Главная > Истоки трагедии > Предистория

Предистория


21 марта 2008. Разместил: 00mN1ck
В.Д. Зорькин
"Есть Федеративный договор, есть Конституция. Соблюдаются ли сегодня Конституция и Федеративный договор?.. Не соблюдаются...
Если Вы не сможете заставить выполнять Конституцию, Вам не нужна будет новая Конституция".
(Из выступления на VII съезде Верховного Совета России.)

Спорить о том, когда и кто - Бог или природа - расселил народы на маленьком и хрупком шаре под названием Земля, можно бесконечно долго. Каждый вправе думать и утверждать свое мнение. В то же время никому, даже Всевышнему, если даже он самолично расселил их на этой земле, не дано право затевать новое распределение Земли между народами.

Мир давно, особенно после второй мировой войны и осуждения кровавых деяний явившегося миру Люцифера в образе Адольфа Гитлера, осудил всякое стремление к переделу сложившихся границ. Люди поняли, что любая попытка пересмотра существующих границ ведет к кровопролитию и вражде между народами, к нестабильности в одной точке Земли, а затем на всей планете. Время феодальных войн прошло. Спорить о том, кто, где, когда и в качестве кого жил, можно только в познавательных целях, но не более. Перевод таких дискуссий на язык территориальных притязаний и их силовое разрешение преследуется законами отдельных государств и всего международного сообщества.


Но политики, а чаще всего политиканы, в своих корыстных целях иногда добиваются всеобщего психоза своего народа и развязывают так называемые кровавые конфликты.
Не избежали этой страшной доли многонациональный народ Республики Северная Осетия и ингушский народ.


Предметом кровавого спора стала часть территории Северной Осетии. Северная Осетия отстаивает свое конституционное право на владение этой территорией, а ингушские лидеры пытаются доказать исключительное право ингушского народа на эти земли. Претендовать на обладание истиной в такого рода спорах, и, более того, после обильно пролитой с обеих сторон крови, дело малонадежное, а вероятность быть понятым спорящими, в данном случае враждующими сторонами, сомнительна. Чтобы люди сами попытались осмыслить, затем по прошествии времени понять истоки свершившейся трагедии, чтобы оградить себя и других от повторения очередной и более страшной трагедии, необходимо знание истории предмета спора, дать событиям объективную оценку, исходя из существующих реалий жизни.


Это суровое требование жизни продиктовано историей человечества, которая, к. сожалению, доказала, что самые кровавые события имеют правило повторяться в том случае, когда люди не знают историю предмета спора, событиям не дастся объективная историческая, правовая и политическая оценка. Чтобы избежать ошибок в оценке случившегося, кратко вспомним историю освоения спорных земель.


Из мировой исторической науки известно, что территория расселения алан-осетин с конца 1 тысячелетия до нашей эры и до XII века распространялась с Приуралья до предгорий и гор Центрального Кавказа. В VII-IX вв. сложилось раннее феодальное государство - Алания, в котором в X в. христианство стало официальной религией. В Х-ХII вв. Алания состояла в дружественных политических отношениях с Киевской Русью, Византией, Грузией. В Алании зарождается письменность, окончательно сформировался эпос - ныне всемирно известный как нартский, осетинский.


Этническая и политическая карта Северного Кавказа существенно изменилась после татаро-монгольского нашествия в XII в., разорительных походов Тимура, разгрома аланского раннефеодального государства, которые привели к тому, что оставшаяся в живых незначительная часть аланского населения смогла сохранить за собой только часть своей обширной территории - неприступные для врага северные и южные склоны Главного Кавказского хребта.

Монгольское нашествие практически не задело предков ингушей, поскольку они жили в горах. После отступления алан в горы равнинные земли стали достоянием кочевых и полукочевых адыгских племен и племенных образований Золотой Орды. Вплоть до XVII в. северные предгорья и значительная часть равнинных земель Центрального Кавказа контролировались адыгскими князьями, и аланы (осетины) практически были лишены возможности расселяться на этих когда-то принадлежавших им территориях.


