Главная > Новая история > Усиление националистических тенденций в политики Грузии в конце 80-х годов ΧΧ в.
Усиление националистических тенденций в политики Грузии в конце 80-х годов ΧΧ в.6 декабря 2014. Разместил: 00mN1ck |
|
Т.Т. Тадтаев Анализ столкновений грузинских и осетинских этнических позиций и развернувшейся идеологической борьбы между двумя этносами позволяет предполагать, что грузино-осетинские межэтнические отношения подверглись мощному воздействию и влиянию идеологий национализма, возродившейся в Грузии в конце 1980-х годов.1 Хотя существование национализма в СССР считалось невозможным, но подспудно он всегда существовал, а с распадом СССР возродился молниеносно и с огромной силой. Ещё со второй половины 1988 г. в средствах массовой информации Грузии начинает разворачиваться пропагандистская компания по «возрождению грузинской нации». Стремление благородное, назревшее, которое любой цивилизованный человек может только приветствовать. Однако очень многие авторы публикаций всё чаще и всё более явно подводят грузинское население к мысли, что во всех их бедах повинны, прежде всего, представители других наций и народностей. Ещё при правлении Джумбера Патиашвили (1-й секретарь Компартии Грузии) в ряде изданий, в том числе в газете «Комунисти», появляются статьи, в которых грузинские ученые предлагают расистские пути решения демографической проблемы в Грузии. Некоторые из них додумались до того, что призывали установить для негрузинского населения республики уровень простого воспроизводства, а всех негрузин, желающих иметь более двух детей, - выселить за пределы республики. Предполагалось также во всех школах вести преподавание только на грузинском языке, а если родители из числа негрузин пожелают обучать своих детей на русском или родном языке, то им предписывалось открывать за свой счет частные школы.2 Почти все этносы, проживающие в Грузии, были объявлены не только врагами грузин, но и биологически неполноценными.3 Озабоченность грузинской стороны стал вызывать факт увеличения осетинского населения в целом по Грузии. Тотадзе А. пишет: «за 1926-1989 гг. численность осетин в ЮОАО повысилась незначительно – на 4,8 тыс. или на 8%, осетин же проживающих за её пределами – на 47 тыс., т.е. на 87%. Это результат того, что осетины из Северной Осетии и ЮОАО переселялись в города и районы Грузии. Следовательно, этническое освоение осетинами территорий Грузии на протяжении ХХ столетия происходит весьма интенсивно. За столетие численность осетин в Тбилиси увеличилась в 105 раз, а за последние 60 лет – в 23 раза».4 Наиболее угрожающей считала грузинская сторона этнодемографическую ситуацию в ЮОАО. «Осетинское население ЮОАО растёт более быстрыми темпами, чем грузинское. По переписи 1979 года осетин было 72,8%, грузин – 16,1%, а уже по переписи 1989 г. осетин стало 74,5%, грузин - 16,3%,» - пишет М.М.Цотниашвили.5 Компактность и более быстрые темпы роста осетинского населения в ЮОАО лишали грузинскую сторону возможности осуществления своих притязаний. Поэтому грузинской стороне, требовалось изменение этнодемографического баланса в Южной Осетии6, для чего и создавались условия высоких миграционных процессов. По этой причине более 200 тыс. южных осетин расселилось во внутренних районах Грузии. Такой социальной и демографической политикой руководство Грузии решило две задачи: а) добилось массовой ассимиляции осетин, разбросанных по Грузии; б) создало предпосылки полной ликвидации Южной Осетии7. Тревогу осетинской стороны за свое будущее вызывал факт уменьшения осетинского населения в ЮОАО со 106 тыс. в 1939 г. до 98 тыс. в 1989 г.8 Грузино-осетинские противоречия проявились и в партийно-советских структурах и социальной сфере. По их мнению, грузины были представлены в меньшем числе, чем это им полагалось, если исходить из процентного соотношения населения; в партийных органах области из 140 человек было 34 грузина, в аппарате обкома партии из 37 – 6, в советском аппарате из 227 – 49, в сфере обслуживания из 2408 мест грузины занимали 631, в системе торговли из 226 – 32 и т.