Главная > Дзахо Гатуев "Зелимхан" > ЗЕЛИМХАН_07_КИЗЛЯР

ЗЕЛИМХАН_07_КИЗЛЯР


23 февраля 2007. Разместил: 00mN1ck
КИЗЛЯР


Под ударами временно-охотничьего отряда выко­вывались враждебные царской администрации силы Чечни и Ингушетии. Они шли к Зелимхану, чтобы ор­ганизоваться политически. Но по-прежнему недовер­чивым, по-прежнему сторожким оставался Зелимхан. Как мюршид, требующий от посвящающегося в мю­риды богоугодности, требовал Зелимхан от приходив­ших к нему доказательств такого ухода от мирного житья, после какого нет возврата к нему. В свое вре­мя полицейскому Сулейману он предложил убить Стрижова. Вновь обращающихся он экзаменовал на­бегами: добивался того, чтобы создать кадры абреков-профессионалов.
И мрачные дни похода Вербицкого ознаменойались рядом дерзких абреческих налетов на Владикавказ. На мельницу Проханова. На купца Резакова. На склад Кролика. На магазин Симонова. На часовых дел мастера Шихмана... Но все это было не то. При­рода Зелимхана требовала мести крупнее. И 8 января 910 года в два часа ночи на платформе Грозненского вокзала неожиданно появилась шайка абреков, сбила с ног ударом приклада приемщика поездов, поставила своих часовых и бросилась в помещение вокзала. Же­лезнодорожный стражник выскочил им навстречу с криками о помощи, но тут же был тяжело ранен. Аб­реки открыли стрельбу по окнам, ранили другого стражника и принялись хозяйничать на станции. Ос­тавив в покое телеграфистов, смиренно расположив­шихся под столами, они стали разбивать ломом же­лезную кассу.
Лязг железа, тревожные свистки паровозов и вы­стрелы нападавших разносились по мирно спавшей станице (Грозненской).
— Скорее, скорее,— торопили часовые,— парово­зы свистят!
ЗЕЛИМХАН_07_КИЗЛЯР

— Ничего, они всегда свистят,— отвечали им.
Верхняя крыша кассы, наконец, была пробита, но под ней оказалась другая. Разбойники сломали лом и вытащили зубила хорошей кузнечной работы.
Одна за другой были вскрыты две кассы, из кото­рых взято 18 тысяч, и шайка скрылась через окно, вы­саженное молотом.
Некоторые казаки Грозненской станицы успели проснуться и встретили разбойников выстрелами, но в ответ раздались залпы из трехлинейных винтовок, которыми вооружены все абреки. Шайка уходила вдоль забора, перешла полотно дороги у будки, дав­ши еще один залп на оклик, и ускакала на лошадях, поданных товарищами.
Первым прибыл на место происшествия атаман Кизлярского отдела войсковой старшина Вербицкий, затем явились начальник отряда и начальник Гроз­ненского округа. Организована была погоня, по, не­смотря на присутствие самого воинственного Вербиц­кого, злоумышленники скрылись бесследно.
Корреспондент «Откликов Кавказа» описал налет, скупясь на слова и краски: «Окружив вокзал в два часа ночи, Зелимхан убил проходившего по станции машиниста, ранил двух стражников и, разбив кассу, увез 18 тысяч рублей».
Но разве этою мерою отмерить Вербицкому? Сколь­ко зла сделал Вербицкий Чечне, сколько зла сделал! Хорошо проучит его Зелимхан. Узнает Вербицкий, ка­кая баба Зелимхан. Теперь Вербицкий в Кизлярском отделе атаманом, Зелимхан в Кизляр придет. Напи­ши, Аюб, письмо Вербицкому: «Жди меня, баба-ата­ман в Кизляре!»
Зелимхан задумал большое дело. Для него нужно совершить воинский марш, достойный, пожалуй, хо­рошего военачальника. И через Аюба и Саламбека крикнул клич по Чечне и Ингушетии Зелимхан:
— В Кизляре банк есть, в котором много денег!
Местом сбора назначили лощину Чилы-Эрзы. В ле­су за новыми Атагами. Подъезжающих из аулов встречал Зелимхан. Он один знал всех. Каждому да­вал он условное имя, заставлял укутать лицо башлыком и тогда направлял в лощину. Чтобы в случае пле­на или раны чьей-нибудь не выдавали друг друга, т.е. тех, которым удастся уйти от русских.
60 воинов собралось. Зелимхан, Аюб и Саламбек лучшие из них. Перед выступлением огласил абреческие правила Зелимхан:
— Ночью не курить.
— Винтовку держать в чистоте.
— Лошадей под седлом.
— Мало говорить — много слышать.
— Никому не верить.
— Бороться со сном.
— Помнить, что всякая опасность может продол­жаться самое большее полчаса: или тебя убьют или ты убьешь — иметь терпение на полчаса.
На три части разбил Зелимхан отряд. Одну себе взял, вторую Саламбеку отдал, третью — Аюбу. Еще раз условился: в камышах около Кизляра встретить­ся. В Гари-Эрзы. Зелимхан через Гудермес пошел, Са­ламбек по нагорной Чечне через Наиб-юрт и Хасав­юрт. Аюб за Саламбеком следом.
Таков был зелимхановский рейд через земли ку­мыков, казаков и ногаев на Кизляр. Пьяный, вино­градный Кизляр. Переезжая железнодорожную ли­нию у Гудермеса, Зелимхан перерезал семафорный провод. Так, шутки ради.
Под Кизляром, вдоль Терека, камыши, которые скрывают не хуже Ичкерийских лесов. В камышах по­ляны. Тоже как в лесах.
Остановились. Ждали Саламбека. Аюба ждали.
Из хурджипа вынул погоны Зелимхан. Синие. Ка­зачьи. С литерами: К-Г — Кизляро-Гребенского пол­ка. Для себя офицерские погоны достал Зелимхан.
— Будем въезжать в город по три человека в ряду. Я впереди буду. Я за всех отвечать буду, если кто-ни­будь спрашивать будет. Когда какая-нибудь неудача— я выстрелю. Следом стреляйте все. Куда хотите, как хотите, все равно.
Въехали 9 апреля. Как условились — по три в ря­ду; Зелимхан впереди. Полковником. Встречные воен­ные отдавали честь, и полковник принимал ее.
Как условились, оставили заграждения на трех улицах, ведущих к казначейству. И каждый четвер­тый держал трех лошадей трех спешившихся товари­щей. Вспомнили про возможность неудачи.
— В плен возьмем тогда... Кого-нибудь потолще... Чтобы выкуп тоже потолще...
— Держись, Вербицкий, теперь! Посмотрим, как ты меня у себя в зубах словишь?!
В 12 дня спешился Зелимхан у казначейства. Аюб и Саламбек с ним. Вошли:
— Руки вверх! — конечно, и еще: — Деньги!
В казначействе народ. Деловая публика, чиновни­ки. Казначей Копытко сообразил. Смеялся же он сов­сем недавно над грозным письмом Зелимхана Вербиц­кому. С Вербицким смеялся. Решил посмеяться еще: захлопнул кладовую и выбросил ключи на улицу:
— Ищи — свищи, Зелимхан!
Зелимхан убил Копытко.
Которые оставались на улице, решили, что надо стрелять. Уговаривались же. Вдоль трех улиц, протя­нувшихся от казначейства... Сотню лет не слышал сон­ный Кизляр такой пальбы. С тех пор, как подступал к стенам его первый имам Кази-Мулла.
Вербицкий принял письмо Зелимхана за шутку. Вербицкого не было в городе. В атаманстве. Началь­ник гарнизона выслал на тревогу две команды пехо­ты: одну на мост, перерезать путь к отступлению, дру­гую к казначейству — на выручку перебитой уже каз­начейской охране. Но только Копытко и солдаты были перебиты там. Неугомонные Аюб и Саламбек, не гля­дя, стреляли по залу, пока выпрастывал Зелимхан в хурджины новенькую медь. Заниматься кладовой бы­ло некогда. Убитыми тоже.
— Стреляй, чтобы страшнее было!
Подоспевшая команда напоролась на засаду и, по­теряв трех, остановилась. В этот день Кизляр потерял убитыми 19 и ранеными 4.
За что?
В казначействе не оказалось такого, кого стоило бы пленить. Вышли с двумя хурджинами денег, вско­чили на лошадей. Поскакали.
— На мост.
Занят мост. Солдаты на нем.
Пострелялись с чеченами солдаты, и Зелимхан взял влево. Чтобы вплавь через Терек. Пустил в вол­ны своих, сам на берегу остался: отбивать наступаю­щую роту. Не оглядываясь, взывал к своим:
— Все переплыли?
— Джемалдин в реке еще!
— Пусть торопится. Ла илла-га иль-алла! (Ла илла-га иль-алла (араб.) — нет бога кроме аллаха — первая часть формулы символа веры мусульман).—за­певал Зелимхан, спуская курок. И опять: — Все?
— Все, все!
— Ла илла-га иль-алла! — направил коня в Терек Зелимхан.
Не останавливаясь, скакал Зелимхан до Аксая. Там остановились делить добычу и, прощаясь, дали друг другу клятву не выдавать, что бы ни случилось.
— Волла-ги! билла-ги! талла-ги!
Кизлярский па бег кончился неудачно. 60 человек унесли всего на 5 000 меди. Зато вновь восторженно заволновалась Чечня, которая умеет ценить каждый хороший удар по начальству.
— Зелимхан набег сделал. Зелимхан среди дня в город вошел. Зелимхан днем среди города стрельбу открыл. Зелимхан, пока переплывали Терек товари­щи, один на том берегу стоял, один роту солдат отби­вал. Молодец Зелимхан! Харачоевский Зелимхан!
Слава ворочала ущелья, перекликалась с хребта на хребет.
Полковник Вербицкий отсиживал кизлярское на­падение в Грозном, в том же клубе, за картами опять же. И опять хвалился зелимхановским письмом:
— Думает — дурака нашел. Так я ему и поверю. Святослав, подумаешь, нашелся: «Иду на вы». Эти времена, милостивые государи, давно прошли. Не Зе­лимхану в Святославы играть.
Быть может, именно в этот момент зелимхановцы нашивали погоны Кизляро-Гребенского полка на свои черкески или мирно спали в кизлярских камышах.
К обеду настойчивый телеграф выстукивал оше­ломляющее:
«Днем... Шайка в 60 человек под предводительст­вом... Примите...»
Меры приняли. Из самого Кизляра следом за аб­реками поскакал пристав Вариев. дорогою и через мост. Как полагается всем уважающим себя честным людям. В Александрийской присоединился атаман станицы с 20 казаками. Тоже нагонять. Нагоняя, наш­ли печатку с надписью: «Магомет Али». Магомет Али — абрек Хасав-юртовского округа. Был на катор­ге и бежал. Пополнил, значит, теперь зелимхановские кадры.
Кизлярские городовые и александрийские казаки выбились из сил. Им на помощь подбросили все бое­вые силы Грозненского, Веденского и Хасав-юртовско­го округов. Они заняли дороги и тропы, ведущие из Кизлярского отдела и Кумыкской плоскости в горную Чечню. Команда штабс-капитана Ардабьевского напа­ла на след. Потребовала у старшины попутного селения содействия. И старшина посодействовал: направил Ардабьевского в сторону. По ложному следу.
Абреки ушли, не потеряв ни одного из товарищей убитыми или плененными. Власти арестовали, прав­да, каких-то незадачливых горцев в Кизляре, в Хасав­юрте, в Сагопше. Но из этих «участников нападения» не удалось сделать даже маленького дела о кизляр-ском ограблении. А немного дней спустя прислал Зе­лимхан благодарность участковому начальнику Абдул Кадырову.
— За что?
— Твои люди разожгли костры у своих становищ и помогли ему не напороться на них. Баркалла, Абдул Кадыра сын!
Баркалла — чеченское спасибо. Это спасибо Зе­лимхан мог прислать не только Абдул Кадырову. Вер­бицкому мог прислать. Аверьянову — помощнику его. Кто из них так или иначе не помогал Зелимхану?..
Вербицкий выждал в Грозном помощника началь­ника области князя Орбелиани и прокурора Зайцева, чтобы вместе с ними прибыть на место происше­ствия.
Марш Зелимхана из Чечни в Кизляр изумил тер­ских военачальников. А реакция Чечни на этот марш вырастала в политическую угрозу. И канцелярия на­чальника Терской области и наказного атамана Тер­ского казачьего войска поспешила объявить «во все­общее сведение, что деньги, собранные населением Веденского округа в сумме 8000 рублей и предназна­ченные в награду за поимку или уничтожение разбой­ника Зелимхана Гушмазукаева, до сего времени хра­нятся полностью в депозитах начальника области, о чем неоднократно объявлялось населению. Несмотря, однако же, на то, что прошло уже более двух лет, а до сего времени не нашлось такого лица, которое выпол­нило бы эту задачу, а потому признается необходимым с одобрения наместника его императорского величе­ства на Кавказе вышеназванную сумму, в случае по­имки или уничтожения Зелимхана Гушмазукаева и его сотоварищей, выдать не одному лицу, а всем тем, кто тем или другим способом будет содействовать его поимке или уничтожению, по справедливой оценке их трудов и риска, которому они подвергались».
Терских военачальников поразил не только марш Зелимхана. Молодеческая беспечность атамана Вер­бицкого поразила их тем более: живьем же можно было съесть в Кизляре Зелимхана. А Зелимхан ушел, не потеряв ни одного убитого.
И Вербицкого предали суду. Не за насилие и рас­стрелы, чинившиеся им в Чечне. Не за грабеж и ра­зорение Чечни. За бездействие власти.
Аверьянова и Абдул-Кадырова тоже.
Вернуться назад
Рейтинг@Mail.ru