Господство кабардинской знати было абсолютным, и осетины надолго стали их данниками за пользование частью Предгорного Кавказа. Ингуши-же вплоть до середины XVIII в. на оспариваемых ими территориях не фиксировались. Так, игумен Христофор в 1752 году доносил в императорскую коллегию иностранных дел о том, что между Осетией и Кизляром кроме черкес, т.е. кабардинцев, никто не проживает. Это и другие свидетельства говорят о том, что ингуши к концу XVII в. оставались в горах на своей "исторической" родине.


Волею судьбы, вернее, в результате кровавых переселений народов, когда все споры решались оружием и коварством, ингуши и осетины вынуждены были жить в горах у истоков реки Терек и поддерживать культурные и экономические контакты. Эти контакты менялись в зависимости от миграционных и других жизненных процессов.


Миграционные процессы в местах проживания ингушей происходили главным образом в горных районах и всецело зависели от горной экологии, которая определяла во многом характер как демографических, так и миграционных явлений. Эти обстоятельства, начиная с XVII в. и до конца первой трети XIX в., вынудили ингушей продвигаться (переселяться) с запада на восток и юго-восток (см. Семенов Л.П. Археологические и этнографические разыскания в Ингушетии в 1925-1932 гг. Грозный, 1963. С.27; Волкова Н.Г. Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII-начале XX в. М., 1974. С.143).


В связи с большим приростом населения и ограниченностью пространства в местах векового обитания миграционный процесс носил весьма подвижный и импульсивный характер. Часто населенные пункты осетин и ингушей оказывались рядом, а нередко и смешивались.

Миграционные процессы захватили и западных соседей осетин - балкарцев. Но осетинское население, значительно превосходившее своих соседей ингушей и балкарцев по своей численности, переселялось (мигрировало) на юг, запад и восток, т.к. 200-тысячное осетинское население физически не могло переселяться только в одном, к примеру, южном или другом направлении.


Восточная миграция осетин обеспечивалась тенденцией ингушского населения к переселению (миграции) с запада на восток. В результате такого динамичного миграционного процесса к концу XVIII - началу XIX вв. осетинское население осело на обоих берегах Терека. Так, в первом десятилетии прошлого века в Джарахе (Джейрахе), ныне ингушском поселении, имелось 37 дворов и все они были осетинские. Всего, по сведениям Н.Г. Волковой, в Джейрахском ущелье размещалось пять осетинских поселений, в том числе Калмыкау, Уаллагкау, Джерах (Джейрах), Даллагкау.


Впоследствии часть осетинского населения этого ущелья была ассимилирована, и историческая память ингушского народа сохранила сведения об осетинском происхождении многих нынешних ингушских фамилий (например, Цуровы, Хаматхановы, Льяновы и многие другие). Нынешним ингушским авторитетам-возмутителям не мешало хотя бы на пальцах посчитать, сколько современных ингушских фамилий происходит от осетинских корней. Представители многих из этих фамилий даже владеют языком своих предков - осетинским языком, но остерегаются афишировать это обстоятельство, видимо, опасаясь обвинений в проосетинских настроениях со стороны экстремистски настроенных сородичей. Зато в момент опасности или в иной ситуации, сулящей им выгоду, не преминут воспользоваться этим.

Так, в 1981 году ингушская семья - выходцы из знатной и очень уважаемой в Осетии фамилии, - оказавшись в опасности, обратилась к окружающим на осетинском языке: "Мы осетины, мы Дударовы". Им, конечно, оказали помощь... Горько констатировать, что в конце XX века человек из-за боязни быть презираемым или изгоем среди своих не имеет возможности сказать, кто его предки.


И все же люди помнят свою историю. Надо бы ее знать и так называемым "представителям народа", кто вознамерился столкнуть два народа в кровавом противостоянии, и помнить, что в современной Ингушетии и Северной Осетии 127 общих родов ("мыггаг", "тейп"). Приходится этим "лидерам" напоминать и о том, о чем они - то ли сознательно, то ли по незнанию - так не хотят вспоминать.