д. Грузинская сторона указывала на то, что ЮОАО не является самодостаточной и существует на республиканские дотации. По мнению грузинских исследователей ЮОАО фактически жила на дотации из республиканского бюджета: так в 1927 г. доход ЮОАО составили 178 тыс.руб., содержание же управленческого аппарата обходилось в 138 тыс.руб. Это характерно и для всего последующего периода 9. Сама же Грузия жила на дотации из союзного бюджета. Осетинская сторона утверждала, что Грузия осуществляет экономическую дискриминацию Южной Осетии: «Для экономически отсталой аграрной Южной Осетии важнейшим звеном социально-экономического развития была индустриализация края. Для её успешного осуществления здесь имелись и сырьевая база, и трудовые ресурсы, и рынок сбыта. Однако республиканские власти всячески препятствовали созданию и развитию здесь промышленности. Тем самым область обрекалась на роль аграрно-сырьевого придатка промышленно-развитых центров Грузии»10. Основное направление грузинской политики сводилось к отказу в признании осетинской автономии; Грузия выступила с резким отрицанием легитимности автономного этнического статуса южных осетин в Закавказье и потребовала полной ликвидации осетинской этнотерриториальной автономии. Сам факт её существования воспринимался в грузинском этническом сознании как попытка чужого этноса отторгнуть часть «грузинской» территории, присоединить её к Северной Осетии и России11. Не менее жесткие позиции были сформулированы и озвучены в отношении и самого этноса. Основное содержание грузинской позиции по проблеме осетинского этноса сводилось к попыткам определения этнического статуса южных осетин на Южном Кавказе. Согласно грузинской трактовке осетинский этнос получил статус «гостя» на грузинской земле со всеми вытекающими отсюда последствиями. Если прежде в советской иерархии этнических статусов южных осетин определялось как «югоосетинский народ» - этническая группа, образующая коренное население ЮОАО, то теперь они превратились в гостей на территории Грузии, имеющих право, как максимум, на национально-культурную автономию: «очевидно, что осетины не принадлежат к числу автономных народов Грузии. Они представляют собой пришлую, обосновавшуюся нацию. Их историческая родина – Северный Кавказ и по этой причине осетины, проживающие в Шида Картли не обладают правом на самоопределение»12 -пишет Матарадзе Л.О. Помимо всего грузинская сторона выразила своё крайнее возмущение политической и этнокультурной ориентацией Южной Осетии и южных осетин на Россию и Советский Союз. В результате публичной декларации со стороны Грузии подобных позиций Южная Осетия была идентифицирована как Самачабло-феодальное владение князей Мачабелли (XIX в.), или как Шида Картли – внутренняя Карталиния (Грузия). Такая подмена термина давала возможность искусственно изменить современную этнополитическую идентичность территории Южной Осетии на более выгодную грузинской стороне историческую и географическую идентификацию. Ещё один характерным признаком грузинской позиции, оказавшим значительное воздействие на Южную Осетию, явился иррационализм грузинских позиций. Так, в целях решения осетинского вопроса грузинская сторона потребовала от южан политической лояльности, которое формулировалось в виде довольно жесткой и ультимативной этнической позиции Грузии: «Южная Осетия должна безоговорочно и незамедлительно разорвать все свои традиционные связи с Россией, выйти вместе с Грузией из состава СССР и принять участие в борьбе вместе с грузинским народом за укрепление независимости Грузии и её расцвет»13- указывает на это Тотадзе. В силу этого югоосетинское общество насторожилось в ожидании перемен к конфронтации и конфликту. Конец 1980-х годов был отмечен резкой переменой в югоосетинских общественных настроениях. Грузинская позиция способствовала