«Теть, у вас не будет восьми рублей?» – на меня буравчиком вопросительно смотрят голубые глаза. Рука автоматически потянулась в карман куртки и выудила из ее недр какую-то купюру. Мальчишке на вид не больше 12 лет, прилично одет, разве что небесно-голубые глаза, которые сначала сверлили меня, вдруг забегали. «Спасибо!» – не забыл поблагодарить и вмиг исчез с проспекта Мира вместе с купюрой, будто его здесь и не было. Краем глаза замечаю, что вслед за ним пробежали еще двое ребят, промышлявших в стороне. Невольно вспомнились слова директора республиканского центра социальной реабилитации несовершеннолетних «Доброе сердце» Таисии Ивановны Печенкиной, которая перед этим случаем с чувством вопрошала: «Вот подходят на улице к «доброму» дяде мальчишки, просят денег, он даст им копейку... А почему бы ему не спросить у этого мальчугана, для чего ему деньги? Почему просто не поговорить, не узнать, может, ребенку другая помощь нужна?! Они ведь, эти дети, уже знают вкус «живых» денег и готовы ради них на все!».
Т. И. Печенкина, педагог и по профессии, и по призванию, вот уже восьмой год возглавляет «Доброе сердце», со дня его основания, помогая ребятам от 3 до 18 лет адаптироваться к окружающему их социуму, пройти курс реабилитации после тяжелых семейных драм, выстроить цепочку взаимопонимания между «трудными» подростками и их родителями. Впрочем, как показывает практика, «трудным» подросток становится в неполных или неблагополучных семьях, родителям которых вовсе не до воспитания ребенка. А ведь именно в детстве закладываются основы личности, духовные ценности и культура поведения, наконец, отношения с обществом, в котором, увы, ребенок не научен жить. Именно здесь центр и приходит на выручку, выполняя функцию не столько приюта, сколько учреждения реабилитации.
А между тем, по официальной статистике, в стране насчитывается 1 миллион беспризорных детей. Генеральная прокуратура РФ называет другую цифру – 3 миллиона. Независимые же эксперты считают, что у нас 4–5 миллионов детей в той или иной степени выброшены на улицу. В республике такой подробной статистики нет...
«Когда я шла работать в центр, то и подумать не могла даже, что у нас в республике может быть столько детей, остро нуждающихся в семейном очаге и родительской заботе! – с горечью рассказывает Таисия Ивановна. – Я верила, что у нас положение намного лучше, чем в других регионах, что мы более «окультуренные», что ли, что у нас невозможно отказаться от ребенка, не верила, что ребенок с известной фамилией окажется вдруг никому не нужен!.. Сейчас же я говорю – мне страшно! Страшно от того масштаба детской ненужности, который я вижу на самом деле».
Ежедневно в центр реабилитации поступают от 2 до 4 детей, нуждающихся в помощи; свободных мест в приемном отделении, рассчитанном на 27 человек, никогда нет. Заполнено и дневное отделение центра, вмещающее 30 ребят. Молодой, но профессионально подготовленный коллектив, состоящий из педагогов, психологов, врачей и социальных работников, в «Добром сердце» старается каждого подопечного не только одеть и накормить, но и одарить человеческой теплотой, помочь преодолеть одиночество, зародить интерес к жизни, в которой уже не должно быть асоциального поведения, пьяных ссор родителей и побоев, отравляющих детство. Детей приводят инспектора по делам несовершеннолетних, уводя из семей, где царят голод, беспробудное пьянство и отсутствие заботы ближних. Детей приводят сюда и сами родители, расписавшиеся в собственном педагогическом бессилии. Бывают случаи, когда дети приходят в «Доброе сердце» сами, сбегая проторенной дорожкой от безразличных родителей и в поисках приюта и тепла.
15-летнюю Лару (имя девочки изменено) определил в центр реабилитации орган опеки и попечительства. В ее семье произошла трагедия: отец девочки свел счеты с жизнью, спустя некоторое время умерла и мать, а девчонку, бросившую школу, стала воспитывать улица. Была еще тетушка, которая, впрочем, не смогла самостоятельно справиться с тягой подростка к улице. «Пусть школа на меня не обижается, – говорит в беседе Таисия Ивановна Печенкина, – но если родители или опекуны не справляются с воспитанием ребенка, разве педагог не должен был помочь в этой ситуации?! Разве школа может ограничиться одним только учебным процессом, снимая с себя всю ответственность за воспитание учеников? Это неправильно, поэтому и «прозевали» девочку. Ведь чем раньше начнется воспитательный процесс с неблагополучным ребенком, тем больше шансов спасти его!».
Потом начались ночные побеги из дома, скандалы с тетушкой, и как результат – определение Лары в центр реабилитации. Обычно время пребывания ребят в «Добром сердце» не может превышать полгода, а дальше – детский дом, опека или приемная семья ... Лару удалось отвлечь от улицы, путем кропотливых занятий с психологами и педагогами, которые и по сей день выстраивают вместе с девочкой цепочку взаимопонимания с родной тетей. Сейчас она осваивает пропущенную школьную программу и мечтает поступить в хореографическое училище, где будет занята любимым делом.
Другой случай – к сожалению, в последнее время тоже далеко не редкость. Драма в этой семье разыгралась в тот момент, когда мать 16-летнего подростка убила его отца в результате бытовой ссоры на почве алкоголя. Стрессовая ситуация погнала паренька на улицу, он попал в сомнительную компанию. И неизвестно, чем бы это закончилось, если бы он вовремя не оказался в центре, где день за днем проходил реабилитацию после перенесенного потрясения. В итоге мальчик вернулся домой, и теперь ему предстоит сложный путь переосмысления собственной жизни без посторонней помощи – этап поистине самый сложный, но необходимый.
Еще одна довольно обширная категория детей, попадающих в центр, – так называемые «отказники». Как ни обидно и как ни дико это звучит, в нашей республике, богатой семейными традициями и ценностями, складывавшимися веками, число детей, брошенных родными «мамашами», довольно высоко.
25-летняя уроженка Владикавказа имела троих детей – но оставила у себя лишь одного (как надеется его воспитать, какие привить ценности и надеется ли вообще, это уже совсем другая история). Другого, по имени Хетаг, отдала в «Доброе сердце», а третьего... оставила прямо в родильном отделении. «Хетагу сейчас всего четыре года – он добрый, умный мальчик, – говорит директор «Доброго сердца». – У него есть родственники в Ногкау, Суадаге, Беслане, а нам, скорее всего, придется отдать малыша в детский дом».
У каждого из оказавшихся в «Добром сердце» своя история. Десятки беспризорных детей – это убежавшие от своих родителей и те, кто оказался им совсем некстати в трудной круговерти жизни. Стал ненужным своим собственным родителям – безработным, алкоголикам, наркоманам, без определенного места жительства, людям, опустившимся в силу тех или иных социальных причин. В этих семьях пьяные родители безжалостно избивают своих детей, не кормят, не следят за их образованием, поэтому многие из детей не умеют ни читать, ни писать, и приходится центру порой 12-летних подростков приводить в первый класс находящейся неподалеку средней образовательной школы № 15, педагоги которой с пониманием относятся к вынужденным проблемам этой категории ребят.
Ежегодно по всей стране четверть миллиона российских родителей подвергается мерам административного воздействия за невыполнение своих обязанностей по воспитанию и обучению детей. К сожалению, заметного позитивного влияния на судьбы несовершеннолетних эта мера не оказывает. Но, возможно, что такие центры, как «Доброе сердце», станут для этих ребят отправной точкой в борьбе за собственное счастье и благополучие. Как отмечает его директор, сегодня государство всерьез занялось проблемами детства, ежегодно помогая укреплять материально-техническую базу. На любые просьбы центра реагирует и Министерство труда и социального развития республики, а за последние два года у «Доброго сердца» появились добрые друзья, которые помогают приобретать необходимое оборудование, компьютеры и оргтехнику, не оставаясь равнодушными к детям, чье будущее оказалось в руках, казалось бы, совсем чужих людей... |