До начала XIX в. равнинной зоной Терека владели кабардинские князья, а понятие коренной народ (этнос) ни этимологически, ни в историческом, ни в правовом понятии четко не сформулировано. Одни историки утверждают, что коренным народом можно считать только тот, который сформировался на данных, сравнительно четко обозначенных территориях. Другие же историки утверждают, что коренной народ тот, который на данных территориях прожил не менее 500-700 лет.


Для современного международного права практически время проживания и место формирования народа не имеет значения. Нормы международного права регулируют отношения между суверенными государствами и однозначно подтверждают неприкосновенность существующих границ, а формирование новых государственных образований допускают только в пределах того государства, на территории которого оно формируется.


Ингушское же обычное право по-своему определяло и определяет понятие "коренной житель". Оно хорошо известно, но "представителями" ингушского народа тщательно скрывается и приходится напоминать его суть. А заключается она в следующем.


Так называемые "коренные" ингуши имели и имеют в горах свои родовые башни. Если же этого нет, то в таком случае эти ингуши считаются некоренными, происходящими от некогда ассимилированных в Ингушетии пришельцев-иноплеменников, и в свое время эти фамилии составляли горский народ, именуемый "ламарой". По наблюдениям ученых в современной Ингушетии и Северной Осетии, как указывалось выше, 127 общих фамилий. Независимо от своего "коренного" происхождения к концу XVIII в. среди части осетин и ингушей наметилось новое миграционное направление в сторону верховий реки Камбилеевки, причем часто селились рядом или даже создавали смешанные поселения. В частности, поселение Ангушта было основано ингушами и осетинами, которые за право на данной местности проживания платили дань кабардинским князьям.


Видимо, уместно кое-кому напомнить, что переселенцам с гор земля давалась не в собственность, а в пользование за плату, так что они были такими же "собственниками", как и наемные рабочие; и эту истину надо крепко помнить, когда произносятся митинговые призывы типа: "Вперед, на кровавый бой за земли предков, за право коренных жителей!" и т.п.


Русские и зарубежные свидетели, побывавшие или работавшие на Северном Кавказе в те далекие времена, а не те, кто потом, спустя много-много лет, пользовались слухами и недостоверными рассказами, оставили ценнейшие доказательства о расселении ингушей, осетин и казаков в долинах Терека и Камбилеевки. Включение казаков в состав так называемых коренных жителей не должно никого удивлять, т.к. освоение казаками обоих берегов Терека началось в начале XVII в. и они по тем же причинам, что и ингуши, и осетины, считаются коренным терским народом. О том, как они своим потом и кровью обживали берега Терека, много написано книг, статей, рассказов и воспоминаний, и содержащийся в них фактический материал является достаточно убедительным доказательством их права называться коренными терцами, а поэтому в своем рассказе ограничимся эпизодическими ссылками на их историю.


Среди самых авторитетных свидетелей и непосредственных участников происходивших в жизни ингушей и осетин изменений особое место по своей авторитетности занимает Леоний Леонтиевич фон Штедер. родом из Пруссии, приглашенный на российскую царскую военную службу еще Бауром. В 1772 году он вступил вожатым колонн в Генеральный штаб, был произведен в прапорщики в том же штабе в 1774 году и до 1777 года находился при съемке Красного Села и Петергофа. В 1777 году Штедер в чине поручика Генерального штаба был назначен на Кавказскую линию к строению новых крепостей и оставался там более 15 лет.

В 1781 году командирован для осмотра Кавказских гор. Штедер составил первоначальный проект разработка колесной дороги по Дарьяльскому ущелью, занимался топографическими изысканиями, проектированием военных укреплений. Он же фундаментально занимался изучением проблемы народонаселения Северного Кавказа и оставил ценнейшие доказательства по этим вопросам.