широкому распространению в Южной Осетии представления о том, что о каком-либо признании Южной Осетии и политических правах южных осетин со стороны Грузии не может быть и речи. Более того, позиция Грузии была воспринята в Южной Осетии как проявление крайнего шовинизма и даже фашизма. Она подтвердила наихудшие опасения и повергла югоосетинское общество в состояние настоящего шока, явившись для Южной Осетии наглядным свидетельством реальных устремлений грузинской стороны, и за считанные месяцы практически полностью покончила с идиллией грузино-осетинского согласия.14 Подобная ситуация привела к серьёзным и резким сдвигам в общественном сознании Южной Осетии. В результате в Южной Осетии стало формироваться устойчивое представление о том, что суть современного грузинского отношения к Южной Осетии по сравнению с 1920 годом, т.е. за 70-летний период советской власти, практически не изменилась. По осетинскому мнению, в случае вхождения в состав независимой Грузии, это грозит опять довольно серьёзными последствиями для Южной Осетии, включая и войну. Зловещие, с осетинской точки зрения, симптомы этой войны появились на территории Южной Осетии 26 мая 1989 г. в день образования Грузинской Демократической республики в 1918 г. в виде государственного флага этой республики – кизилового триколора, под знаменем которого осуществлялось уничтожение Южной Осетии и геноцид осетинского этноса в 1920г. Как следствие всего этого, общественные настроения в Южной Осетии стали приобретать отчетливо выраженный антигрузинский характер, и из грузинского этноса стал формироваться образ врага15. Не пожелали осетины праздновать годовщину Грузинской демократической республики, незаживающую кровавой раной свою собственную трагедию, а тем более – лицезреть жуткий символ, каждому о ней напоминающий. В большей части Грузии веселились, пели и плясали, во всей Осетии скорбели по невинно убиенным. Такая непокорность Осетии вызывала волну идеологического настроения в Грузии по всем направлениям. Теория разделения народов, проживающих в республике на «гостей» и «хозяев» получила практически официальное признание. Согласно ей в роли «гостей» в более чем пятимиллионной республике оказалась почти треть населения: свыше 400 тыс. армян, более 340 тыс. русских, 300 тыс. азербайджанцев, 160 тыс. осетин, 100 тыс. греков, 95 тыс. абхазов, а также евреи, курды, ассирийцы и другие. В печати ширится пропагандистская истерия. В статье «Что спасёт Грузию?», опубликованной 29 июня 1989 г. в газете «Ахалгазрда Комунисти», Реваз Мишвеладзе пишет: «Что за сатана овладел нашим сознанием, что веками защищенное, с трудом найденное пядь за пядью лоно, залитую кровью землю без спроса уступить всем – безродному ли дервишу или с Кавказских гор спустившемуся бескультурному и не имеющему прошлого племени,… Если темп размножения наших гостей и нашего народа останется на существующем уровне, то через 50 лет грузин в Грузии будет 36%, через 100 лет – 7%. Это означает катастрофу. Мы должны выработать строжайший отечественный план и конкретнейшую программу. Любыми мероприятиями мы должны стараться, чтобы процент грузинского населения с 61 поднялся бы до 95. В Армении –98% армян, в Азербайджане –93% азербайджанцев; Грузию же до этого довело её безгранично наивное гостеприимство и плохо понятый прежним руководством интернационализм…»16. Истерия национализма охватила значительную часть деятелей литературы и культуры. Доктор филологических наук, профессор, писатель Тариэл Кванчилашвили изобрел «теорию» ограничения рождаемости для всех негрузин, проживающих в Грузии. Рассуждая о «примитивности» русского народа, он утверждал, что прогрессивно мыслить может лишь меньшая часть русских16. В номере от сентября 1988 г. газеты «Литературули Сакартвело» Т.Квинчилашвили пишет: «Мы не должны быть догматиками, должны творчески подойти к каждому вопросу и внести необходимые изменения для их решения. Я имею в виду вопрос количественного соотношения коренного и пришлого населения республики, которое развивается в нежелательном направлении… Создалась опасность того, что коренное население (аборигены) в своей собственной республике, стране великой истории и славного прошлого, где каждая пядь земли окрашена кровью предков, окажется в меньшинстве…нет нужды скрывать, что прирост грузин весьма мал в республике, а прирост представителей других народов идет ускоренными темпами. О каком реальном интернационализме может идти речь, если 100 тыс. представителей одной нации обоснуются на земле другого народа, притеснят их и создают опасность вымирания? Это лжеинтернационализм… Поэтому мы требуем, чтобы в великую эпоху перестройки пересмотреть кое-что и в этой сфере, чтобы победил истинный интернационализм. Можно назвать несколько стран в мире, где демографические процессы направляет государство, например, Китай, который ограничивает рождаемость. Почему мы не должны исключить такую возможность, чтобы народы, живущие у нас, имеющие большой темп прироста, ограничили рождаемость? Этим хотя бы частично нормализуется демографический процесс… Замечания заслуживают и наши грузинские женщины, которые имеют одного или двух детей. В этом смысле большой темп прироста азербайджанцев и курдов - большая заслуга женщин этих народов, и это надо иметь в виду»17. Поразительный научный цинизм, граничащий с откровенным расизмом. Низкопробная пропаганда всегда использовала в своих целях самые невероятные аргументы. В качестве ответной меры на статью Т.Кванчилашвили, воспринятой в Южной Осетии как проявление открытого фашизма и расизма, в югоосетинских СМИ была опубликована статья известного профессора Нафи Джусойти «Что такое подлинный интернационализм?», в которой автор попытался определить разницу между реальным, подлинным и ложно понятым интернационализмом., призвав оба народа жить в мире и согласии18. Среди важнейших признаков грузинского национализма – это апелляция к естественному праву, включая и «право крови». Так, базовая формула грузинского национального проекта декларирует: «Мы ничего не хотим сверх того, что нам принадлежит по праву, но то, что наше, мы не отдадим», а право крови служит доказательством этнических прав на территорию. «Земля Шида Картли, где каждая пядь земли окрашена кровью предков, исконно грузинская земля…» -писал в 1988 г. уже упоминаемый нами профессор Т.Кванчилашвили19. Проблема осетинского этноса интерпретировалась следующим образом – только грузинский этнос имел полное право на участие в национально-государственной консолидации, а осетинский этнос и все другие этнические меньшинства в Грузинской ССР из этого процесса исключались. Этнические меньшинства не допускались к грузинскому нацстроительству, несмотря даже на их некоторую интегрированность в грузинское общество. И в этом плане создавалось парадоксальная ситуация: даже в случае согласия осетин и других меньшинств жить на «грузинской земле» и по грузинским законам у них здесь не могло быть родины. Родина осетин, определяемая в этническом грузинском сознании как «историческая», находилась по грузинской версии на Северном Кавказе, и осетины в любом случае оставались в Грузии «чужаками». Согласно официально декларируемым идеям национального движения Грузии того периода осетин следовало изгонять из Грузии: «некоторые осетины переделали свои фамилии на грузинские и себя считают грузинами, многие уже не владеют осетинским языком, но не верьте им. Выгоняйте их голодными и раздетыми. Они к нам ничего не привезли и ничего не заберут»20. Под воздействием национализма и его лозунгов в грузино-осетинские отношения, отличавшиеся относительной стабильностью в прежние годы, вступили в полосу глубокого кризиса и депрессии. Резкое обострение межэтнических отношений, при этом, произошло не только в Южной Осетии, но и в самой столице республики - городе Тбилиси и в т.