КУЛЬТОВАЯ И ТРУДОВАЯ РОЛЬ ЖЕНЩИН И МУЖЧИН ПО ДАННЫМ АРХЕОЛОГИИ
В неолите Европы – 75% мотыг в мужских захоронениях, в Чатал-Гуюке мотыги в женских, по материалам Арухло - это удел обоего пола {Кушнарёва, стр. 263}. Символы власти по Мелаарту есть равно и у мужчин, и у женщин - в Чатал-Гуюк в доме похоронена женщина с булавой, и в святилище похоронена с обсидиановым зеркалом, жрецов хоронят с поясом и пряжкой; то же и на Кавказе, где уже к 3-му тыс. до н.э. есть ранние признаки террасного земледелия (там же, стр. 261) - здесь развитие строительной техники вело к индивидуальному труду и террасные поля рано стали посемейными владениями (там же, стр. 267). Главы или старейшины – это первые среди равных (там же, стр. 262).
Самое главное функциональное изменение в культе произошло в 3-м тыс. до н.э. – обособляется духовная функция: погребения жриц сопровождают сосуд с изображением журавля с астральными знаками, уникальная медная диадема жрицы с изображениями оленей, аиста и астральных знаков, спиральные браслеты, ожерелья из сердолика и бронзы и т.д. Жреца и военного предводителя сопровождают сосуд с пиктограммой – змея, журавль, алтарь, бронзовый кинжал и пряслице. На крупных культовых общинных комплексах прослойка служителей культа уже выделялась {Кушнарёва, стр. 272}. Нартология со всей убедительностью, какая возможна на основе всего комплекса данных, подтверждает вывод Карнуа, Вандриеса, Девото и особенно Редара, установивших общность культа и названия жреческих коллегий в аппенинской Умбрии и в Авесте {12}, что даёт все основания локализовать территорию, которую историки искали в Центральной Европе, в СЧКМ! Здесь в 3-м тыс. до новой эры протоиталики и протоиндоиранцы обитали совместно - они имели общий культ!!!
По тем блокам идеологии Нартиады, которые составили Веды и Авесту, мы сделали вывод об ир-ас-аланских элитах в Индии и Китае. И хотя Китай в начале 1-го тыс. до н.э. /эпоха Чжоу/ отстоит от описываемой в Ведах и Авесте эпохи на полторы-две тысячи лет, всё же показателен стандарт социальных рангов его элит и неэлит. Общество Чжоу делилось на «благородных» - «напрягающих свой ум», и «низких» - «напрягающих свою силу». Они членились на десять слоев и рангов и были в зависимости друг от друга, раличаясь также и элементами духовной жизни: питьё и еда – имеют меру, одежда – установленье, жилища – правила, после смерти – гроб изнутри и извне, саван, головная накидка, могильная яма и надмогильный холмик – всё устраивают согласно установлениям по каждому рангу отдельно {Кушнарёва, стр. 279}.
Всему сказанному выше полностью соответствуют выводы и оценки Ростунова В.Л., обобщившего «Опыт реконструкции сакрального пространства ранних курганов Европы и Северного Кавказа». Он утверждает, что, начиная с 4 тыс. до н.э. традиция сооружения курганов как святилищ проходит практически в неизменном виде через тысячелетия со времён самых ранних памятников Европы и Кавказа {стр. 22}. И ещё – «в свете вышесказанного можно полагать, что майкопское население переняло индоевропейскую космогоническую символику в погребальной обрядности уже на раннем этапе своего пребывания на Центральном Кавказе: каждый элемент конструкции кургана, равно как и весь архитектурный ансамбль в целом, находит объяснение в индоевропейской мифологии, обрядах и ритуалах» {Ростунов, стр. 83, 88}.
О связях с Анатолией и Месопотамией - майкопская культура появилась из Восточной Анатолии и изначально принадлежала к североубейдскому массиву и при этом каждый элемент Брутского кургана №3 и весь архитектурный ансамбль в целом подробно объясняются и точно трактуются именно индоевропейской мифологией и поддержаны данными археологии, энографии и астрономии – это даёт новое направление в аспекте индоевропейского изучения самой проблемы; сама идея кургана тоже не является ближневосточной и возникла изначально в энеолите степей Восточной Европы {Ростунов, стр. 85}. Отмечая зависимость курганных культов от определившего их архитектурный ордер мировоозрения ир-ас-алан /у Ростунова – индоевропейцев/, связывающего эти элиты с Северным Кавказом и Европой, Ростунов точно соответствует выводам, сделанным на основе анализа Нартиады и тоже подтверждает общность элит конца 5-4 тыс. до н.э.