В 1797 году русский академик П.С. Паллас опубликовал "Дневник путешествия Штедера". В этом дневнике на странице 46 отмечено: "... Наконец я покинул ингушей, перешел Кумбулей и пошел на запад к горам и через три малых ручья, текущих в глубоких берегах, на седьмой версте вышел к деревне Зауров. Она расположена на правом высоком берегу Терека, в двух верстах ниже предгорья. Старшина Гетта, родственник моего хозяина Сайку, самый уважаемый здесь человек, принял меня наилучшим образом. У него одного каменная башня и дом, другие строения из бревен, с огромными дворами. Это самая первая осетинская деревня. Раньше грузинская дорога шла по левому берегу, у которого находится старое укрепление, но река сорвала его у скалы под Балтой".

После экспедиции Штедера и Осетинское, и Ингушское общества продолжали расселяться, и естественно, что появлялись новые поселения. Этому во многом способствовало и то, что царское правительство разрешило и осетинам, и ингушам поселяться на свободных плоскостных землях без права частной собственности на эти земли.


Повторим, что это ограничение, точнее, правовое регулирование землепользования, имело и имеет существенное, если не определяющее, значение в истории Северного Кавказа, так как все последующие мероприятия российской администрации по переселению Ингушей, осетин, казаков и всех остальных жителей этого региона базировались на этом правовом фундаменте и это надо иметь в виду в спорах о правовой обоснованности мероприятий в решении вопроса безопасности функционирования важнейшей в то время для России транспортной артерии - Военно-Грузинской дороги и расширения границ военного и административного центра Кавказа - г. Владикавказа.


Спустя пятьдесят лет после изысканий Штедера, в связи с участившимися разбойными нападениями на людей и транспортные средства, следовавшие по Военно-Грузинской дороге, российское правительство в целях подготовки карательной экспедиции князя Абхазова и обеспечения в будущем своей армии картографическим материалом и разведывательной информацией направило специальную разведывательную экспедицию на Кавказ под руководством будущего генерала российской армии поручика Браламберга. Материалы этой экспедиции уникальны по своей научной обоснованности и исторической значимости. Они уникальны и не имеют аналогов в исторических источниках по истории Ингушетии того времени. Их достоверность не вызывает сомнений, и это позволяет знать точное место проживания ингушей, их количество, название и количество их населенных пунктов, уровень общественного развития...


Материалы датированы 1831 годом и хранятся в Центральном государственном военно-историческом архиве (ЦГВИА, Ф-414, хр. 301, часть 1, листы 108-110) под названием "Военно-топографическое описание Кавказа поручика Браламберга". В этих материалах точно зафиксировано, что кистины, то есть ингуши, в то время занимали пространство "в окружности около 60 верст, граничат на севере с чеченцами и с Владикавказом. На востоке граничат с племенами севаров, лезгин и частью с землями тушинов. На западе граничат с Военно-Грузинской дорогой. На юге граничат с чудомаурцами, хевсурами и частично с Тушетией.
Имеют 19 округов:

1. Нитхо - 161 дворов - 16 деревень
2. Майсти - 72 дворов - 3 деревни
3. Ахо - 215 дворов - 16 деревень
4. Терело - 200 дворов - 13 деревень
5. Чанти - 135 дворов - 7 деревень
6. Цхораго - 123 дворов - 7 деревень
7. Джерахи - 370 дворов - 2 деревни
8. Ангушты - 290 дворов - 12 деревень
9. Нешахский - 180 дворов - 11 деревень
10.Чантет - 140 дворов - 8 деревень
11.Бунцели - 175 дворов - 10 деревень
12.Чичнахи - 96 дворов - 3 деревни
13.Ацехели - 38 дворов - 5 деревень
14.Солитхо - 30 дворов - 2 деревни
15.Галга - - 1120 дворов - 35 деревень
16.Шатонем - 350 дворов - 21 деревня
17.Нагари - 550 дворов - 20 деревень
18. Верхонунули - 110 дворов - 3 деревни
19. Агаро - 178 дворов - 7 деревень
Округов - 19, деревень - 216, дворов - 4523. Мужчин - 10000. Женщин - 13000".