н. внутренних районах Грузии, где в количестве около 100 тыс. человек проживала осетинская диаспора, весьма далекая первоначально от межэтнических противоречий и политических проблем Южной Осетии и Грузии. Однако она первой подверглась натиску антиосетинских репрессий, когда в отношении национальных меньшинств распространяются необоснованные обвинения, прямые угрозы, массовые противоправные действия (погромы, грабежи, изгнания и др.). Сотни и тысячи людей осетинского происхождения, родившиеся в Грузии и успевшие интегрироваться в грузинское общество, в одночасье оказались в социальной изоляции. Потеря жизненной ориентации, отчуждение, разочарование и страх за будущее сделали жизнь этих людей в Грузии невыносимой. Преследование по этническому признаку привело к массовому исходу ни в чем не повинных людей с мест своего исконного проживания и переселению их на территорию Южной Осетии и Российской Федерации. Это оказалось возможным в силу того, что в грузинском обществе стал на практике реализоваться принцип этнонационализма «Грузия для грузин»21, фактически означавший установку на массовые выселения осетин. Таким образом, фактор этнонационализма оказал дестабилизирующее воздействие не только на грузино-осетинские, но и на общее состояние межэтнических отношений в республике. Особое непонимание и откровенную тревогу меньшинств вызывали призывы к искусственному ограничению рождаемости у негрузинских этносов, которые однозначно воспринимались ими как проявление геноцида, расизма и фашизма. Поэтому, следует подтвердить точку зрения о том, что «выход на арену национализма, т.е. идеи национального государства как универсальной модели государственного строительства является коренной причиной конфликтов в Грузии»22. Примечания 1 Санакоев И.Б. Истоки и факторы эволюции грузино-осетинского конфликта (1918-1992 г.г.) Владикавказ. 2004.с.61. 2 И кровь, и пепел… Владикавказ. 1991. с.49. 3 Тадтаев Х.Б. Этнос. Нация. Раса. Национально-культурные особенности детерминации процесса познания. Саратов. 2001. с.161. 4 Тотадзе А. Осетины на грузинской земле//Осет.вопрос-Тбилиси.1994 г. с.190-192. 5 Санакоев И.Б. Истоки и факторы эволюции грузино-осетинского конфликта (1918-1992 г.г.). Владикавказ.2004. с.27. 6 Нодия Гия. Конфликт в Абхазии. Национальные проекты. 7 Блиев М.М. Осетия, Кавказ: история и современность. Владикавказ.1999. с.263. 8 Это было связано с низким коэффициентом рождаемости, высокими уровнями смертности и миграции из ЮОАО. Так, в 1940 г. общий коэффициент рождаемости в ЮОАО составил 25,2 , а в 1979 – 16,8. По уровню смертности эти цифры составили соответственно 4,7 и 7,7. 9 Санакоев И.Б. Указ. Соч. с.27. 10 Из истории грузино-осетинских взаимоотношений. Под ред. проф. Н.Г. Джусойти. Цхинвал.1995. с.52. 11 Санакоев И.Б. Указ. Соч. с.40. 12 Там же. с.41. 13 Тотадзе А. Осетины на грузинской земле//Осетинский вопрос. Тбилиси.1994. с.108. 14 См.Кочиев Л.Н., Дзайнуков М.И. К вопросу о межнациональных конфликтах в Грузии//Вопросы политологии, истории и социологии:Сборник научных трудов.Владикавказ.2000.Выпуск 3 с.66. 15 Санакоев И.Б. Указ.Соч, с.49. 16 И кровь и пепел…Владикавказ.1991. с.51. 17 Тадтаев Х.Б. Этнос. Нация. Раса. Национально-культурные особенности детерминации процесса познания/ Под ред.С.И.Замогильного. Саратов.2001. с.162. 18 И кровь и пепел…Владикавказ.1991, с.49-50. 19 Джусойти Н.Г. Что такое подлинный интернационализм?// Советская Осетия. 1998,. 25 окт. 20 Санакоев И.Б. Указ. Соч. с.62. 21 Санакоев И.Б. Указ. Соч. с.65. 22 Нодия Г. Конфликт в Абхазии: Путь к примирению/ Под редакцией Б.Коппитерса. М. 1998, с.38. Тадтаев Т.Т. Усиление националистических тенденций в политики Грузии в конце 80-х годов ΧΧ в. // Проблемы всеобщей истории и политологии: Сборник научных трудов: Проблемы всеобщей истории и политологии: Сборник научных трудов: Выпуск № 1 / Под ред. докт.полит.наук, проф. Б.Г. Койбаева; Сев.- Осет. гос. ун-т им. К.Л. Хетагурова. Владикавказ: Изд-во СОГУ, 2008.
Вернуться назад |