Этой осенью в рамках Года литературы в Национальной научной библиотеке РСО–А стартовал новый авторский проект Чермена Дудаева «Поэты». Сентябрь в ННБ стал месяцем народного поэта Дагестана Расула Гамзатова, октябрь был ознаменован вечером памяти поэта Мисоста Камбердиева. А в ноябре любители изящной словесности собрались в актовом зале главной библиотеки республики, чтобы вспомнить замечательного осетинского поэта, переводчика, публициста, журналиста Игоря ДЗАХОВА.
Ведущие Чермен Дудаев и Заурбек Абаев по заведенной традиции зажгли свечу памяти. Открылся вечер клипом «Мой синий город» на известную песню Дзахова (музыка А. Плиева), ставшую визитной карточкой столицы Северной Осетии на десятилетия. Клип этот подготовила заведующая залом электронных ресурсов ННБ Залина Татрова. А сотрудники отдела краеведения (заведующая Ирина Бибоева) организовали книжно-иллюстративную выставку «На запрещенных скоростях», где было собрано не очень объемное, но очень весомое и серьезное наследие Игоря Михайловича: сборники его стихов и публицистики, статьи в газетах и журналах, фотографии.
Игорь Дзахов родился в Москве, позже закончил владикавказскую среднюю школу № 5, Орджоникидзевское суворовское училище, факультет журналистики Ленинградского университета. Работал в газете «Молодой коммунист», на радио, на телевидении. Писал стихи, как говорил, – залпом, мгновенно сочиняя и выдавая замечательные строки и гражданской лирики, и стихотворений о любви, и дружеские пародии и эпиграммы.
Своими воспоминаниями поделилась народный поэт Осетии Ирина Гуржибекова: «Смею утверждать сейчас, что Игорь был кумиром осетинской молодежи 60-х. Да, мы с Юрой Боциевым уже издали по сборнику. Да, уверенно входили в литературу Камал Ходов, Ахсар Кодзати, Васо Малиев, Музафер Дзасохов и другие. Но Игорь – «особ. статья», как говорится. Неисправимый романтик и скандалист, верный дружбе и любви, ненавидящий компромиссы, угодничанье во всех их формах, он был и душой нашей редакционной компании, и вместе с тем – белым вороненком в ней. На самом видном месте в отделе пропаганды газеты, где Игорь работал, красовался от руки написанный им плакат: «Наши на перевале!» Это был его девиз, квинтэссенция его оптимизма среди не очень доброго к нему мира. «На перевале» – значит, взяли высоту, преодолели подъем, каким бы трудным он ни был – и победа уже почти в руках! Мы повторяли эти слова, словно говоря друг другу: «Ничего, ребята, выдержим. Слабеет тело, а не дух»… Мы любили его стихи, но еще больше любили в его стихах его самого. То саркастичного и сердитого, то нежного и задумчивого, но всегда – честного… Он не обивал пороги Союза писателей и издательств. Не просил помощи у занятых своими проблемами бывших коллег, оставив нам лишь светлые воспоминания…»
Ведущие рассказали о том, что в преддверии вечера обзвонили ближайших родственников поэта из фамилии Дзаховых, и оказалось, что никто – никто! – не знает, где находится его могила. Предчувствуя свой близкий конец, он просто уехал. Куда? Нет ответа. Исчез, ушел в небытие, но не в забвение! И благодаря библиотечному проекту «Поэты» новое поколение граждан Осетии будет знакомиться с его личностью и творчеством, открывая для себя чистоту и глубину его простых, как дыхание, строк, в которых сконцентрирована его огромная любовь к малой родине…
Игорь ДЗАХОВ
* * *
Моим стихам не выплатил я дани.
Они меня торопят: мы не ждем.
Я их писал в пути на чемодане.
Я их писал под солнцем и дождем.
Я забывал рифмованные строки,
Когда гремел на перепутьях гром.
Я обещал, что в срок, но через сроки,
Все строки лягут под моим пером.
Не выполняя этих клятв ни разу,
Я изучал не мастерство стиха –
Я сразу начинал с десяток азбук
И вдруг взлетал. Срывался. И – стихал.
Я не был трусом. Жизнь рублем не мерил.
Но был излишне дерзким и лихим.
И научившись верить и не верить,
Я в шутку принимал свои стихи.
Когда согну перед бедою спину
И будет взят последний мой редут –
Меня стихи, как прежде, не покинут
И никогда вовек не предадут.
Они, еще сильней сомкнувшись в строчки,
Честны, нелицемерны и тихи,
Верны мне будут до и после точки,
И даже после той последней точки,
Как только могут быть верны стихи...
* * *
День догорел –
Как будто бы костер,
Не дав кому-то в стужу отогреться
И даже прикурить в тайге безбрежной.
День пролился.
Как будто бы вода,
Глоток которой путнику в пустыне
Необходим, чтоб не упасть без сил
В ста метрах от знакомого колодца.
Растаял день,
Как сизоватый дым
Гремящего на стыках паровоза.
Который, может быть, навек уносит
Любимую, спешащую к другому.
День догорел...
Но вдруг когда-нибудь
Смерть к моему приткнется изголовью.
И я припомню день,
Разменянный сегодня
На праздные и глупые забавы.
И мне его не будет доставать.
Чтоб попросить прощения у друга.
Отвесить оплеуху подлецу
Иль дописать последнюю страницу
Последней книги –
Лучшие слова...
Огонь добыть – о камень камень бей.
