Главная > Нарты-Арии и Арийская идеология > Сирдон-песнетворец

Сирдон-песнетворец


29 февраля 2008. Разместил: 00mN1ck
Все воплощения, которые присущи Сирдону в эпосе, являют собой групповой портрет наибольшей части нартовского общества: парадигма syrdon — это демографический ряд — мальчики, девочки, невесты, зрелые женщины, старухи и старики. В эпосе образ старика вообще является одним из базовых, что имеет свое объяснение: старики являлись творцами кадагов о жизни нартов. Кадаги-прославления были единственной функцией стариков, которая сделала их нужными нартам, стремившимся к вечной славе. В остальных случаях старость была презренна, нарты и аланы считали доживших до немощной старости трусами, не удостоившимися славной смерти в бою. Начальным кадагом Нартовского эпоса является песнь Сирдона — вечный кадаг Сирдона о Нарте Уахтанаге. В нем прямо сказано, что песни слагает Сирдон [261]. Стоит Сирдону выяснить новые факты — он определяет их достоинство, нравственную и моральную значимость, чтобы включить в кадаг [262].

Разумеется, не все старики были способны слагать песни славы. Поэтому не все удостаивались чести ходить в походы и воочию наблюдать подвиги, которые затем воспевались веками.

Именно рапсоды, признанные нартами своими, канонизировали в эпосе образ старца, слагающего кадаги и сотворившего лиру fændyr. И именно за кадаги и fændyr нарты признали Сирдона своим: особое значение этого признания прояснится позже, здесь же отметим, что за сирдонами-старцами признано право быть рядом с нартами, при славе нартов, служить славе нартов. И когда в эпосе встречается не просто сирдон, но narty syrdon — по контексту это старик, становится ясно, что он из тех, которые были признаны. Как творцы. Такой образ удостоен чести присутствовать в среде нартов. Нартовская пословица гласит: "Æppætzonæg Narty Syrdon wyd" [334] — "всезнающ был (только) Нартовский Сирдон", то есть признаны только всезнающие песнетворцы kadæggænæg, а старцы, отмеченные каким-нибудь другим даром божьим, оставались для нартов членами оппонентной части общества, представленной парадигмой syrdon.

Сирдоны, слагающие кадаги, занимают в демографической панораме общества место в стороне от всех остальных сирдонов, остающихся антагонистами нартов. Они были обеспечены доступом во все разряды общества, что в условиях максимальной закрытости организаций типа женских и мужских союзов прошлого было чрезвычайной привилегией. Получив признание, творцы кадагов сделались цензорами нравственных и моральных поступков, и фактически, основными выразителями общественного мнения. Это одно из объяснений двойственного отношения нартов, даже виднейших героев, к сирдонам-творцам: признание сочетается с высокомерием и настороженностью — риск потерять репутацию не способствует душевному комфорту.

Таковы сирдоны в эпосе — острословие, ирония, юмор, пение кадагов, анекдот, загадка, знание обычаев... Во всех других случаях за словом syrdon надо видеть другой образ парадигмы —не старика. По сути той функции, которую сирдоны-старики выполняли при нартах, они — летописцы, блюстители нравов и морали. Они сделали оружием слово и лиру — стать признанным героем можно было только став воспетым: только воспетое делалось престижным, осмеянное — посмешищем. Судя по всему, дилемма — лучше быть мертвым, чем смешным — произведена нартовскими сирдонами: они превратили смех в разящее оружие. Для творчества сирдонов характерны только два полюса мотивов — прославление героев битв и щедрости, и высмеивание всего остального. Альтернативой вечной славе они сделали вечное осмеяние: hudinag — "смешной" — у нартов было равнозначно позорной смерти. Столь сильное оружие песне-творцев заставляло считаться с ними, разумнее было признать их своими, что и сделали нарты в награду за фандыр.

Таким образом, привилегия песнетворцев kadæggænæg, отличавшая их от остальных старцев, отмечена тем, что одни — просто сирдоны, другие — нартовские. В половозрастной парадигме syrdon уже нет их образа — они выведены из нее и признаны своими в среде досточтимых мужей, хотя и здесь не вошли в ядро нартов из-за старости. Являясь как бы институированной идеологической обслугой, Narty Sydron обрели индивидуальный социальный облик и статус вне половозрастных структур, стали почитаться как авторитеты в области обычаев и веры: даже когда нарты построили narty styr hædzar — "большой дом нартов", они обратились к Сирдону за оценкой своей работы, что свидетельствует о санкционирующей роли творцов кадагов в этой сфере.

Общий вывод: стержнем, базовым образом парадигмы syrdon является женщина, остальные составляют зависимый ряд образов, а все вместе воплощают собирательный образ той части общества, которая является антагонистом нартов. Оппоненты-антагонисты "стояли" так: женская парадигма syrdon отстояла от мужской nærton. Так было до появления лиры фандыр. Но с ее появлением один образ — образ старца kadæggænæg — выведен из женского ряда, поскольку признан нартами близким себе: вспомним, что Нарты Сирдон живет в опоре моста, между берегами. Это снова иносказание: один берег nart — другой берег syrt. Меняется то, что один разряд стариков нарты признали достойными себя — прежде стариков презирали и убивали — и он стал связующим, промежуточным, как опора моста, между женской и мужской парадигмами.

Перед нами наглядные иллюстрации из демографической "теории" эпохи перемен в нартовском обществе — изменилось отношение к определенной части стариков. Изощренная образность при повествовании об этих изменениях присуща эпосу оттого, что его сотворили и передали сами песнетворцы kadæggænæg, относившиеся к своей миссии и ремеслу с ответственностью привилегированных профессиональных жрецов-вещунов: их установка гласит — kadædjy æcægælon nyhæstæ næ fætcy — "канон не допускает посторонних слов в кадаг"[335]. Другими словами, язык эпоса — это язык канонических текстов, "формульный язык", в нем ничто не случайно и все образы и действия канонизированы: fætk — "закон, правило"!

Это касается и переноса акцента с базового образа женщин на прежде второстепенный, из-за иждивенчества стариков, образ старика-песнетворца. Для нартов творцы кадагов перестали быть антагонистами — этот второстепенный образ стал для них крайним из своих, а для женского ряда всегда был второстепенным, то есть тоже крайним. И как периферийный в обеих парадигмах, он становится общим и промежуточным между ними: эти "сирдоны" жили "в опоре моста" между "берегами" жен-сирдонов и мужей-нартопов. Остальные образы парадигмы составляли, с точки зрения нартов, арсенал оборотничества, этого общего Сирдона, и в нартовских сюжетах представлены как его эпизодичные воплощения — лисы, мыши, ласки, мальчики, девочки, невесты, женщины, старухи и те старики, которые нетворцы. Отсюда ключ к шифру языка посвященных — каждый единичный представитель парадигмы представляет для посвященных всю панораму образов.

Этот вывод является ключом и к прочтению того, что условно названо выше демографической теорией эпоса. Он позволяет достаточно точно определить структуру того общества, двумя составляющими частями которого являются демографические парадигмы syrdon и nartæ.

О сложном составе syrdon известно уже все или почти все: женщины, невесты, девочки, мальчики до совершеннолетия, старухи и старики за исключением рапсодов, которых нарты признали своими — вот демографический срез возрастных групп общества, которые выступают антагонистами нартов. И остается выяснить природу этого антагонизма: очевидно, что в демографическом коде nartæ не могут быть никем иным, кроме как мужчинами.

[i]А.А. Чочиев "НАРТЫ - АРИИ И АРИЙСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ", Москва 1996

при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна

Вернуться назад
Рейтинг@Mail.ru