Собственно, выводы Ростунова ценны тем, что, не обращаясь к нашему анализу оснований ир-ас-аланского единобожия, культы которого напрямую выросли из культов Первой Пары Близнецов ахсар-ахсартаг, наглядно представленных склепом 8-7 тыс. до н.э. в Чатал-Гуюке, вступивших с конца 5-го и в 4-м тыс. до н.э. в новый этап эпохи курганных культов, точно совпадают с нашими выводами. Тем ценнее оценки Ростунова, сделанные в отношении архитектуры «Брутского кургана №3 и Заманкульского кургана №2 мы видим построения индоевропейских величественных моделей творения мира, соотношения жизни, смерти и бессмертия в их космическом аспекте. В Брутском кургане №3, по нашему мнению, модель питрияны – пути предков, тогда как в Заманкульском кургане №2 – модел дэваяны – пути богов» {Ростунов, стр. 134}.
Стоит отметить, что исследование Ростунова В.Л. отличает чрезвычайно скрупулезный учёт деталей и частностей курганной архитектуры, ориентиры по сезонам с градусами наклона восхода и заката – всё это и позволило ему заметить упускавшиеся другими элементы ритуальной инсценировки мифа, выраженные сакральными элементами курганной архитектуры. В итоге им сделаны и в целом более содержательные выводы об идеологическом смысле структурных элементов курганной архитектуры. Проведя детальное сопоставление элементов архитектуры и приёмов постройки Большого Уч-Тепинского кургана (№3) на юге Азербайджана в Мильской степи с майкопскими курганами, особенно с курганами Цалыкского плато, он заключает – «можно полагать, что Уч-Тепинский курган №3 относится к числу Болших курганов раннемайкопской культуры» {Ростунов, стр. 175- 182}.
Можно только пожелать, чтобы вся археология в СЧКМ от Чатал-Гуюка и Дуная – и от Европы до Каспия - была сопоставлена в элементах со скрупулезностью Ростунова… Сегодня семантика кургана как образа мира и модели Вселенной - символа Мировой горы – центра космоса уже не вызывает сомнений. Мы тоже понимаем её так: 1 – курган в сакральном плане символизирует святилище с жертвенником в центре; 2 – курган представляет собой мандалу – символ вселенной и времени; 3 – «особое значение» имело расположение погребения в центре кургана, где проходила дорога между различными мирами Низа и Верха; в Ригведе центр наделялся огромной силой и ассоциировался с Мировой Осью и Дорогой между Небом и Землей.
Самые ранние курганы Европы – так называемые «длинные курганы», известны в районе Парижа и связаны с дунайской традицией культуры линейно-ленточной керамики. Они датированы 4700/4600 – 4100 до н.э. – это синхронно трипольской культуре Востока Европы. В 4500/4400 длинные курганы достигают атлантического побережья, около 4000 г. до н.э. – Англии, Ирландии и Оркнейских островов. Около 3800 до н.э. курганы появляются в Северном Причерноморье – это сложные мегалитические сооружения с насыпью и кромлехом, рвом и деревянными конструкциями.
С 3800 гг. до н.э. появляются курганы со сложными конструкциями из рвов, кромлехов, внутренних и внешних конструкций – это особая группа курганов-святилищ; такие курганы в Англии и Ютландии имели обширные надземные сооружения и ямы с мощными опорами по краям курганов, следы бревенчатых стен и каких-то сложных сооружений, видимо – надземных святилищ, ирландский курган Нью-Грейндж был инкрустирован кварцем и на солнце, видимо, сиял {Ростунов, стр. 15}.