В пустыне рой колодец – хоть руками.
И поезд остановится,
Когда
Увидит машинист флажок сигнальный
Или меня, стоящего на рельсах...
И даже та, которую считал
Потерянной навек –
Вернуться может...
Но день мой отгорел...
Сверкают звезды
Осколками сегодняшнего дня –
Миллион монет, не стоящих рубля,
Который в долг никто вовек не ссудит...
Режиссер театра-студии «Вариант» при СКГМИ Елена Айрапетова работала какое-то время в монтажной республиканского комитета по телевидению и радиовещанию, куда в середине 1970-х частенько заглядывал Игорь Дзахов. Она захватила с собой, собираясь на вечер, старую истрепанную тетрадь, куда в то время записывала наиболее понравившиеся стихи – как правило, больших российских поэтов – Е. Евтушенко, А. Вознесенского, Р. Рождественского, Б. Ахмадулиной… Но среди прочих ей особенно были дороги строки стихов Игоря Дзахова, переписанные из газеты «Молодой коммунист», и тоненький сборничек его стихов с дарственной надписью… Вспомнила Елена Александровна и случай, когда Дзахов буквально спас реноме нашей киностудии, указав на одном из просмотров на фактическую ошибку в тексте озвучки…
Выступавшие – и председатель Северо-Осетинского общества книголюбов «КНИГА-ЦЕНТР» Лариса Гетоева, и заместитель председателя движения «Наша Осетия» Юрий Бессонов – отмечали крепкий внутренний стержень Игоря Михайловича, его честность – ту самую, от слова «честь», его тактичность и мягкость в общении с людьми, скромность, необыкновенное чувство языка, склонность к самоиронии и каламбурам. А еще – частые «уходы в себя», безбытность и неприкаянность… Но это уже – после трагической гибели его единственного, горячо любимого сына Олега…
Заурбек Абаев с упоением декламировал его стихи, отмечая и необычную рифмовку, и кропотливую работу с метром, и яркость и образность стихов… А для тех, кто только собирается знакомиться со стихами Дзахова, он порекомендовал обратиться к книге Германа Гудиева «Вершины», где в статье об Игоре Дзахове «На запрещенных скоростях» есть и такие строки: «Дзахов не взлетал на баррикады, не писал воззвания, не объявлял голодовку и, подобно монстру, не пытался переделать человечество ни на «одной шестой» части суши, ни в собственной судьбе. Но с юношеской брезгливостью и нетерпением он пишет строки, положившие начало его неафишированной борьбе за человеческое достоинство: «Про веру говорят – и ни во что не верят, про ветер говорят – загнав себя в уют, про службу говорят – и делают карьеру, про дружбу говорят – и тут же предают. Про женщин говорят, обшарив их глазами, про щедрость говорят – и за пятак убьют, про гордость говорят – а подхалимы сами, про трезвость говорят – и втихомолку пьют»... В хрестоматийном и, думаю, не только для самого автора, стихотворении, которым зачинается сборник Дзахова «Горы – совесть моя», поэт, почуявший магию поэтических строк и задохнувшийся под валом мыслей, чувств, страстей и наваждений, пишет: «Моим стихам не выплатил я дани. Они меня торопят: мы не ждем. Я их писал в пути на чемодане, я их писал под снегом и дождем». Подкупает безыскусность этого стихотворения, та обезоруживающая простота, с какой просят попить воды или ломают хлеб...»
Выступавшие вспомнили и такой случай из жизни: как-то поздним вечером Игорь возвращался с работы домой в совершенно пустом трамвае. Кроме него был еще один пассажир, огромный верзила, который стоял на задней площадке и курил. Кондуктор, молодая девушка, сделала ему замечание, что в трамвае не курят. Он это замечание поначалу проигнорировал, а потом нецензурно выругался. И тут маленький, щупленький Игорь Дзахов взорвался:
– Послушай, ты как с женщиной разговариваешь, скотина?!
– Да пошел ты… – процедил тот, не выпуская сигареты изо рта. И тогда Игорь Дзахов, который был ему по грудь, подскочил и буквально вбил сигарету в его глотку. Тот опешил от такой наглости, а потом взревел, как взбесившийся носорог. Неизвестно, чем бы дело закончилось, но тут на остановке в трамвай вскочил Борис Дзотиев, заслуженный мастер спорта по вольной борьбе. Совместными усилиями они вышвырнули уже на ходу этого мерзавца на мостовую. Стряхнули с рук невидимую грязь, глубоко вздохнули с облегчением и… закурили!
…Его обошли стороной государственные награды и звания. Игорь, обладавший удивительным чувством слога, но не обладавший мастерством интриги, лести и умения прогнуться, из-за чиновничьих препон нелегко находил пути к своему читателю, считался «ненадежным». Однако каждый, кто хотя бы один раз открыл сборник его стихов, навсегда становился поклонником его незаурядного таланта.
Стихотворения поэта Дзахова прозвучали на русском и осетинском языках (перевод Таймураза Хаджети) в исполнении Аслана Касаева, Натальи Скобенко, Мадины Абаевой, Инны Келехсаевой и других присутствовавших в зале… Вечер получился необычно теплым, живым, добрым, запоминающимся. А еще он помог понять простую вещь: «Поэты не гибнут, а гаснут, как солнца…» Но пока мы о них помним, их свет продолжает идти к нам из глубин необъятной Вселенной…
Автор статьи: Н. Куличенко |
