«Здесь, в Дамаске, живет 8-9 осетинских фамилий. Это Албеговы — 10-11 семей, Козыревы — три дома, Базоевы, Абисаловы, Кубатиевы, Кабалоевы — по одному дому. Кроме того, здесь живут еще Макоевы, Цириховы, Темировы, Батыровы из Чиколы. Живем мы дружно, весело, и в беде и в радости всегда вместе. Вот недавно умер один из самых уважаемых наших людей Андиан. Все мы сильно горевали по нему.
Это был настоящий осетин. Правда, судьба у него не сложилась. Он так и не женился, жил один. Все хотел уехать в Америку. Я написал его родственникам в Осетию, но так и не получил ответа. Приедешь домой, зайди к ним. Передай им, что я еще в «Растдзинаде» заметку о нем напечатал. Неужели они так и не узнали ничего?
Что еще сказать? По правде говоря, материально мы все обеспечены, нет среди нас бедняков, как нет, впрочем, и очень богатых. Одним словом, не жалуемся, кусок хлеба есть, у каждого свой дом, работа, кое-кто уже на пенсии... Сирийцы нас уважают, среди местных осетин немало людей, занимающих высокие государственные посты, имеющих достаточно высокие чины в армии. Впрочем, к этой теме мы еще вернемся...
Но поверь мне, ничто не заменит человеку то, что принято называть родиной... У меня здесь родился отец, я сам появился на белый свет в Сирии. А душа и днем и ночью просится туда, домой, в Осетию, к родным горам, родной земле... Как передать эту чувство? Наверное, зов, вечный зов крови... Мне все кажется, что судьба оказалась к нам более милостивой, нежели к нашим отцам и дедам, которые всю жизнь мечтали попасть в Осетию, взглянуть на нее хоть одним глазом и с этой несбывшейся мечтой, с неизбывной тоской и печалью по земле предков уходили в мир иной. У нас же появилась в последнее время возможность, хоть на короткое время, по съездить в Осетию, ближе познакомиться с ней, увидеть те большие перемены, которые произошли на ее древней земле...
Тоска по родной земле — это ни с чем не сравнимое испытание для человека. Вот мне всего 56, а я себя чувствую восьмидесятилетним старцем. А почему? Все по той же причине. Я еще раз хочу подчеркнуть — нам здесь неплохо живется, не бедствуем, ни в чем не нуждаемся. Но на каждом шагу чувствуем, что мы все-таки здесь чужие. Это и в том, что касается карьеры, и в отношении положения в обществе. Нас пускают до определенной планки, затем возникают, как правило, какие-то непреодолимые преграды. Никакие материальные и жизненные блага не могут восполнить тот моральный и психологический ущерб, который приносит такая политика местных властей.
Во время Великой Отечественной войны сюда, в Сирию, приехало немало наших земляков с Северного Кавказа. Были среди них и осетины. Одного из них звали Хадзрет. У него всегда были печальные глаза. Я часто спрашивал его, почему он такой грустный. И как-то Хадзрет признался мне: «Я, кажется, совершил непоправимую ошибку, покинув родину... Жестокие сомнения и тяжкие думы одолевают меня, я не нахожу себе места... Как бы я хотел снова оказаться на родной земле — пусть бедным, пусть нищим, но там, где я родился, где рос, где провел лучшие годы своей жизни... И умереть там... Но, видимо, этому уже не суждено сбыться...»
Слова Хадзрета оказались пророческими. Кто-то однажды упрекнул его в том, что Хадзрет попросту дезертировал, бросив Родину в трудную годину. И он уехал в Америку. А недавно я услышал весть о его смерти... Как бы там ни было, я часто вспоминаю и даже жалею его...
Впрочем, предать можно не только на войне... Чем лучше те, которые забывают свой родной язык, язык матери, язык наших великих предков? В Дамаске, к примеру, на осетинском языке говорят от силы 4—5 человек. Ребенок родной язык познает, в основном, от матери. А наши парни в подавляющем большинстве женятся на сирийских девушках... Какому же языку те будут учить своих детей?
Хотя, правда, есть и приятные исключения. Пусть это не покажется нескромным, но моя хозяйка тоже сирийка, однако разговаривает по-осетински не хуже, чем мы с тобой. Потому что ее долго и терпеливо учила моя мать. Я сам владею еще немецким и английским языками, но если не живешь среди этих народов, язык быстро забывается.
Здесь, в Дамаске, хорошо поставлена работа по изучению арабского языка среди местной молодежи. И я завидую им доброй завистью, мечтая о такой же возможности для наших осетинских юношей и девушек.
У меня самого сын учится в одном из институтов Ленинграда. Он не знал ни одного слова по-осетински и вдруг недавно звонит мне оттуда по телефону и говорит со мной на чистейшем осетинском! Ты даже не представляешь, какая это была для меня радость!
Оказывается, там, в Ленинграде, он жил в общежитии с ребятами из Южной Осетии, которые учили его родному языку, спасибо им огромное!
Мне больно сознавать, но, как я понял, ситуация с родным языком оставляет желать лучшего и в самой Осетии. Вот недавно здесь в Дамаске проходила персональная выставка картин художника Володи Хетагурова. Мы, конечно же, не могли пройти мимо такого события, договорились с организаторами выставки, отпросили Володю у начальства, пригласили в свой культурный центр, там собрались и осетины, и чеченцы, и кабардинцы... Наша встреча прошла интересно, но, увы, с помощью переводчика, потому что Володя ни одного слова по-осетински сказать не мог.
Или еще случай. Когда я впервые приехал во Владикавказ, то первым делом поспешил в центр города, на проспект Мира. Дай, думаю, посмотрю на своих земляков, каковы они, о чем говорят, как говорят... И несказанно удивился: кругом слышна была в основном русская речь. Я-то думал, что уж где-где, а в самом центре Осетии я вдоволь наслушаюсь настоящей искрометной, звучной осетинской речи...
И все же мне еще повезло, когда рядом с гостиницей «Интурист» я услышал, как молодая мама очень выразительно и сочно отругала по-осетински свое непослушное чадо. «Значит, не все так плохо, значит, не совсем зря я приехал»,— подумал я с облегчением.
Еще один приятный сюрприз ждал меня в книжном магазине, где я купил «Осетинские пословицы и поговорки». В моей домашней библиотеке в Дамаске более ста книг на родном языке, но эта книга для меня дороже всех. Это — настоящая кладезь мудрости, источник ума и знаний, путеводитель по жизни.
А как чеканны и задушевны стихи Махарбека Кочисова о родной земле, о матери, о том, что дороже всего на свете! Впрочем, вы, журналисты, знаете их не хуже меня. Такие стихи, такие строки должен знать наизусть каждый осетин, особенно это относится к молодым. Надо добиваться этого всеми силами.
Что мне еще не понравилось в Осетии? У вас слишком много разведенных женщин. Прекрасных, умных женщин, красивее осетинок, мне кажется, Бог никого не создал. И многие из них одиноки, лишены счастья семейной жизни. А ведь подобная ситуация может иметь для нации весьма негативные последствия в самом недалеком будущем. Не надо подавать на развод по любому поводу. Недостатки есть у всех, но надо относиться к ним терпимо, самокритично, уважая интересы и друг друга, и семьи, и всей нации в целом.
И еще. Очень много пьют в Осетии! Здесь в Сирии, ты сам убедился, пристрастие к спиртному считается признаком дурного тона, поэтому никто не хочет быть посмешищем и предметом обсуждения, каждый дорожит своей репутацией. У вас, в сожалению, не так и каждый раз, бывая в Осетии, я с горечью отмечаю, что увлечение спиртным подчас переходит все мыслимые и немыслимые границы. Особенно тревожит то обстоятельство, что пьет очень много молодых людей. А это ведь будущие отцы и матери, завтрашний день Осетии. Или я не прав?..
* * *
В тот вечер нам посчастливилось увидеться и со старейшиной местных осетин Сулейманом Кубатиевым. Из рассказа Албегова мы узнали, что это один из авторитетнейших и почтеннейших людей Дамаска.
В прошлом занимавший довольно высокие государственные посты, активный участник второй мировой войны, награжденный многими боевыми орденами и медалями, видный ученый, автор нескольких книг по военно-политической тематике, одним словом, человек, много повидавший на своем веку (ему было уже около 80 лет).
Мы не могли упустить возможности познакомиться с ним, поэтому попросили Албегова организовать нам встречу, причем именно в тот же вечер, так как наутро мы отправлялись в другой сирийский город, и было неизвестно, как скоро мы вернемся в Дамаск. Не зря ведь сказано — то, что можно сделать сегодня, не откладывай на завтра.
Как бы там ни было, Азамат набрал номер. Говорили они почему-то по-арабски, затем Азамат положил трубку и объяснил нам, что Сулейман немного приболел, поэтому не сможет приехать к нам, но если у нас есть желание и возможность, он будет рад принять дорогих гостей дома.
Разумеется, мы были рады такому предложению и через несколько минут бодро шагали по ярко освещенным улицам Дамаска к дому Кубатиевых...
Идти пришлось довольно долго, поэтому мы коротали путь в неспешной беседе. Азамат вновь и вновь задавал мне самые разные вопросы: о жизни в Москве, о новой работе Александра Дзасохова, о том, как идет перестройка в Осетии...
Кстати, относительно политики Горбачева Азамат выразился тогда весьма образно и точно.
По мнению Албегова, перестройка в нашей стране была необходима, назрела давно. «Он стал хозяином в отгороженном от остального мира огромном доме, — говорил Азамат. — Надо было просто наполнить этот дом светом, вдохнуть в него новую жизнь. Горбачев же в одночасье распахнул настежь все окна и двери, и пошли гулять по дом и сквозняки и шальные ветры. Разве настоящий хозяин так делает? Впрочем, нас беспокоит, в первую очередь, судьба Осетии, ее перспективы. Но это в немалой степени зависит от Москвы... А там пока порядка мало. Разве не так?»
В нашу беседу включился и Гокоев, который подробно рассказал Азамату о шагах, предпринимаемых новым руководством республики, о настроениях людей, о возможных перспективах развития как страны в целом, так и нашей маленькой республики в эпоху перемен.
Азамат некоторое время молча шагал рядом, думая о чем-то своем. Потом вдруг в полголоса запел популярную в прежние годы в Осетии песню о красавице-девушке из рода Цалоевых... Это было настолько неожиданно, настолько необычно посреди широкой улицы огромного чужого города, что мы с Хаджимуратом остановилисъ, как вкопанные, и в немом удивлении смотрели друг на друга. Мы не могли скрыть свою радость от того, что услышали... Азамат, заметив, что мы отстали, замедлил шаг, подождал, пока мы подошли, и окинув задумчивым взглядом звездное небо над Дамаском, признался: «Я всегда пою эту песню, когда на душе радостно, когда есть настроение. Сегодня именно такой день. Почему — вам объяснять не надо...
Пластинку с мелодией песни мне прислали из Осетии лет двадцать назад. Она уже старенькая, поистерлась, звучание совсем не то, и все равно я время от времени ее слушаю... В такие минуты я мысленно переношусь на родину предков, перед глазами проходят наши горы, леса, водопады, и осетинки — самые прекрасные женщины в мире... Надо полагать, Цалоева и вправду была красавицей — иначе бы про нее песню не сложили».
Д. Дауров. Живут в Сирии осетины
при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна |
