поиск в интернете
расширенный поиск
Иу лæг – æфсад у, дыууæ – уæлахиз. Сделать стартовойНаписать письмо Добавить в избранное
 
Регистрация   Забыли пароль?
  Главная Библиотека Регистрация Добавить новость Новое на сайте Статистика Форум Контакты О сайте
 
  Навигация
Авторские статьи
Общество
Литература
Осетинские сказки
Музыка
Фото
Видео
  Книги
История Осетии
История Алан
Аристократия Алан
История Южной Осетии
Исторический атлас
Осетинский аул
Традиции и обычаи
Три Слезы Бога
Религиозное мировоззрение
Фамилии и имена
Песни далеких лет
Нарты-Арии
Ир-Ас-Аланское Единобожие
Ингушско-Осетинские
Ирон æгъдæуттæ
  Интересные материалы
Древность
Скифы
Сарматы
Аланы
Новая История
Современность
Личности
Гербы и Флаги
  Духовный мир
Святые места
Древние учения
Нартский эпос
Культура
Религия
Теософия и теология
  Строим РЮО 
Политика
Религия
Ир-асский язык
Образование
Искусство
Экономика
  Реклама
 
 
ГОСПОДСКИЙ ДВОР И ВОТЧИНА У АЛАН
Автор: 00mN1ck / 7 апреля 2007 / Категория: Интересные материалы » Аланы
ГОСПОДСКИЙ ДВОР И ВОТЧИНА У АЛАН

Ф.Х. ГУТНОВ


Проблема перехода от первобытности через раннеклассовое общество к феодальному по-прежнему сохраняет свою актуальность. Многие аспекты данной проблемы остаются дискуссионными. К их числу относится формирование господского хозяйства, вотчины. Эта задача особенно актуальна применительно к истории Северного Кавказа, в частности — Алании. Многое мог бы прояснить анализ археологических данных, в первую очередь — поселений. По утверждению специалистов, из «всех категорий археологических памятников наиболее концентрированную и важную историческую информацию содержат в себе остатки поселений» (1, с.39). Но как это ни парадоксально, в этой области алановеде-ния сделано на удивление мало. Еще в 1941 г. А.А. Иессен справедливо подчеркивал, что «требуется еще детальная и большая работа над памятниками, особенно над поселениями, для конкретного выяснения исторического развития кавказской Алании» (2, с.26). Двадцатью годами позже В.Б. Деопик (Ковалевская) вновь заострила на этом внимание: «Аланские средневековые поселки еще очень мало подвергались исследованиям на Северном Кавказе» (3, с.37). И уже совсем недавно В.Б. Ковалевская с сожалением указывала на то, что «неизученность раннесреднсвековых поселений Северной Осетии остается досадной лакуной в наших знаниях об истории алан I тысячелетия н.э., а изучение их представляется задачей первостепенной важности» (4,с.20). Справедливости ради следует отметить, что в работах В.А. Кузнецова, В.Б. Ковалевской и Г.Е. Афанасьева исследованы некоторые усадьбы. В качестве сопоставительного материала мы будем использовать описания замков и усадеб горских феодалов рубежа XVIII-XIX вв.
Серьезно затрудняет исследование избранной нами темы отсутствие письменного частного акта о купле-продаже земли у алан. Даже в позднем средневековье у осетинских феодалов не было юридических документов, подтверждающих их права на землю. В средневековой Осетии не было бюрократического аппарата, который выдавал бы такого рода документы, да феодалы и «не находили никакой надобности в этом», поскольку «не предвидели могущих возникнуть когда-нибудь споров и притязаний на неотъемлемую их собственность» (5,с.З). Письменный акт у осетин появляется довольно поздно — после присоединения Осетии к России. Однако, отсутствие в предшествующий период актов не означает, что не было и различных ферм землевладения. Поземельные сделки заключались устно. В горских обществах, небольших по территории, где отношения собственности функционировали среди соседей, хорошо знающих какой участок кому принадлежит, устные договоренности были надежнее письменного акта. Для сравнения напомним, что у народов Северного Кавказа долгое время юридические нормы письменно не фиксировались. Но нормы устного права — адата — действовали «со всею силою неизменных законов природы, не дозволяющих ни малейшего отступления от них и ни малейшего исключения» (6, с. 184; 7,с.6).
Кое-какую информацию о формировании вотчины у алан содержат генеалогические предания феодалов. Согласно большинству из них, предки феодалов появляются в аланских обществах лишь в Золотоордынский период. Такая установка родословных имеет, на наш взгляд, двоякое объяснение. Во-первых, генеалогические предания служили идеологическим обоснованием «законности» господства феодалов над народом. Поэтому любой знатный род «нельзя было выводить из своей собственной страны», т.к. это неизбежно возводило его к какому-то «незнатному родоначальнику» (8,с.38). Во-вторых, татаро-монгольское нашествие стало роковым ударом не только для Алании, но и для аланских аристократов. Ведь феодалы — это прежде всего конные профессиональные воины, дружинники; сама терминология аланской знати — «багатары», «алдары» — свидетельствует об этом. В сражениях с кочевниками в первую очередь гибли дружинники. Учитывая тот факт, что на Кавказе сопротивление захватчикам оказывалось едва ли не сто лет, можно предположить, что в ходе борьбы была физически истреблена большая масса феодалов-землевладельцев. В новых условиях, часто на новом месте, процесс возникновения господского хозяйства начинался заново. Этот момент, вероятно, и отразился в родословных осетинской знати (9).
В письменных источниках (10-13) средневековой поры сведения о хозяйстве аланской аристократии чрезвычайно скудны. Как правило, это только указания на наличие вотчины, без конкретного описания, характеристики структуры и т.д.
Исследование избранной нами темы затрудняется определенной нечеткостью терминологии. В исторической энциклопедии термин «вотчина» трактуется как понятие, обозначающее комплекс ф е о-дальней земельной собственности и связанных с нею прав на зависимых крестьян. «Социально-экономическое значение В. (в указанном смысле этого термина) состоит в том, что она являлась организационной формой присвоения вотчинниками прибавочного труда крестьян» (14,стб.757). При характеристике господского хозяйства используется также понятие «домен». В советской историографии им обозначали княжеские владения в Древней Руси. В домен входили города, крепости, вотчины, леса, пастбища и т.д. (15, стб.285-286).
Если трактовка второго термина не вызывает особых возражений, то понимание вотчины как хозяйственной и социально-политической организации господствующего класса феодальной формации (хотя такое сужение социального содержания термина признано в науке; 16, с. 122-123) представляется неполным. Вотчина, как наследственное владение знати, могла существовать, например, в раннеклассовом обществе, когда феодальных методов эксплуатации еще не было, либо они не играли существенной роли. Если исходить из этимологического значения понятия, то вотчиной (отчиной, оставшейся от отца) можно считать и т.н. «черное» землевладение средневековой Руси. Во всяком случае, в словаре СИ. Ожегова напротив слова «вотчина» значится: «на Руси до XVIII в.: наследственное землевладение» (17,с.90). И только. Термин «вотчина» в данной статье будет употребляться с учетом этих поправок.
Процесс формирования вотчины как таковой (на материале какого бы народа он не рассматривался) пока далеко не ясен. Более того, по мнению В.Б. Кобрина, даже в отдаленном будущем вряд ли будет раскрыта до конца эта тайна фсо-адльного «первоначального накопления» (18,с.32). И тем не менее необходимо сделать хотя бы попытку добраться до истоков формирования вотчины знати. Разумеется, отыскать окончательное решение нам не под силу, но высказать некоторые гипотезы имеющийся материал позволяет.
Письменные источники по средневековой Алании указывают лишь на существование хозяйства знати, не определяя пути их формирования. Такие сведения содержатся, например, в китайской хронике «Юань-ши». Описывая поход татаро-монголов на Северный Кавказ, хронист отмстил некоторые владения феодалов. «Хан-ху-сы был родом ас. Он был правителем владения асов. Когда войска Угэдэя достигли границ его (владения), Хан-ху-сы с народом подчинился Угэдэю. Пожалованы были тогда ему звание «ба-дура», дана была золотая пайцза и поведено было властвовать над своею землею и народом». Очевидно, здесь речь идет о княжеском домене. Когда в нем вспыхнуло восстание, аланский князь «приказал своей жене Вай-ма-сы во главе войска защищать владение» (19,с.282-283,284). В описанном домене немаловажную роль играло скотоводство. Об этом можно судить по следующему сюжету хроники: мать внука («командира гвардии») вышеназванного аланского князя «отправила свой собственный скот для пропитания войска» (19,с.287).
Другой домен принадлежал князю Арсалану. «Со своим сыном А-сан-чжен'ем он явился к войску с изъявлением покорности в то время, когда Монкэ окружил войсками его город (19,с.292). Назовем еще один аланский княжеский клан. «Во времена Монкэ Бадур, его братья У-цзор-бу-хань и Ма-тар-ша с народом пришли с выражением покорности. Ма-тар-ша ходил с Монкэ на город Май-гасы (Магас, столица Алании — Ф.Г.) и был начальником авангарда» (19,с.299).
Приведенные свидетельства констатируют существование в Алании княжеских доменов, вотчин. Но, к сожалению, нет данных о том, как происходило их возникновение. Советские медиевисты выделяют, в основном, два пути превращения общинной земли в частную собственность. Один из них — «сверху». Вотчины образовывались через пожалования верховной властью части территории. Второй путь — «снизу». Состоятельные общинники начинают эксплуатировать других крестьян, постепенно превращаясь в мелких вотчинников. Следует, правда, отмстить, что оба варианта реконструируются скорее цепью логических умозаключений, нежели базируются на бесспорных фактах.
Первый путь возникновения хозяйства знати связан с формирование домена
— «царской» (великокняжеской) собственности. Этот процесс был длительным и сложным. Его истоки уходят, очевидно, к заключительным фазам периода военной демократии. В тот период уже существовали установки нобилитета в отношении физического труда и войны. Военная аристократия играла ведущую роль в управлении; реально именно на ее собраниях и пирах обсуждались важнейшие дела. Не последнюю роль в доходах знати играли приношения соплеменников. Даже если эти дары (не подать и не дань) действительно были добровольными, то легко допустить, что в случае нежелания кого-либо выказать подобное уважение вождю, такой человек рисковал навлечь на себя месть и опалу. Вероятно, в материальном отношении дары не были обременительными, но сама традиция делиться ими с вождями являла собой способ перераспределения материальных благ между рядовым населением и нобилитетом. Знать, вожди, дружинники отличались от основной массы свободных как своим образом жизни, воинственным и праздным, так и немалыми богатствами; их земельные владения были более крупными, чем владения остальных свободных (20,с.115-117).
Богатство военной аристократии, в том числе и земельные владения, увеличивались за счет наступления на позиции старой родо-племенной знати. Особую роль это играло, очевидно, в процессе формирования»домсна.