В разделе описания быта и нравов ингушей Браламберг указывает: "Наклонность к хищничеству и собственная безопасность от набегов соседей служит причиною, что все, почти, вооружены саблями, кинжалами и шашками. Собравшись толпами, украшают себя множеством разноцветных знамен, которые вручают мужчинам-наездникам из почетных фамилий или людям, показавшим уже неоднократные примеры храбрости. Народ кистинов, подобно природе своей, совершенно дикий, храбр и отважен, имея в виду малейшие выгоды, для которых презирает опасность и саму смерть".


В этом разведывательном сообщении военного специалиста вес должно соответствовать и соответствует действительности, эту историческую достоверную информацию необходимо считать документальной с поправкой на то, что понятия "округ" и "деревня" употреблены по российской аналогии.


С определенной "поправкой" надо воспринимать и описание состояния ингушского общества, его быта и нравов. Прежде всего, надо помнить, что все народы, без исключения, прошли эту стадию общественного развития и что главное в этом документе - локализация ингушского общества в географическом пространстве, названии населенных пунктов, количество населения и еще во многом другом, что может обнаружить добросовестный исследователь, но, конечно, не митинговый "представитель народа".

Для сегодняшней реальной жизни в этом документе важно утверждение о том, что ингуши к 1831 году жили исключительно в горах, за исключением Ангушта. население которого вначале было смешанное, осетинско-ингушское. Интерес представляют и сами названия населенных пунктов, большинство из которых грузинские, и подтверждают факт проживания ингушей исключительно в горной местности.


Определенный интерес представляет и факт нежелания ингушей интенсивно переселяться на плоскость, хотя это явление объясняется тем, что ингушское общество в то время находилось на такой стадии развития и в таких климатических и экономических условиях, когда разбой на Военно-Грузинской дороге и в поселениях соседей составлял чуть ли не основной источник их существования; а переселение на плоскость, ввиду ее неизведанности и в сочетании с тысячелетней угрозой самому их существованию со стороны сильных соседних народов, долгое время в их представлении оставалось более чем проблематичным, а точнее, нежелательным.

Россия же, начиная с конца XVI века, активизировала контакты по установлению дружественных отношений с единоверной Грузией, и делегации одна за другой следовали через Осетию в Грузию. Вот что писал об этом историк Георгий Ткачев в газете "Терские ведомости", № 199 за 1912 г.: "В эпоху 1586-1604 гг, наши русские послы - Пивов с Биркиным, кн. Звенигородский с Торхом Антоновым, Татищев с Андреем Ивановым, - ходили в Грузию, как можно заключить на основании изучения их подлинных документов, по Сунже, через "Ларские кабаки".


Естественно, прочное обоснование русских на Северном Кавказе требовало прочной военной, экономической и административной базы, и прав непосредственный участник такой интенсивной деятельности царской администрации полковник Нагель, на основании архива которого историк В.А. Потто в работе "Два века Терского казачества (1577-1801)" отмечал:

"... Потемкин спешил воспользоваться временным затишьем, по крайней мере, для того, чтобы как можно скорее докончить сооружение новой укрепленной линии между Моздоком и подошвою главного Кавказского хребта. Линия эта, обеспечивая сообщение с Грузией, имела еще и другое, не менее важное значение: она отделяла Большую Кабарду от Малой и затруднила возможность совместного действия их против нас вместе с чеченцами и ингушами. Три из этих укреплений, или вернее, редутов: Григориополисское в Малой Кабарде, Кумбулеевское (Камбилеевское. - Ред.) на реке того же названия, и Потемкинское на Тереке у Татартуба были окончены и снабжены гарнизонами в том же году, но постройку четвертого, самого сильного, запиравшего вход в Дарьяльское ущелье, пришлось отложить до весны 1784 года.


29 апреля Селенгинский пехотный полк и два егерских батальона с артиллерией, под общим начальством полковника Нагеля выступили из Моздока к Григориополисскому редуту. К нему присоединились еще 70 Гребенских и 70 Семейных казаков, находившихся в Моздоке для содержания форпостов. Казаки пошли в авангарде и держали боковые цепи, дабы оградить отряд от возможного нападения со стороны Чечни или кабардинцев. (1 Моздокский архив. Бумаги полковника Нагеля. Приказ по его отряду 22 апреля и 6 мая 1784 г.)


Крутом царило, однако, полное спокойствие, и отряд, дойдя до осетинского селения Заурова, остановился у входа в Кавказские теснины. Здесь, 6 мая 1784 года, после торжественного молебствия с водоосвящением, при громе русских пушек заложено четвертое, последнее укрепление, названное Владикавказом в знак нашего владычества над Кавказскими горами. Крепость сравнительно была небольшая, вооруженная 12 орудиями, и по повелению Императрицы Екатерины II в ней воздвигнута первая православная церковь. (1 Потто В.А. Два века Терского казачества (1577-1801). Т.2. Владикавказ, 1912. С 146-147.)

Приведенные выше и другие документы бесспорно доказывают факт основания крепости Владикавказ (ныне г. Владикавказ) на месте осетинского селения.

В исторических документах есть указания на другое осетинское село Капкай, на месте которого якобы была основана та же крепость Владикавказ, и в этом нет ничего необъяснимого или удивительного, т.к. ввиду малоземелья, трудностей освоения практически диких заболоченных и лесистых земель, осетинские села в долинах Терека располагались почти вплотную друг к другу и часто по мере разрастания сливались друг с другом. Такая же картина впоследствии наблюдалась при основании осетинских сел и казачьих станиц. В частности, в настоящее время невозможно определить, где осетинское селение Ардон и казачья станица Ардонская, т.к. они слились и образовался районный центр г. Ардон.


В данном случае важен факт основания крепости Владикавказ на месте осетинского села.
Основание крепости Владикавказ увековечило факт вхождения Северного Кавказа на вечные времена в состав России. Для кого-то это историческое событие было смерти подобно, для других же - долгожданным исходом вековой борьбы не только с грозными силами Кавказских гор, но и с менее грозными социальными проблемами. Каждый народ строил свое будущее по-своему. Осетия навсегда связала свое будущее с Россией, и их отношения с тех давних времен по сей день не омрачены даже небольшими конфликтными ситуациями.


Академик П.Г. Бутков, наблюдавший жизнь горцев-осетин, подчеркивал мирный характер их взаимоотношений с русскими поселенцами. Он писал: "Нарочитое число осетинцев, выйдя из гор, тут в окрестности поселились, устроя селение, и обрабатывали пространные поля вокруг Владикавказа, в пусте лежащие, и имели совершенный покой и тишину от соседей". ( Б у т к о в П. Г. Материалы новой истории Кавказа с 1722 по 1803 г.CПб, 1869. 4.2. С.166)


В этой констатации и в других утверждениях историков и очевидцев мирного сосуществования русских и осетин нет ничего неожиданного, если кратко вспомнить то общее, что имеется в их истории и становлении их государственности.


Скифо-сарматский и восточно-славянский миры, из которых вышли осетины и русские, насчитывают многовековую историю теснейших контактов и даже больше, чем контактов. Исследования ученых показали, что в славянскую культуру на протяжении веков проникли многие элементы культуры и идеологии скифов и сармат. Выдающийся русский историк Г. Вернадский в своих работах писал об антах (которых до сих пор некоторые исследователи считают славянами), что собственно, анты были аланами и распространяли на славян свое имя, и приняли активное участие в консолидации славянских племен, являясь в определенной степени предтечей будущей государственности России.

Более того, проблема происхождения названия "Русь" давно уже связывалась со скифо-сарматским миром. Борьба с общим врагом - татаро-монгольскими завоевателями - имела трагические последствия для обоих народов. Славянская (русская) государственность, хотя и со страшными трагическими последствиями, но сохранилась и впоследствии, намного раньше аланской (осетинской), полностью восстановилась и превратилась в могучую державу.


Утраченная в результате татаро-монгольского нашествия, но сохранившаяся в народной памяти, осетинская (аланская) государственность до прихода русского государства на Кавказ не была восстановлена и находилась в состоянии поиска путей восстановления. Сегодня трудно, если вообще возможно представить, когда и в какой форме бы она восстановилась. Рамки спора по этому вопросу неограничены, каждый волен доказывать "свою правду". Но правда в том, что государственность осетин стала восстанавливаться в результате прихода России на Кавказ.

Теперь уже со стороны именно России в Осетию стали проникать элементы мировой культуры, выработанные человечеством, и, в первую очередь, Россией, за время вынужденной изоляции Осетии от мировых очагов культуры и идеологии. Нет ничего удивительного в том, что именно Осетия, по сравнению с другими северо-кавказскими регионами, быстро интегрировалась в систему Российского государства, которое способствовала в немалой степени восстановлению государственности осетин.


Таким образом, колесо истории совершило свой полный оборот. В мировой истории, вероятнее всего, нет другого такого феномена, когда бы два народа стояли у истоков государственности друг друга. И, видимо, высшая справедливость заключается в том, что теперь Осетия и Россия существуют как единое целое. Осетия как часть России (Российской государственности) вот уже более двухсот лет идет тернистым, часто трагическим, российским путем, разделяя ее горести и радости.

Никогда Осетия не изменила России, никогда не стреляла в спину России, более того - ее сыновья всегда в составе российских войск отстаивали ее интересы, и везде, где только есть могилы русских воинов, рядом покоятся сыны Осетии. Осетинский народ естественным образом освоился в российской действительности и во благо своей национальной самобытности за короткий срок преодолел последствия вековой вынужденной изоляции от цивилизованного мира. Значительная часть осетинского народа в социальном статусе была определена в казачество. Были основаны осетинские казачьи станицы в составе терского казачества, и в их документах появилась отметка: "Казак-осетин".


В первые же годы осетины-юноши стали определяться в российские военные учебные заведения, и по прошествии сравнительно небольшого времени сформировалась осетинская национальная военная интеллигенция, в том числе и блестящая плеяда российских генералов-осетин; и генерал-лейтенант Эль-Мурза Мистулов, кавалер всех орденов и знаков отличия Российской империи, командующий войсками восставших в 1918 году терских крестьян и казаков, и полковник Петр Васильевич Занкисов были гордостью российской армии. Тысячи осетин стали офицерами и кавалерами российских высших государственных наград.

Сравнительно быстро сформировалась и осетинская гражданская интеллигенция. Во всех селах Осетии функционировали школы и училища, а в с. Ардон была открыта духовная семинария. Были открыты женские школы и женская гимназия. Сравнительно была развита дорожная сеть, в том числе и железнодорожная. Промышленность была на уровне промышленных центров России. До сих пор иностранцам на экскурсиях по городу говорят: "Вот первый в России бетонный мост, вот первый парк-трек" и т.д. Одновременно сформировался уникальный многонациональный народ Северной Осетии.


Перечень этих и других достижений Осетии отнюдь не говорит об абсолютно безоблачной ее жизни. Она болела всеми болезнями, которыми страдала Россия, вместе с ней одолевала все невзгоды и беды...


Путь соседней Ингушетии в российское сообщество народов был своеобразным. К концу XVIII - середине XIX вв. ингушский народ находился на стадии продолжающегося распада родовых (тейповых) отношении при слабом (зачаточном) развитии элементов феодализма и даже рабовладения, при абсолютном отсутствии понятия государственности. После включения ее в состав Российской империи, особенно же после проведения "крестьянской реформы" в России и у народов Терека, ингуши, оставаясь одним из вайнахских племен, столкнулись с капиталистическим укладом жизни, восприняли его отдельные элементы, но в целом эта "встреча" была для них "неблагоприятной".

