Журналистские наблюдения по ту сторону тюремного замка
 Лязг увесистой металлической двери, несколько поворотов ключа в замочной скважине и… неужели «век воли не видать!» – крамольная мысль стремительно проносится в голове, и на смену ей тут же приходит другая: «Поскорей бы туда, в жизнь привычную, без решеток и других механических препятствий. Признаюсь, никогда не страдал клаустрофобией, но гнетущее давление этого замкнутого пространства порождало определенный психологический дискомфорт.
Согласитесь, впечатление не из приятных – оказаться при входе в коридорчике между двумя железными дверями и темным стеклом перед тобой. Из-за него – голос дежурного: «Ваши документы! Вы к кому?». Затем – утомительное ожидание: даже заранее оговоренный с начальством журналистский визит в Следственный изолятор УФСИНа по Северной Осетии требует от дежурного этого учреждения выполнения всех формальных и неформальных норм соблюдения безопасности. Он отбирает редакционные удостоверения, требует на время расстаться с мобильными телефонами, в ответ на подчинение выдает алюминиевый жетончик. Испытывающе оглядывает. Наконец, пропуск разрешен. Но дальше предстоит еще преодолеть три железные двери. Наш провожатый – заместитель начальника СИЗО по кадрам и воспитательной работе Михаил Тахунов – мастерски проворачивает массивные ключи в затворах, проводя нас в глубь изолятора, тут же двери за нашими спинами с шумом захлопываются, все дальше уходим мы от упоительной свободы…
ИЗ ИСТОРИИ
Здание Следственного изолятора с 1870 года эксплуатировалось как казарма кавалерийского корпуса, с 1900 года функционировало как тюрьма, а в середине 50-х годов минувшего века было перепрофилировано в СИЗО. Ветераны этого учреждения из числа сотрудников системы УФСИН вспоминают, что в лихие девяностые в этих стенах содержались более 1200 человек, что не позволяло обеспечить их хоть мало-мальски приемлемыми условиями. Но в 2001 году было завершено строительство нового корпуса изолятора, в результате увеличилось количество камер, и решился вопрос с размещением так называемого спецконтингента, численность которого, кстати, за последние годы заметно сокращается : чуть более 350 заключенных сегодня находятся здесь в ожидании судебного приговора.
Михаил Тахунов, проводя нас по коридорам СИЗО, по ходу дела рассказывает: «Сейчас помещения изолятора рассчитаны на 759 человек, так что, как видите, половина территории вовсе пустует, один из корпусов пришлось временно закрыть…».
«Не возникало желания сдать временно пустующие территории под гостиничные номера?» – этот вопрос корреспондента майор Тахунов оставляет без ответа, восприняв его как неуместный черный юмор.
«А из 350 ваших подопечных можно выделить, так сказать, приоритетный характер преступлений, в которых они обвиняются?».
Собеседник затрудняется с ответом, бросая лишь короткую фразу: «Статьи Уголовного кодекса у каждого самые разные, как таблица Менделеева: и убийства, и грабежи, и разбои».
После этих слов он открывает одну из камер, и нашему взору предстают четверо совсем еще юных подростков. Смотрят то ли испуганно, то ли с презрением, взглядом передавая укор: ну, что, мол, поглазеть пришли? Расспрашивать их о том, за какие дела попали сюда, как-то неловко, да и неэтично: ведь не осужденные они пока, а только лишь подозреваемые. Но раз уже находятся здесь, значит, смогли оступиться и теперь ждут своей незавидной участи. Приветствуем их, но диалог не получается: ребята всем своим видом дают понять – мы на разных берегах. Но замечаем: в камере просторно, нет ничего необычного, чтобы бросилось в глаза.
«Для несовершеннолетних, а их у нас сегодня 7, и для женщин, которых 22, создаются наиболее щадящие условия содержания в соответствии с утвержденными нормами, а вот для взрослых, которые проходят по «тяжким» статьям, например, за терроризм (таковых у нас 6), наоборот, установлен особый, более строгий режим содержания и надзора. – продолжает информировать Михаил. – Но все нормы соблюдения прав заключенных соблюдаются в полной мере! Конечно, здесь не номера для вип-персон, заведение специфическое», – с этими словами он открывает дверь следующей камеры.
Да уж, нары есть нары, и они – неотъемлемый атрибут любого пенитенциарного заведения, но журналистский взор выхватывает из этого «убранства» и наличие раковины, и даже телевизор: все, что по минимуму положено для содержания заключенных под стражу.
Заходим в кабинет начальника СИЗО подполковника Геннадия Фидарова. Здесь – рабоче-деловая обстановка, во время нашего появления он как раз обсуждал со своими заместителями план решения первоочередных задач, которых ежедневно возникает немало. В любой момент он с помощью устройств видеонаблюдения может проверить, как и где несет службу каждый дежурный инспектор. А им, беднягам, не позавидуешь: 12 часов – ни присесть, ни вздремнуть! Маршрут один – туда и обратно идешь по длинному коридору, периодически заглядывая в «глазки».
«Режимное у нас учреждение, вот и приходится поддерживать дисциплину не только среди заключенных, но и чтобы персонал был всегда в состоянии бдительности», – со знанием дела говорит Геннадий Юрьевич и с удовлетворением отмечает, три раза сплюнув через левое плечо: «За последние два года никаких значимых эксцессов у нас не произошло: ни побегов, ни нападений на сотрудников, ни внутренних дебошей среди заключенных! Мы всегда открыты и для всех проверяющих органов, общественных правозащитных организаций, которые часто наведываются сюда, дают определенные рекомендации, но в целом констатируют: нарушений прав заключенных нет ни по каким параметрам».
По норме, заключенным СИЗО нельзя спать днем, перестукиваться, но они все равно находят любые варианты общения. Один из самых распространенных – через окно. Опустят ниточку вниз, а оттуда привяжут коробок спичек. Заключенным много что не положено, а потому при передаче продуктов «с воли» здесь проверяют буквально все: хлеб разрезают, конфеты и печенье принимают только в целлофановых пакетах. Бывали случаи, когда родственники подследственных в банки с вареньем наливали водку, в буханки «запекали» ножи… Так что бдительность для сотрудников изолятора всегда превыше всего.
Есть в изоляторе и собственная медицинская часть, и комната психоэмоциональной разгрузки для сотрудников. Тюрьма ведь место окаянное, без психологической разгрузки не обойтись. Одну из заключенных дам мы застали в молельной комнате, которая была специально оборудована для подследственных, чтобы они не лишались общения со Всевышним.
И все равно, мы,
гражданский люд, побывав полтора часа в неволе по собственной воле, еще сильнее стали ценить свободу, ведь все, как известно, познается в сравнении.
Выйдя за пределы СИЗО, долго не могли надышаться свежим морозным воздухом. Настолько там, за решеткой, аура тяжелая… И, слава Богу, что она осталась там, за каменным забором СИЗО.
Автор: З. Тимченко |
