Менялись название газеты, адреса редакции... Пройдемся по одному из них. В газету «Коммунист» в 1921 году пришел устраиваться Михаил Булгаков…
Несмотря на то что в российском литературоведении как-то робко рассматривается владикавказский период жизни Михаила Афанасьевича Булгакова, не признавать «рождение» на берегах Терека драматурга, написавшего для первого Владикавказского советского театра 3 пьесы и поставленные на его сцене, просто невозможно. Хотя и созданные, как утверждают, ради куска хлеба и потом уничтоженные автором, они между тем имели огромный сценический успех. Ради «куска хлеба» будущий писатель якобы занимался и журналистикой, которой, кстати, основательно увлекся именно во Владикавказе. Но это ведь именно журналистика и во Владикавказе, и позже – в Москве познакомила бывшего военврача Деникинской армии с процессом и тайнами творчества, а в газете «Гудок» свела скромного литобработчика с блестящей плеядой русской советской литературы М. Ильфом, Е. Петровым, В. Катаевым, Ю. Олешей. И в его фельетонах исследователи уже находили немало параллелей с фрагментами повестей и романов Мастера. Безусловно, булгаковедом Г. Файманом владикавказская хроника, взятая в основном из местной газеты «Коммунист», использовалась для литературоведческого анализа работы «Записки на манжетах» и рассказа «Богема». Из биографии писателя нельзя убрать тот факт, что после тяжелой болезни, опираясь на палку и под ручку с супругой Татьяной Николаевной, Михаил Булгаков пришел устраиваться на работу не в больницу, а в редакцию местной газеты (по-видимому, только что в созданный «Коммунист»). Не буду утверждать, можно ли верить страницам романа «Столовая гора» его друга и будущего начальника Юрия Слезкина, но уже в то время известный русский писатель так представил эту картину: «В редакции на месте редактора сидел юноша с бородой, в бурке, с револьвером – член ревкома.
– До прихода законной власти газета поступила в распоряжение временного революционного комитета, – говорит он, сверля глазами Алексея Васильевича. – Старые сотрудники могут оставаться на своих местах, если… Юноша смотрит на свой револьвер. Алексей Васильевич тоже смотрит на него. Да, конечно, если…
Объявлены вне закона только те, кто эвакуировался с Добрармией. Остальные будут амнистированы. Алексей Васильевич в окно видит Столовую гору, за Столовой горой – Казбек. Улыбочка все еще не оставляет углы его губ. Любезная, смущенная, лукавая улыбка.
Алексей Васильевич съеживается. В улыбке его сейчас только любезность… Но внезапно лицо юноши расплывается. Все его черное, бородатое лицо сияет, глаза из-под сросшихся бровей смотрят смущенно, по-детски. Он заканчивает: «Я тоже поэт... осетинский поэт... Авалов...» Улыбка явственней играет на губах Алексея Васильевича. Они протягивают друг другу руки.
На столе между ними все еще лежит револьвер».
Алексей Васильевич Турбин – персонаж романа Слезкина – давно ассоциировался с М.А. Булгаковым, и автор никогда не встречал на это возражений с его стороны. Но вот после встречи с юношей-комиссаром у Булгакова была встреча и с настоящим редактором первой настоящей советской газеты, появившейся уже после прихода во Владикавказ в конце марта 1920 года Красной армии. 30 апреля 1920 г. Председатель Ревкома Терской области В. Квирквелия подписал Постановление Терского облревкома о создании редколлегии газеты «Коммунист» («в целях широкого и планомерного проведения программы РКП») во главе с Борисом Этингофом, руководителем Пролеткульта и заведующим отделом народного образования областного Ревкома, и редактором Георгием Александровичем Астаховым, одновременно возглавлявшим Кавказский отдел Российского телеграфного агентства (РОСТА, ныне ТАСС), будущим видным советским дипломатом.
Тогда Булгаков, вероятно, с удовольствием узнал, что Астахов – его земляк по Киеву… Но блестяще образованный выпускник Московского университета повел себя с земляком как фанатичный партийный товарищ, доставив ему немало неприятностей на страницах газеты, особенно когда привлек в редакцию завистливого и коварного репортера Вокса.
…«Выразителем мещанской обывательщины, «душками» девиц и дам явились на диспуте адвокат Беме и литератор Булгаков». Подобными высказываниями и еще покрепче полны страницы «Коммуниста». Но это никак не повлияло на участие Булгакова в газете. Он публиковал рецензии на спектакли и письма в редакцию. В одном из них обвинил в музыкальной безграмотности самого Вокса, не знавшего, что квартет музыкантов не мог исполнять сонату Моцарта. И не преминул посоветовать: «Смелость у И. Вокса, несомненно, имеется, но поощрять Воксову смелость не следует. Михаил Булгаков» …Более того, за месяц до своего окончательного отъезда из города Булгаков публикует на страницах «Коммуниста» фельетон «Неделя просвещения», в котором откровенно издевается над красным командованием, решившем просвещать малограмотных красноармейцев классической музыкой. Причем самолично принимал активное участие в неделе просвещения, читая доклад в театре перед красноармейцами. Правда, в рассказе «Богема» он почему-то, вероятно, ради художественного динамизма решил сообщить: «Фельетон в местной владикавказской газете я напечатал и получил за него 1200 рублей и обещание, что меня посадят в особый отдел, если я напечатаю еще что-нибудь похожее на этот первый фельетон»…
Однажды я задумал создать экскурсию «Владикавказские адреса Михаила Булгакова». Но вскоре понял, что определить, где находились первые советские учреждения в городе практически невозможно. Здесь мешали и уничтоженные в домоуправлениях домовые книги 20–30-х годов, и частые перемещения учреждений по разным зданиям… А вот в случае с местонахождением редакции ежедневной газеты «Коммунист» помог известный архитектор П. Шмидт, вернее, его мастерство. Банковское здание «Общества взаимного кредита» на углу проспекта Мира (Александровского) и улицы Горького (Евдокимовской) было хорошо и давно знакомо владикавказцам. И в редакции «Коммуниста», давая объявления, обязательно указывали: «Редакция находится в бывшем доме «Общества взаимного кредита». Наверное, это уже из области мифологии то, что газета «Коммунист» вышла, когда бывший военврач пришел устраиваться на работу, а прекратила выходить под этим названием в мае 1921 г, когда Михаил Булгаков навсегда решил покинуть берега Терека. «В редакции, – писал автор «Записок на манжетах», – под винтовой лестницей свил гнездо цех местных поэтов…» Недавно я поднимался по той самой лестнице…
Автор статьи: Генрий Кусов |