На рубеже 40-50-х гг. VI в. у западных алан произошел социальный переворот, в результате которого старая родо-племенная знать («соцарствующие» архонты) была отстранена от управления. В источниках неоднократно упоминается независимый правитель («глава», «повелитель», Саросий. Скорее это не имя, а титул сар-и-ос /«глава осов»/. В начале 20-х годов VII в. у тюрков наблюдался острый конфликт между родовой /«князья страны»/ и военной аристократией /«тот, кто одерживал победы на войне»/, вызванной стремлением последней захватить власть над объединением. В конце VII в. глава военной аристократии союза гуннских племен Алп-Илитвср /алп — «герой», «богатырь», «великий исполин»/ вместе со своими сторонниками вышел из повиновения жреческой касте и лишил ее приношений и жертв; вскоре «жрецы и главные кудесники» были заключены в оковы и преданы суду. В Оногуро-Булгарской конфедерации представитель одного из аристократических родов Кубрат с помощью Византии расправился с про-аварской группировкой и попытался, хотя и не совсем удачно, закрепить руководство конфедерацией за своим родом /21, с. 82-83/.
Обогащение военной аристократии стало идти более быстрыми темпами в период возникновения раннеклассового общества. Борьба князей за единоличную власть и ее укрепление сопровождалась конфискацией имущества противников с последующей раздачей части ее дружинникам. Вспомним, например, поход Ольги на древлян в 945 году. Она уничтожила практически всю верхушку нобилитета Древлянской земли. Значительную часть населения Ольга отдала «в работу» дружинникам, остальных оставила под дань. В результате некоторые районы области фактически стали великокняжеским доменом, другие платили дань, из которой треть шла в казну Ольги. Выражение отданы «в работу» Г.В. Абрамович считает возможным трактовать как пере-дачу людей вместе с землей и хозяйством «в собственность и управление дружинникам Ольги для их содержания» /22, с.72/. Обоснование данной идеи Г.В. Абрамович видит в уничтожении старой древлянской знати и необходимости передачи ее функций другим людям, но уже не на выборных началах. Судя по всему, Свенельд /военный аристократ/ и после смерти Игоря остался первым воеводой Ольги, а затем Святослава и Ярополка, сохраняя положение патрона по отношению к части Древлянской земли. Его дети даже после передачи этой земли Святославом в княжение сыну Олегу продолжали считать ее своей вотчиной.
Аналогичные процессы протекали и на Северном Кавказе. Так, в начале IX в. глава хазар Обадий провел ряд реформ с целью укрепления своей власти. Реформы натолкнулись на сопротивление, принявшее характер гражданской войны. В конце концов «первая власть одержала верх» /Константин Багрянородный/, следовательно, борьба шла между сторонниками Обадия и его противниками из числа знати, недовольными сужением, а то и ликвидацией их прерогатив /23, с.279-280, 324-330/.
У алан в начале X в. царь ежегодно объезжал территорию государства /полюдье/, собирая не только дань, но и плату со своих угодий. На этот момент обратил внимание Масуди: кроме алан-ской столицы «в этой стране находятся еще крепости и угодья, располагавшиеся вне этого города, куда царь время от времени переезжает» /24, с.53/.
Вслед за формированием княжеских доменов возникали вотчины дружинников. Правда, не все из них становились наследственными землевладельцами. Какая-то часть дружинников могла стать рядовыми членами низшей княжеской администрации или аппарата крупного вотчинника /25, с.21-23/. С другой стороны, элита дружинников получала от своих князей богатые подарки, включая земельные угодья. Такая практика получила широкое распространение в раннеклассовом обществе, а в феодальный период стала обычным явлением. Эту же практику взяли на вооружение и монгольские ханы после завоевания равнинной Алании. Китайская хроника рассказывает о гибели аланского полководца Атачи, перешедшего на сторону монголов и отличившегося во многих сражениях. «Хубилай, сожалея о его смерти, пожаловал семье Атачи 500 лан серебра и 3500 связок ассигнациями, а также 1539 дворов из числа усмиренных жителей» /19,с.284-285/.
Другой пример приводит хроника ксанских эриставов. Согласно ее свидетельству, в начале XIV в. царь Грузии Вахтанг III пожаловал эриставу Шалве /происходившего из аланского рода Си-дамонта/ «Трусу», Гуда /владение/, Гагос-дзе, Млете, Арахвети, Хандо, Кан-части, владения Абазас-дзе, Дзагнакор-пу, Дигвами, Гавази, Ацерис-хеви, Беху-ше и /среди/ дидебулов1 своих лучшим считал» / 11,с.25/. Причиной столь щедрого пожалования явилась поддержка эриставом Вахтанга III в его борьбе за трон с Давидом VI.
О пожалованиях подобного рода в более ранний период история алан прямых данных нам не даст. Но это не означает, что их не было вовсе. Дружина, как постоянный социальный слой, у алан существовала издавна. Укрепление позиций военной аристократии привело в VIII в. к возникновению дружинного культа. С этого же времени бытуют амулеты в виде коня и всадника. Они составляют примерно 15% всех найденных в северо-кавказских древностях амулетов и встречаются примерно в 10% комплексов, содержащих амулеты. По предположению В.Б. Ковалевской, «они могут быть свидетельством принадлежности воинов, носивших эти амулеты, к царской дружине — аланской гвардии» /26, с. 117-120/.
К началу X в. военная аристократия («багатары», «алдары», «военные чины») /27, с. 66-72/ захватила ведущие позиции в аланской раннеклассовом обществе. Из се высшего слоя — «багатаров» — происходил царский род алан Ахсарта-говых. Дружинники входили, очевидно, в формирующийся административный аппарат. На местах они, вероятно, играли роль агентов центральной власти. Вспомним, например, упоминание Константина Багрянородного об «эксусиократоре» /царе/ Алании и «архонте» /князе/ Ассии, контролировавшем Дарьяльский проход. По свидетельству грузинской летописи, царь алан Дургулель Великий прибыл к своему шурину Баграту IV «со всеми князьями Осетии».
С некоторыми оговорками можно провести аналогию между положением аланской военной знати и дружинниками Древней Руси. Наиболее характерный тип дружинных погребений X в. обнаружен не только в Киеве и подвластной ему Черниговщине, но и в других важнейших пунктах Древнеруского государства — в Смоленском Поднепровье, Верхнем Поволжье, Пскове, Ладоге и Волыни. Очевидно, эти памятники принадлежат «росам» — дружиникам, связанным с Киевом и осуществлявшим контроль в подвластных киевскому князю городах и погостах /28, с.314-315, прим. 16/.
Большой интерес представляют материалы аланских катакомбных могильников. Мужские захоронения часто подразделяются на захоронения конной военной аристократии /дружинников/ и общинников. Причем, археологические памятники указывают на имущественную и социальную неоднородность внутри дружины — на фоне вполне «рядовых» дружинных погребений резко выделяются несколько чрезвычайно богатых захоронений с многообразным и пышным инвентарем. Например, катакомба № 14 Змеиского могильника принадлежала семье местного князя.
Об этом говорит погребальный инвентарь: плоский деревянный колчан, украшенный орнаментом, деревянное седло, украшенное золотыми пластинами с изображениями животных и птиц, фрагменты кожаной попоны, расшитые крученой серебряной нитью, богатая конская сбруя со множеством золотых бляшек. Но самый роскошный предмет — сабля; перс крестье, две обкладки ножен с петлями и наконечник ножен сделаны из позолоченного серебра. В перекрестье вставлен рубин. Данная сабля принадлежит к лучшим образцам раннесредневскового оружия Восточной Европы. Тело погребенного было покрыто красноватого цвета тканью, украшенной аппликациями из позолоченой кожи. В этой связи вспоминаются пурпурные одежды и обувь византийских императоров, служившие инсиг-нией царской власти. По предположению В.А. Кузнецова, византийские ткани из Змсйской могли быть поистине царскими подарками аланскому князю, владевшему землями близ знаменитого Дарьяль-ского прохода /29, с.236-237/. Здесь же уместно вспомнить рассказ Михаила Пселла о связи императора Константина IX Мономаха с юной аланкой. Император ее «удостоил звания, нарек севастой, определил ей царскую стражу, распахнул настежь двери ее желаний и излил на нее текущие золотом реки, потоки изобилия и целые моря роскоши... аланская земля наводнилась богатствами из нашего Рима, ибо одни за другими непрерывно приходили и уходили груженные суда, увозя ценности, коими издавна вызывало к себе зависть Ромейское царство» /30, с.116-117/.
О весе аланской военной аристократии свидетельствуют источники X в. — «Ху-дул-ал-Алам», Ибн-Рустэ, Масуди и др. Вот что, например писал Масуди: «царь аланов выставляет 30000 всадников. Это царь могущественный и пользующийся большим влиянием, чем остальные цари. Царство его представляет беспрерывный ряд поселений настолько смежных, что если кричат петухи, то им откликаются другие во всем царстве, благодаря смежности и так сказать переплетению хуторов» /24, с.53-54/. В этом сообщении привлекают два момента. Во-первых, указана численность царской дружины — 30000 всадников. Во-вторых, подчеркнута большая плотность поселений. Последнее подтверждается и археологическими материалами, судя по которым, еще в VIII-IX вв. возникла система укрепленных аланских поселений. Среднее расстояние между наиболее близко расположенными крепостями составляло всего 1,9 км /4, с.20-26; 31, с.143-150/. Причем, крепости-поселения имели довольно большую площадь. В среднем она составляла 3,3 кв.км, а на средней Кубани — 6,8 кв. км. Из исследованных В.Б. Ковалевской городищ 14,6% имели площадь от 5 до 10 га, а 8,3% — свыше 10 га. Самая большая группа — 58,4% — имела площадь поселения от 1,5 га до 5 га /4,с.26,31/. Для сравнения укажем, что в Древней Руси 72,5% поселений имели площадь до 1 га, а от 1 до 5 га — 20% /1,с.40/.
В раннеклассовом аланском обществе, конечно, не все дружинники имели вотчины как таковые. Большинство из них имели небольшие участки, служившие скорее всего «подсобным хозяйством». В этот период им крупная вотчина просто не нужна была, о чем свидетельствует археологический материал. В X — начале
XI вв. знать составляла 6,8%, средний слой — 69,8%, общественные низы — 20%, зависимые — всего 3,4%. Положение изменилось во второй половине XI-
XII вв. Соотношение среднего слоя и бедных общинников в катакомбах Змей-ской станицы составляло 26,5% и 47%, соответственно, а в могильнике Кольцо-Гора — 23,8% и 52,5%. Выделилась промежуточная группа между средними и низшими слоями: 11,2% и 8,6% в Змсй-ской и Кольцс-Гора, возросло число «зависимых» — 7,1% и 8,6% /32,с.19/.
Резкое увеличение числа обедневших общинников /более половины населения/ и «зависимых» со второй половины XI в. свидетельствует о росте частнособственнической эксплуатации. Это является свидетельством распространения вотчин, в которых развились формы зависимости и эксплуатации между отдельными представителями знати и крестьянскими домохозяйствами. С того же времени в истории Алании начинается период децентрализации. Совпадение это не случайно. Распад единого государства и возникновение самостоятельных княжеств связано с возросшей политической и экономической активностью князей. Мощь последних определялась количеством вассалов, служба которых скреплялась дарами сюзерена, включая земельные дарения. В последних рыцарь нуждался для получения доходов, ибо без них он не мог исполнять рыцарскую службу. Боевое снаряжение рыцарей, в какой бы стране они не жили, стоило чрезвычайно дорого, поэтому им требовались значительные средства. Повсюду выработалась норма землевладения, считавшаяся своеобразным «минимумом», способным дать обеспечение рыцарю. В Англии такой нормой служили пять гайд земли, и дружинник, имеющий владения меньшего размера, назывался «безземельным». Во Франкском государстве профессиональную конную службу мог нести лишь воин, обладавший не менее чем четырьмя мансами /3, с.43/.
Аналогичные явления имели место и на Кавказе. Даже в позднем средневековье здесь сохранялась политика раздачи «узденьской дани». Приведем лишь один пример. Во второй половине XVIII в. часть феодалов Западной Осетии /ба-делятов/ отошла от своего сюзерена князя Таусултанова. Причину этого со слов «старшин Кантемирских» в 1802 г. выяснил А.Е. Соколов: «владельцы Большой Кабарды, приметя ослабление потомков Тав-Султана, от разделения, между ними происшедшего, употребили случай тот в свою пользу, начав господствовать не только над самими Тав-Сул-танами, но и над всеми прочими селениями, на их земле находящимися: Кубати-евым, Тугановым, Каражаем, Шегемо-вым, Кабановым,... преклонив к себе старшин как сих селений, так и всех Дигорских, избыточными подарками; и таким образом владельцы Большой Ка-барды распростерли власть свою до самых подошв Снеговых гор» /34,с.21-22/. Причина переориентации баделятов коренится в ослаблении позиций князей Малой Кабарды. В 1752 году умер наиболее могущественный из них — Адильги-рей Гиляксанов. Его наследники Батай и Али-Арсланбск Таусултановы не пользовались тем политическим весом, каковой имел дядя, чем незамедлительно воспользовались их противники: «некоторые Большой Кабарды владельцы призывают их осетинцов под свою власть, обнадеживая при том их защищенисм» /35,л.47 об, 48 об./. В конце концов часть осетинских феодалов заключила союз с князьями Большой Кабарды. Отношения с новыми сюзеренами закреплялись «избыточными подарками» — практика, характерная для средневекового Кавказа. Каждый владелец, вступая в связь с князем, получал от него т.н. «уорктын», в русских источниках известный под названием «узденьской дани». По обычному праву, получение уорк-тына было единственным, что связывало феодала с сюзереном, которому служили по своему выбору и добровольному соглашению. Отношения между партнерами по феодальному блоку тогда считались закрепленными, когда «узденьская дань» выплачивалась сполна /36, с/182-183/.
В разных странах и во все времена земельные дарения сюзеренов рассматривались не только как передача источников доходов; владение таким богатством, как земля, для аристократов было «орудием достижения цели, лежащей вне сферы чисто имущественных отношений» /33, с.44/.
Изложенный материал позволяет высказать предположение о том, что формирование княжеского домена у алан относится к концу 1-го тысячелетия. Вотчина аристократов разных степеней начала появляться в начале Н-го тысячелетия, а широкое распространение получила с середины XI в. Это привело к резкому увеличению числа лиц, подвергавшихся частнособственнической эксплуатации /около 70% населения/. Утверждение господской вотчины стало показателем победы собственно феодальных методов эксплуатации.
Центром господской усадьбы был двор. Имеющиеся источники позволяют установить основные строения двора и его хозяйственную структуру.
В раннеклассовом обществе городской двор знати представлял собой своеобразный центр ремесла, концентрации прибавочного продукта /37,с.63-65/. Исследования Г.Е. Афанасьева указывают на существование достаточно обширных дворов v аланской знати еще в VIII-IX вв. /38, с.68-73; 39, с.50-52,69,138-142/. В состав двора уже в то время входили постройки жилые, хозяйственные и даже церемониальные. В Маяцкой крепости все хозяйственные и церемониальные строения находились внутри цитадели, а основные жилые помещения — за ее пределами, но в границах крепости. Это, справедливо подчеркивает Г.Е. Афанасьев, «отражает явную экономическую зависимость обитателей жилищ, расположенных вне цитадели, от хозяйственного комплекса внутри цитадели» /38,с.73/. Аналогичную картину А.А. Иессен отмстил на материале других аланских городищ той поры. Каждое из них имело центральный укрепленный холм, окруженный глубоким рвом. «Это централь-нос укрепление, представляющее скорее всего место обитания уже выделившейся из среды общины господствующей семьи будущего аланского феодала» /2,с.24/. Новые исследования аланских крепостей конца 1-го тысячелетия добавили аргументов в пользу этой точки зрения /4,с.21-50; 40, с.72-74/.
Специалисты отмстили, что структура дворов аланской знати совпадает с более поздними усадьбами замкового типа осетинских феодалов. Последние включали в себя боевую башню, жилые и хозяйственные здания, обнесенные каменной стеной. Согласно Я. Рсйнкггсу /конец XVIII в./, «Селения оссов в большинстве случаев хорошо расположены... Вожди и знатные люди этого народа обносят, кроме того, свои жилища высокой, крепкой каменной стеной, в каждом углу которой находятся маленькие сторожевые помещения» /41, с.91/. Интересны наблюдения Ю. Клапрота, побывавшего в Осетии в 1807-1808 гг. «Дома в селениях разбросаны, но часто имеются по пяти построек в одной изгороди с башней... Каждый старшина имеет один опрятный дом, другой — предназначенный для гостей и третий — для хранения необходимых в хозяйстве вещей и приготовления пищи» /41, с. 170/. Усадьбу замкового типа, принадлежавшую Дударовым, отмстили путешественники в Балте: «Между строениями оного возвышается каменный замок князька, с башнями и стрельница-ми... Комнаты довольно обширны и чисты, убраны кругом стен диванами. На стене висело оружие, стенные часы, зеркало и картины» /42, с.223, 225/.
Аналогичную структуру усадьбы имели не только горские феодалы, но и зажиточные крестьяне /43, с.56-60/. «Каждый зажиточный хозяин, — писал СМ. Броневский, — имеет обширный четырехугольный двор, обгороженный плетнем, и внутри оного три отделения, одно от другого отгороженныя: хозяйское, женское и гостиничное или кунацкое» /44, с. 107/.
Таким образом, основная структурная единица застройки осетинских поселений
— усадьба — имела давние корни. Во всяком случае, аланские города представляют собой систему усадеб.
В 1962 г. в Нижнем Архызе была вскрыта часть крупной усадьбы. Ее окружала глухая и некогда высокая каменная ограда толщиной 0,7-0,8 м. В середине усадьбы находились два крупных здания
— производственно-жилой комплекс помещений и одноапсидная церковь. Первое состояло из 5 комнат. В одной из небольших комнат /1,57 х 3,7 м/ размещался сыродутный горн, указывающий на то, что в Х-ХП вв. в Алании, как и на Руси, уже совершился переход от печей ямного типа к более совершенным наземным домницам. Судя по наличию горна и производственных отходов, комната 1 была железоплавильной мастерской. Комната III /4,85 х 4,2 м/ являлась жилой. Стены, сложенные на известковом растворе, имели остатки штукатурки цветной /белой, голубой, светло-серой и светло-желтой/ побелки. Пол дощатый. В этом помещении среди множества предметов обнаружены около 30 обломков листовой меди, сосуд из полудрагоценно го камня, обрывок витой железной /над-очажной?/ цепи, обломки гончарной керамики и кости животных. По мнению В.А. Кузнецова, эта комната принадлежала одному «из представителей местной социальной верхушки». Комната IV /5,6 х 2,55/ служила, очевидно, кухней. Здесь найдено свыше 400 костей животных и 82 фрагмента гончарной керамики. Сооружение церкви археологи относят к XII в. «Если помещение III может быть интерпретировано как жилище представителя феодального класса, то церковь можно рассматривать как домовую, обслуживавшую только обитателей данной усадьбы» /45, с.237/.
В 1964 г. и 1971 г. в пределах этой же усадьбы раскопано и исследовано еще одно здание из трех комнат. В первой комнате /9,4 х 5,2/ отсутствуют следы очага, утвари, побелки и т.д. Скорее всего, это хозяйственное помещение. Комнаты II /6,6 х 4,45 м/ и III /6,4 х 5,2/ были жилыми. При вскрытии этого здания найдено 265 обломков керамики и 242 кости животных /45, с.237-238/.
В 1963 г. в Нижнем Архызе вскрыта и изучена часть еще одной усадьбы. Здание А /10,1 х 6,7/ состояло из трех помещений, здание В /10,5 х 6,5 м/ — из двух /46, л.2-17/.
Система замкнутых усадеб с несколькими отдельными жилищами служит показателем наличия в Алании той поры неразделенных семей.
Экономические функции господского двора в Алании Х-ХП вв. прослеживаются по археологическим данным. Обращает на себя внимание наличие в усадьбах металлургических мастерских. Возможно, ремесленники в отдельных усадьбах Нижнего Архыза выплавляли и золото, т.к. в том районе обнаружены «ясные следы древней золотодобычи» /46, отчет К. Петроливеча/. Судя по находкам на территории господских дворов остатков жерновов, костей животных, специальных помещений для содержания скота, двор служил и местом переработки сельскохозяйственной продукции. Интересно отмстить, что по имеющимся данным, структура дворов и их границы не претерпели принципиальных изменений в феодальном обществе /сер. XI-XII вв./ по сравнению с раннеклассовым /X — сер. XI вв./- Не прослеживается и изменение хозяйственно-функциональной характеристики. Следовательно, и в раннеклассовом обществе и в феодальном господский двор экспулатировал доходы населения округи. Но в Х- сер.XI в. местной знати оставалась лишь часть государственных налогов, а позднее феодалы стали получать ренту со своих вотчин.