Устои фамильных (кровно-родственных) связей были в самом расцвете, и уклад их жизни соответствовал условиям их жизни и идеологии. Абсолютное же отсутствие какого бы то ни было опыта государственности толкало их к ожесточенному сопротивлению Российским государственным волевым действиям в отношении их. Распоряжения и действия российской администрации долгие годы вступали в противоречие с укладом их жизни и стремлениями.
Да и российская администрация часто свои взаимоотношения строила без учета социально-экономического, интеллектуального развития ингушского общества, его вероисповедания и идеологии, соприкасаясь в основном с ингушами-выселенцами с гор, которые еще долго не могли порвать со своим прежним укладом жизни, покинуть свои родовые башни и очаги в горах, и даже свои жилища на равнине строили не на века, а как временное пристанище.

В этом плане показательны свидетельства Л.Л. Штедера: "Жилища этих ингушей - плохие, деревянные хижины - покидаются при нападении, потому что не имеют укрепления. Они состоят с ингушами в горах в тесной семейной связи и получают от них дружескую помощь, тем более для того, чтобы в случае необходимости искать у них защиты. Свои покинутые земли, и дома в горах они сдают в аренду своим родственникам или передают их по ленному праву своим преданным беднякам, чтобы сохранить для себя в горах верное прибежище". (П а л л а с П. С. Дневник путешествия Штедера. 1797. С.31)

Естественно, без учета реалий ингушского общества и тех процессов развития, которые в нем происходили, взаимопонимание и учет интересов сторон игнорировался длительное время. Этим обстоятельством довольно умело пользовалась родовая (тейповая) верхушка, разбойная прослойка и часть непримиримого духовенства, которая в православии видела своего идеологического противника, а то и врага.

По истечении определенного времени после основания Владикавказа часть ингушского населения обращалась с просьбой о разрешении вести торговлю во Владикавказе и создать рядом с ним свое поселение. Однако администрация, как правило, отказывала ей в этой просьбе (газета "Горская жизнь" за февраль 1918 г.). Отказ обычно мотивировался тем, что ингуши часто, можно сказать, регулярно, совершали нападения на русские военные транспорты, перекрывали дорогу, требовали высокую пошлину (именно из-за этих обстоятельств Ермолов вынужден был перенести Военно-Грузинскую дорогу с правого берега на левый).


Обеспокоенная непрекращающимися разбойными нападениями на русские транспорты, на возникающие вокруг Владикавказа поселения казаков и просто мирян, и желая нейтрализовать враждебность к России родовой (тейповой) и религиозной знати, которая наживалась на грабежах и нещадной рабской эксплуатации своих рядовых соплеменников, царская администрация дала возможность ингушам переселяться с гор на равнину, на земли, ранее принадлежавшие кабардинцам; но процесс переселения тормозила та же родовая и религиозная знать, точно рассчитавшая возможную потерю доходов от разбойного промысла и ухода из-под их владычества трудовой массы ингушей.


Среди российской администрации на Кавказе были выдающиеся и известные государственные деятели, представители российской передовой интеллигенции, и они прекрасно понимали, что спокойствие на военно-стратегической дороге между Россией и Грузией во многом зависит от будущего устройства уклада жизни ингушей. С этим было связано и будущее самих ингушей, и администрация выдвигала разные варианты решения этой проблемы.

Варианты были самые разные - от дикой расправы, просто ссылки, до компактного их расселения на плоскости с правом пользования землей, но не владения. Не вдаваясь в детали аргументации авторами каждого из этих вариантов решения их гуманного вопроса, напомним общеизвестную истину, что нет народа-преступника, есть только конкретный преступник. И в этом плане гуманным, а, естественно, наиболее приемлемым был только последний вариант формирования в будущем ингушской государственности через приобщение к русской государственности и создания условий возникновения хотя бы формальных атрибутов будущего ингушского государственного образования. Какие-то предпосылки к этому были.

Государственный совет и Государственная дума неоднократно занимались этой проблемой. Возникли первые ингушские равнинные поселения - Назрань и Ачалуки, но организованного расселения не получилось. Не было особого рвения и со стороны кавказской администрации, которая формально принимала решения, но не подкрепляла их материальными и административными мерами.

А.Д. Туаллагов "Истоки трагедии", Владикавказ 1993
при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна

Вернуться назад
Рейтинг@Mail.ru