н.э., но и для других ЭСО в иные времена, например, для северокавказских алан, хазар, гуннов, Оногуро-Булгарской конфедерации VI-VII вв. (Гутнов 1990). Вместе с тем существовали ЭСО, члены которых успешно противостояли попыткам выделения военной аристократии и усилению ее социальной роли. Так, в ряде обществ средневекового Дагестана существовала система постоянной смены воинов в отрядах, что препятствовало превращению военного дела в ремесло и выделению военной элиты, становившейся над рядовыми соплеменниками (Карпов 1996, с. 132). Тем не менее, основная тенденция развития политогенеза в обществах военной иерархии одерживала верх и военная аристократия рано или поздно становилась ключевой силой в управлении социумом.

Источник: Гутнов Ф.Х. Ранние аланы. Проблемы этносоциальной истории - Владикавказ: Ир, 2001.
при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна

Вернуться назад
Рейтинг@Mail.ru