Такова в самом общем виде картина формирования господского двора и вотчины у алан.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
1. Древняя Русь. Город, замок, село. М., 1985.
2. Иессеи А.Л. Археологические памятники Кабардино-Балкарии // МИЛ, М.-Л., 1941, N 3.
3. Деопик В.Б.(Ковалевская) Змейское средневековое селище. //МАДИСО. Орджоникидзе, 1961, т.1.
4. Ковалевская В.Б. Археологические памятники северокавказских алан VI-IX вв. (Материалы к археологической карте) .//ОРФ СОИГИ, ф. 6, по. 1,д. 178.
5. ЦГА РСО, ф. 233, оп.1, д.1.
6. Пфаф В.Б. Народное право осетин //ССК, Тифлис, 1871, вып.1.
7. Лилов А. Очерки быта кавказских горцев. //СМОМПК. Тифлис, 1892, Вып. XIV.
8. Лихачев Д.С. Возникновение русской литературы. М.-Л., 1952.
9. Гутнов Ф.Х. Генеалогические предания осетин как исторический источник. Орджоникидзе, 1989.
10. Мровели Л. Жизнь картлийских царей. М., 1979.
11. Памятник приставов. Тбилиси, 1979.
12. Джуапшер. Жизнь Вахтанга Горгасала. Тбилиси, 1986.
13. Пулая Г.В. Грузинский «Хронограф» XIV в. о народах Кавказа //КЭС. М., 1980. T.VH.
14. СИЭ, M., 1963, т.З.
15. СИЭ. М., 1964, т.4.
16. Сказкин С.Д. Избранные труды по истории. М., 1973.
17. Ожегов С.И. Словарь русского языка. 14-е изд. М., 1983.
18. Кобрин В.Б. Власть и собственность в средневековой России (XV-XV1 вв.). М., 1985.
19. Иванов А. История монголов (Юань-ши) об асах-аланах //Христианский Восток. СПб, 1914, т.II, вып. 3.
20. История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. М., 1985.
21. Гутнов Ф.Х. Структура и характер раннее редпевсковых обществ Северного Кавказа //Известия СКНЦВШ. Ростов н/Д, 1990, № 3.
22. Абрамович Г.В. К вопросу о критериях раннего феодализма на Руси и стадиальности его перехода в развитой феодализм //ИСССР, 1981, № 2.
23. Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962.
24. Караулов П.А. Сведения арабских писателей о Кавказе, Армении и Азербайджане. //СМОМПК. Тифлис, 1908, вып. XXXIII.
25. Бромлей Ю.В. Некоторые средневековые хорвато-русские параллели //Россия па путях централизации. М., 1982.
26. Ковалевская В.В. Изображение коня и всадника на средневековых амулетах Северного Кавказа //Вопросы древней и средневековой археологии Восточной Европы. М., 1978.
27. Гутнов Ф.Х. Из истории формирования военно-служилой знати у алан //Известия СКНЦВШ, Ростов н/Д, 1988, № 4.
28. Константин Багрянородный. Об управлении империей. Текст, пер., комм. М., 1989.
29. Кузнецов В.А. Очерки истории алан. Орджоникидзе, 1984.
30. Михаил Пселл. Хронография. М., 1978.
31. Ковалевская В.В. Кавказ и аланы. М., 1984.
32. Савенко СИ. Характеристика социального развития аланского общества по материалам ката-комбных могильников в Х-ХП вв. М., 1989. Авто-реф. канд. дне.
33. Гуревич А.Я. Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе. М., 1970.
34. Библиографическая заметка //ССКГ. Тифлис, 1875. Вып.VIII.
35. ЦГА Дагестана, Ф. 379. оп.1, д.500.
36. Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов. М., 1967.
37. Павленко Ю.В. Раннеклассовые общества. Киев, 1989.
38. Афанасьев Г.Е. Большая семья у алан. //СА, 1984, № 3.
39. Афанасьев Г.Е. Население лесостепной зоны бассейна среднего Дона в VIII-X вв. //АОН, М., 1987. Вып.2.
40. Кузнецов В.А. Зилгинское городище в Северной Осетии //Новые материалы по археологии Центрального Кавказа. Орджоникидзе, 1986.
41. Осетины глазами русских и иностранных путешественников. Орджоникидзе, 1967.
42. Письма X.I1I. к Ф. Булгарпну, или поездка на Кавказ//Северный архив, 1828. N III.
43. Кобычев В.П. Поселения и жилище народов Северного Кавказа в XIX-XX вв. М., 1982.
44. Бропевский С.М. Новейшие географические и исторические известия о Кавказе. М., 1823.
45. Кузнецов В.А. Нижне-Архызское городище Х-ХП вв. — раннефеодальный город Алании //Повое в археологии Северного Кавказа. М., 1986.
46. Кузнецов В.А. Материалы к археологическому изучению Западной Алании. 1963 г. //ОРФ СОИГИ, ф.6, оп.1, д. 118.


Материал взят из книги С.П. Таболова "Аланы. История и Культура". Изд. 1995 год.

при использовании материалов сайта гиперссылка обязательна
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
  Информация

Идея герба производна из идеологии Нартиады: высшая сфера УÆЛÆ представляет мировой разум МОН самой чашей уацамонгæ. Сама чаша и есть воплощение идеи перехода от разума МОН к его информационному выражению – к вести УАЦ. Далее...

  Опрос
Отдельный сайт
В разделе на этом сайте
В разделе на этом сайте с другим дизайном
На поддомене с другим дизайном


  Популярное
  Архив
Февраль 2022 (1)
Ноябрь 2021 (2)
Сентябрь 2021 (1)
Июль 2021 (1)
Май 2021 (2)
Апрель 2021 (1)
  Друзья

Патриоты Осетии

Осетия и Осетины

ИА ОСинформ

Ирон Фæндаг

Ирон Адæм

Ацæтæ

Список партнеров

  Реклама
 
 
  © 2006—2022 iratta.com — история и культура Осетии
все права защищены
Рейтинг@Mail.ru