На Северном Кавказе около 3800 г. до н.э. появляются «большие майкопские курганы» с исключительно сложной структурой насыпей - по всей вероятности они были курганами-святилищами майкопской культуры с функциями курганов-святилищ Западной Европы и Северного Причерноморья {Ростунов, стр. 16}. Есть лишь одно замечание к Ростунову: по теме методики для него «первостепенным становится вопрос: «у каких народов», «в каких культурах», а также «как данное явление проявлялось у разных народов и в различных культурах» {Ростунов, стр. 33}. Всё верно, но поразительно то, что у него есть и Ригведа, и Авеста – нет только Нартиады…
Только незнание Нартиады оправдывает вывод о том, что «только захоронения лиц высокого ранга в Гавре урукского периода наиболее адекватны «царским» майкопским захоронениям Центрального Кавказ» и далее – «существуют факты, свидетельствующие о синхронности этих двух культур: к моменту возникновения богатых захоронений Гавры майкопская культура уже функционирует на Северном Кавказе» - и вот где ему не достаёт идеологии Нартиады – «либо богатые захоронения Гавры и майкопские погребальные конструкции представляют собой конвергентные явления, либо североубейдское и майкопское население имело культурные связи в Урукское время» {Ростунов, стр. 53}.
Разумеется - это именно связи ир-ас-аланских элит! Предполагать конвергенцию, при такой структурной и элементной подробности - это наследие советской школы, которая отводила народам свои самобытные истории и в каждой с собственным открытием одних и тех же достижений в той или иной области - в зависимости от их роли в государственном ранжировании народов СССР. Конвергенция в принципе возможна, но очень редка и поэтому отсутствие такой же конвергенции во всех других регионах мира - и с явлениями в других культурах - надо объяснять как-то иначе… И Нартиада объясняет!
Общий вывод Ростунова о территории Цалыкской депрессии как о «сакральном месте» весьма солидный: «1 – с позиций ландшафтологии, климатологии и геологии (рельеф района представляет собой правильный равнобедренный треугольник, вершины которого ориентированы строго на юг, запад и восток; наличие мощного подземного водного пласта при сухостепном ландшафте); 2 – в историко-географическом плане – бальнеологическая и рекреационная зона с наличием озера и минеральных вод, обладающих лечебными свойствами; 3 – с этноэкологических позиций – территория района служила в майкопское время (4 тыс. до н.э.) местом захоронения высшей знати – вождей и жрецов; 4 – с религиозных и мифологических позиций геометрическая фигура, образованная взаиморасположением майкопских курганов №№2-8, несомненно, имела некое сакральное значение, символизируя, возможно, вечность, совершенство и Вселенную» {Ростунов, стр. 45}. Особое значение выводам Ростунова по курганам Цалыкской депрессии придаёт то, что «на территории Цалыкской депрессии не обнаружено погребальных комплексов, принадлежащих простым майкопским общинникам» {Ростунов, стр. 37}.
Цалыкские курганы – это архитектурное воплощение культов и мифов элиты – «царей». На плато только курганы высших рангов майкопского общества начала эпохи ранней бронзы и нет никаких иных захоронений, нет и в постмайкопское время. Они появляются снова только в конце среднебронзовой эпохи. На расстоянии десятков километров вокруг наблюдается хиатус – не обнаружены ни майкопские, ни синхронные захоронения, что заставляет заключить, что «в майкопское время территория Цалыкской депрессии являлась неким сакральным местом (выделено Ростуновым), связанным с религиозными представлениями майкопских племён» {Ростунов, стр. 38}.
Другими словами – это территория высших авторитетов Веры и Социума. Ростунов мог бы сослаться на наши исследования, где мы уже показали, что «выше» в географии Геродота – это вовсе не «севернее», а «восточнее» и «южнее» (по ориентирам «красного моря»-«персидского залива»). И все ориентиры Геродота тоже указывают на Кавказ как на удел высших иерархов Веры даже спустя три тысячи лет после «царских» курганов Цалыка-Майкопа - у скифо-сарматов: argippay [> «аргиппей» «артимпаса» > Ar-Ciw-Pa-Ksaj >] ар-циу-па-са – «рождающая птица-страж сияющий» /у греков не было звука «ц» - его передавали через «т»/ и это тот самый коршун-орёл Арциу ир-ас-аланских инициаций ещё и 19 веке; и Перво-ПЁС из Склепа-Лабиринта Нартиады - у скифов он Гойтосир [< Куитэ-Сæр] – «глава собак» {13}. В СЧКМ Нартиады 10 000 лет культ един!
А.Р. Чочиев
КРАТКИЙ СПРАВОЧНИК
"ИР-АС-АЛАНСКОЕ ЕДИНОБОЖИЕ"
при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна |
