поиск в интернете
расширенный поиск
Иу лæг – æфсад у, дыууæ – уæлахиз. Сделать стартовойНаписать письмо Добавить в избранное
 
Регистрация   Забыли пароль?
  Главная Библиотека Регистрация Добавить новость Новое на сайте Статистика Форум Контакты О сайте
 
  Навигация
Авторские статьи
Общество
Литература
Осетинские сказки
Музыка
Фото
Видео
  Книги
История Осетии
История Алан
Аристократия Алан
История Южной Осетии
Исторический атлас
Осетинский аул
Традиции и обычаи
Три Слезы Бога
Религиозное мировоззрение
Фамилии и имена
Песни далеких лет
Нарты-Арии
Ир-Ас-Аланское Единобожие
Ингушско-Осетинские
Ирон æгъдæуттæ
  Интересные материалы
Древность
Скифы
Сарматы
Аланы
Новая История
Современность
Личности
Гербы и Флаги
  Духовный мир
Святые места
Древние учения
Нартский эпос
Культура
Религия
Теософия и теология
  Строим РЮО 
Политика
Религия
Ир-асский язык
Образование
Искусство
Экономика
  Реклама
 
 
К истории изучения осетинской культуры в конце 40-х – 50-х годов XX в.
Автор: 00mN1ck / 25 марта 2009 / Категория: Интересные материалы » Новая история
И. Т. Цориева

В историю культуры Осетии вписано немало драматических страниц, нашедших отражение в судьбах интеллигенции. Одной из таких страниц посвящено наше выступление. Тематически оно связано с коллизией подготовки первого тома двухтомного издания «Истории Северо-Осетинской АССР», хронологически - с концом 40-х - 50-и гг. XX в. Обращение к этому эпизоду истории нашей культуры представляется весьма актуальным в контексте взаимоотношений власти и науки, влияния на судьбы национальной интеллигенции.

Победа в Великой Отечественной войне породила большие надежды на либерализацию послевоенной общественной жизни, на ослабление жесткого партийно-государственного контроля в области литературы и искусства, расширение свободы творчества.

Однако формирование социалистического лагеря и начавшаяся «холодная война» перечеркнули либеральные надежды. Противоборство с капиталистическим миром заставило вспомнить об уже наработанных в 30-е гг. приемах и методах утверждения «классового подхода» в идеологическом воспитании масс и творческой интеллигенции. С первыми признаками похолодания в отношениях с Западом руководство СССР начало ужесточать идеологическое давление на интеллигенцию, которое несколько ослабло в военные годы1.

В 1946-1948 гг. был принят ряд постановлений ЦК ВКП(б) по вопросам литературы и искусства, а затем развернулись дискуссии по философии, языкознанию и политэкономии. Началась борьба с космополитизмом, идеализмом, «политической ограниченностью», национализмом. Национализм в социалистической стране исключался по определению. «Даже умеренный буржуазный национализм, - утверждал известный партийный теоретик О. В. Куусинен, - означает противопоставление интересов собственной нации (или ее верхушечных слоев) интересам других наций»2. Ничего общего национализм не мог иметь с «истинным патриотизмом».

В качестве альтернативы национализму, особенно местному, была выдвинута идея советского патриотизма. Исходя из этого, воспитание народов СССР в духе советского патриотизма стало важнейшей задачей государственной пропагандистской системы.

Изменение идеологических и политических установок в обществе оказало огромное влияние на обществоведческие науки, в том числе и на историческую науку. Многие концептуальные положения, принятые в ней, пересматривались кардинально. Дореволюционная история страны представлялась теперь как непрерывно крепнущая дружба между русским и другими народами России, и в ней не должно было быть места национальным распрям и раздорам. Представление о царской империи как о «тюрьме народов» перестало быть актуальным. Российская империя изображалась центром, в котором выплавлялось единство этих народов. Возвращалось и дореволюционное видение русского народа. Из первого среди равных он вновь превращался в старшего брата, защитника и просветителя, к тому же открывшего «инородцам» революционную перспективу3.

В новых политических реалиях любые попытки подчеркнуть своеобразие исторического развития того или иного народа и глубже исследовать проблемы, не вписывавшиеся в рамки новых идеологических требований, воспринимались как проявление буржуазного национализма и жестко преследовались.

Именно в этих условиях, в июле 1947 года, было принято постановление Северо-Осетинского обкома ВКП(б) и Совета Министров Северо-Осетинской АССР о написании истории республики в 2-х томах. Она должна была стать первым фундаментальным трудом подобного рода в исторической науке Северной Осетии. В авторский коллектив вошли известные ученые В.И.Абаев, В.С.Гальцев. Б.В.Скитский, М.С.Тотоев и другие. Главным редактором издания был назначен Г.Кокиев - блестящий ученый-кавказовед, первым из представителей народов Северного Кавказа удостоенный степени доктора исторических наук4.

В ходе работы предстояло решить важнейшие проблемы истории республики: происхождение осетинского народа, формирование государственности, своеобразие социально-экономического развития, значение присоединения к России, характер народных выступлений конца XVIII - начала XIX веков, причины переселения части осетин в Турцию, особенности в развитии революционного движения, расстановка классовых и политических сил в период революции 1917 года и Гражданской войны и т.д.

С первых же дней работы над книгой обсуждение всех спорных вопросов происходило при непосредственном участии и контроле со стороны представителей Северо-Осетинского обкома ВКП(б): секретарей обкома партии и зав. отделом агитации и пропаганды. Реакция власти на некоторые научные выводы оказалась негативной, так как они вошли в противоречие с новыми концептуальными положениями официальной науки.

Одним из первых в полосу критики попал выдающийся лингвист, иранист и нартовед В.И.Абаев. К выяснению вопроса об этногенезе осетин он шел лингвистическим путем. Однако в результате развернувшейся дискуссии в языкознании, опрокинувшей «новое учение» Н.Я.Марра, еще недавно считавшееся единственно верным, принятие ученым идеи о «скрещивании» языков и приверженность теории двуприродности осетинского языка и народа явно разошлись с новыми идейно-политическими построениями в области языкознания5.

«Проработки» В.И. Абаева, а вслед за ним Б.В.Скитского, исследовавшего древний и средневековый период истории осетин и солидаризировавшегося с Абаевым по ряду вопросов, еще более усилились в связи с тем, что они, якобы, идеализировали феодально-патриархальное прошлое осетинского народа, чрезмерно захваливали и преувеличивали значение нартского эпоса, искали и находили «золотой век» в далеком прошлом осетин6.

Возмущение вызывало и то, что история Осетии, по мнению критиков, рассматривалась в отрыве от истории « великого русского народа и народов Кавказа», что наносило ущерб, как они полагали, «правильному воспитанию трудящихся, особенно молодежи» и помогало «заклятым врагам»7.

Но наиболее жесткую позицию власти заняли в оценке характера массовых выступлений конца XVIII - первой трети XIX веков. В 30-е -первой половине 40-х годов XX века эти общественные движения признавались национально-освободительными, а их руководители, подобно Беслану Шанаеву и Хазби Аликову, возглавлявшим восстания в Тагаурии в первой трети XIX века, прославлялись как народные герои8. Однако уже в начале 1950-х годов оценка этих движений резко изменилась. Они были охарактеризованы как реакционно-националистические выступления части осетинских феодалов против России, к тому же руководимые ирано-турецкими правителями и ставившие своей целью отторжение Осетии от России.

Вопрос о характере национальных движений был тем более важен, что он непосредственно был связан с проблемой присоединения Осетии к России. В советской историографии вплоть до конца 1940-х годов преобладала теория о вооруженном завоевании Северного Кавказа и в том числе Осетии. Однако в начале 1950-х годов подобное утверждение стало расцениваться как грубая политическая ошибка. Возвращалось наиболее распространенное в дореволюционной историографии представление о мирном присоединении Осетии к России. Ученые вынуждены были отказаться от термина «завоевание» при оценке данного события. Более того, считалось абсолютно недопустимым игнорирование в исторических судьбах осетинского народа выдающегося прогрессивного значения факта присоединения к России9.

Изменение оценки сущности колониальной политики самодержавия не могло не сказаться и на отношении к Шамилю, временно реабилитированному в годы Великой Отечественной войны с целью заручиться поддержкой народов Северного Кавказа.

Еще в 1944 году, на фоне депортации некоторых народов Кавказа, на совещании по вопросам истории СССР, состоявшемся в ЦК ВКП(б), был поставлен вопрос об ошибочности признания Шамиля народным героем, возглавившим народно-освободительное движение горцев10. Точку в развернувшейся дискуссии поставил первый секретарь ЦК Компартии Азербайджана М.Д.Багиров в статье «К вопросу о характере движения мюридизма и Шамиля», опубликованной в тринадцатом номере журнала «Большевик» в 1950 году. Шамиль был назван ставленником Турции и агентом английских колонизаторов, представлявшим интересы военно-феодальной верхушки горцев.

Переписывание истории народов Северного Кавказа в угоду политическим требованиям болезненно отражалось на судьбах ученых. Инакомыслящих «прорабатывали», подвергали общественному осуждению", лишали возможности работать. С теми, кто не желал каяться в своих «заблуждениях», поступали еще более жестоко.

Трагически сложилась судьба ГА. Кокиева. В 1949 году с клеймом буржуазного националиста, врага народа и фальсификатора исторических событий на Северном Кавказе он был арестован12. Ученый умер в тюрьме в 1955 году, за год до своей полной реабилитации. Через два десятилетия его бывший ученик М.С.Тотоев писал о нем: «Профессор Кокиев был гуманным человеком в самом лучшем значении этого слова; он был заботлив, чуток, отзывчив, внимателен и добр к людям, но вместе с тем и нетерпим к тем, кто проявлял беспринципность, пошлость, нечестность в научной работе, можно сказать даже и больше: своей принципиальностью и прямотой он был страшен для карьеристов, лицемеров и конъюнктурщиков, и это сыграло не последнюю роль в его трагической судьбе»13.

Вскоре из республики был вынужден уехать Б.В. Скитский, более четверти века посвятивший изучению истории осетинского народа. Тираж его «Хрестоматии по истории Осетии» для студентов высших учебных заведений и учащихся средних школ был уничтожен с формулировкой «за тенденциозный подбор документальных материалов и идеализацию патриархально-феодальных отношений», записанной в постановлении бюро обкома ВКП(б) от 27 мая 1950 года14.

В апреле 1952 года состоялся V пленум Северо-Осетинского обкома ВКП(б), который обсудил постановление ЦК ВКП(б) «О руководстве Северо-Осетинского обкома ВКП(б) идеологической работой в республике» (от 4 марта 1952 года). На пленуме резкой критике подверглись авторы, работавшие над «Историей Северо-Осетинской АССР». Подчеркивалось, что в ходе подготовки обобщающего труда «допущены ошибки и извращения буржуазно-националистического характера» и окончательно прояснялась политическая позиция по всем дискуссионным вопросам15.

Исходя из этой позиции и итогов дискуссии многие разделы и главы были коренным образом переработаны. Например, отказались от теории о двуприродности происхождения осетин, от оценки нартского эпоса в качестве важного исторического источника и от представления о существовании Аланской державы; произошла переоценка творческого наследия многих представителей интеллигенции в сторону показа их реакционных взглядов по ряду вопросов общественного развития Осетии.

Наконец, в 1954 году 1-й том макета «Истории...» был издан. Более 180 экземпляров его были разосланы в научные учреждения страны. В институт поступило 25 рецензий на «Историю...».

В мае 1955 года была проведена сессия СОНИИ с участием известных кавказоведов З.В. Анчабадзе, З.Н. Ванеева, В.П. Крикунова, Е.И. Крупнова, К.В. Сивкова, Б.В. Скитсюго, А.В. Фадеева и других. Она подвела итоги работы над книгой и рекомендовала, после завершения авторами доработки текста с учетом высказанных замечаний, подвергнуть его тщательному политическому и литературному редактированию16.

К концу года выправленная рукопись была готова к печати. Но в феврале 1956 года завершил работу XX съезд КПСС, решения которого потребовали очередной переработки текста. В связи с этим, итого вые материалы съезда породили надежды у авторского коллектива на смягчение идеологического давления, что позволило бы ликвидировать искажения в «Истории...», избавиться от «белых пятен» и «фигур умолчания».

Руководство СОНИИ обратилось в обком КПСС с просьбой рассмотреть совместно с историками те проблемы истории Осетии, освещение которых, с его точки зрения, нуждалось в пересмотре. Среди этих проблем, в частности, были вопросы о сущности колониальной политики царизма, о природе движения Шамиля и характере массовых движений в Осетии в конце XVIII - начале XIX вв.

Что касается первых двух вопросов, то сообразно духу времени они были отчасти пересмотрены. С последней же темой связана характерная и поучительная история. Летом 1956 года в Махачкале, а затем осенью того же года в Москве состоялись совещания на тему: «О движении горцев под руководством Шамиля». В работе этих совещаний приняли заинтересованное участие В.С.Гальцев, А.К. Джанаев, М.С.Тотоев. Под впечатлением итогов этих совещаний, а также статей в журнале «Вопросы истории», который формировал в те годы собственную, поисковую, независимую позицию, М.С. Тотоев подал на имя первого секретаря обкома КПСС докладную записку об изменении оценки восстания тагаурцев 1830 года и песни «Хазби». Однако мнение М.С.Тотоева признали ошибочным. «Дело» его было вынесено на обсуждение на расширенном заседании Ученого совета СОНИИ 14 марта 1957 года.

В силу характера обсуждения ученый вынужден был заявить, что он поторопился с докладной запиской и что восстание 1830 года «никак нельзя рассматривать как антиколониальное»17.

Сложно складывались отношения с С.К. Бушуевым, утвержденным главным редактором первого тома «Истории Северо-Осетинской АССР...». Историки обратились в обком КПСС с письмом об отводе С.К. Бушуева. Однако их выступление было расценено как необоснованное.

Между тем, отредактированный им сигнальный экземпляр «Истории...», возвращенный в институт в марте 1958 года, оказался переполнен ошибками научного характера. Исправлением этих ошибок занялись М.М.Блиев, А.К.Джанаев, М.С.Тотоев. И здесь нельзя не сказать об Акиме Казбековиче Джанаеве. По признанию тех, кто участвовал в подготовке издания, действительным главным редактором его был именно он.

Наконец, в 1959 году, через 12 лет после начала работы, первый том «Истории Северо-Осетинской АССР...» был издан. Спустя еще семь лет вышел в свет второй том. Так завершилась долгая и драматическая история создания первого фундаментального труда по истории республики. Без сомнения, несмотря на довлеющее влияние идеологии, наличие множества политических и идеологических штампов и догм, его появление стало важнейшим событием исторической науки Северной Осетии. Однако надо помнить о цене, которую заплатили те, кто писал эту «Историю...».

Почему нам в настоящее время особенно важно напомнить об этом эпизоде не такой уж далекой истории?

Ведь, на первый взгляд, уже нет откровенного диктата, давления государственной идеологии на творческую и научную мысль, кажется, отсутствуют те иезуитские приемы укрощения свободомыслия и национального самоуважения.

Вопрос достаточно условен, если исходить из критериев духовно здорового общества. Однако, исходя из реальности и во имя тех здоровых начал организации научной и общественной жизни, к которым мы стремимся и свидетелями которых мы являемся на этой конференции, необходимо отметить следующее.

Фундаментальные исторические исследования, имеющие особое общественное, научное и педагогическое значение, предполагают необходимость определенной равноудаленности при их подготовке от центров влияния государства, от руководства регионов и влиятельных персон. Чем больше зависимость автора от этих обстоятельств, тем короче общественный век исследования и тем меньше его вес в научной среде. Сервильный (обслуживающий) подход приводит к тому, что научный труд подчас обесценивается еще до выхода его к читателю.

Признав эту закономерность, нам представляется особенно важным сегодня вновь отдать дань уважения тем ученым 40-х - 50-х годов XX века, которые боролись за свои взгляды, продолжая лучшие традиции российской науки.


Примечания
1 См.: Барсенков А. С. и др. История России. 1917-2004. М., 2005.С. 401.

2 Барсенков А. С. и др. Указ. соч. С. 410.

3 См.: Верт Н. История советского государства. М.,1995. С. 340-341.

4 Защита Г.А. Кокиевым докторской диссертации по теме: «Крестьянская реформа в Северной Осетии» состоялась в 1939 году.

5 Социалистическая Осетия, 1951, 26 сентября.

6 ЦГА ИПД РСО-Алания. Ф. 1, on. 6, д. 713, л. 24.

7 Там же.

8 Данное восстание в осетинской историографии, в частности В.С.Гальцевым, рассматривалось как высшая точка национально-освободительной борьбы против царского самодержавия. ЦГА ИПД РСО-А. Ф. 1, оп. 6, д. 780, л. 24.

9 См.: ЦГА ИПД РСО-А. Ф. 1, оп. 6, д. 713, л. 26; ОРФ СОИГСИ. Ф. 14, оп. 1,д. 2, л. 17, 18.

10 Вопросы истории, 1996, № 2. С. 64.

11 Одним из примеров подобного осуждения было обнародованное в марте 1956 года на IV пленуме Северо-Осетинского обкома КПСС письмо группы участников революционных событий на Северном Кавказе. В нем в, частности, отмечалось, что М.С.Тотоев в статье, посвященной 35-летию освобождения Северной Осетии от белогвардейцев, обошел вниманием такой важный вопрос, как роль Северо-Кавказского краевого и Владикавказского комитетов партии в руководстве политической и военно-революционной работой на Северном Кавказе. ЦГА ИПД РСО-А. Ф. 1, оп. 13, д. 692, л. 34.

12 ЦГА РСО-А. Ф. 126, оп. 2, д. 371, л. 40.

13 ОРФ СОИГСИ. Ф. 33, оп. 1, д. 284, л. 2. В научной литературе встречаются две датировки смерти Г. А. Кокиева: 23 июля 1954 года (См.: Тотоев М. С. Выдающийся ученый-кавказовед // Ученые записки Северо-Осетинского государственного пединститута. Орджоникидзе, 1967. Т. 27. Вып.1. С. 248) и 1955 год (См.: Анчабадзе Ю. Д. Кавказовед Г. А. Кокиев: жизнь, творчество, судьба // Репрессированные этнографы. М., 2002. Вып.1. С. 149).

14 ЦГА ИПД РСО-А. Ф. l.on. 6, д. 713, л. 45.

15 Там же, л. 24.

16 ОРФ СОИГСИ. Ф.13, оп. 1, д. 22, л. 7.

17 См.: Северо-Осетинскому институту гуманитарных исследований 70 лет. Владикавказ. 1995. С.26.


Источник:
Кавказоведение: опыт исследований
Материалы международной научной конференции (Владикавказ, 13-14 октября 2005 г.)
при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
  Информация

Идея герба производна из идеологии Нартиады: высшая сфера УÆЛÆ представляет мировой разум МОН самой чашей уацамонгæ. Сама чаша и есть воплощение идеи перехода от разума МОН к его информационному выражению – к вести УАЦ. Далее...

  Опрос
Отдельный сайт
В разделе на этом сайте
В разделе на этом сайте с другим дизайном
На поддомене с другим дизайном


  Популярное
  Архив
Февраль 2022 (1)
Ноябрь 2021 (2)
Сентябрь 2021 (1)
Июль 2021 (1)
Май 2021 (2)
Апрель 2021 (1)
  Друзья

Патриоты Осетии

Осетия и Осетины

ИА ОСинформ

Ирон Фæндаг

Ирон Адæм

Ацæтæ

Список партнеров

  Реклама
 
 
  © 2006—2022 iratta.com — история и культура Осетии
все права защищены
Рейтинг@Mail.ru