Анатолий Галаов: «Я в долгу перед Осетией…»
24 октября 2016. Разместил: 00mN1ck
…Актер театра и кино. Режиссер. Драматург, сценарист и переводчик. Лауреат Государственной премии им. К. Л. Хетагурова, которой он был удостоен в 2001 году за роль Коста в спектакле Осетинского театра «Горькие рифмы». Мастер сцены, пять лет – с 2005-го по 2010 год – простоявший у «штурвала» Союза театральных деятелей Северной Осетии. Человек, возглавляющий сегодня как директор сразу два республиканских театра – Национальный государственный театр оперы и балета РСО–А и Дигорский госдрамтеатр. Он пишет стихи и прозу на двух языках – осетинском и русском, влюблен в Шекспира, Маркеса и творчество Есенина, Лермонтова и Гайто Газданова, искренне гордится тем, что, снимаясь в культовых уже не для одного поколения зрителей республики кинофильмах Северо-Осетинской студии телевидения, выполнял все трюки в кадре сам, без дублеров – и убежден: «Чтобы стать хорошим актером, надо подарить сцене сердце. А высшая награда для актера и режиссера – видеть слезы катарсиса на глазах у публики…»
Все это – народный артист РСО–А Анатолий Галаов. 23 октября он отмечает 70-летие. И интервью, взятое у него «СО» в преддверии этой круглой даты, началось с вопроса очень традиционного: «А как пришла к вам, Анатолий Ильич, мечта стать актером?»
– Тогда я, еще подросток, учился в Мизурской школе-интернате. И однажды нас повели в культпоход в кино – на картину «Песня первой любви», снятую на «Азербайджанфильме», где главную мужскую роль очень здорово играл Рашид Бейбутов. Для меня этот фильм стал потрясением – и я себе сказал: «Я тоже буду актером!» – вспоминает мой собеседник. – Причем мечталось мне, мальчишке, именно о карьере киноартиста, а вовсе не актера театрального. Но с воплощением этой мечты складывалось поначалу непросто. Я ведь остался один у родителей, потерявших двоих сыновей. И после восьмого класса пошел на производство – так что, когда я в 1965 году я поехал на учебу в ГИТИС в составе целевой осетинской актерской студии, за плечами у меня было два года рабочего стажа. Но мечтать о кино и в Москве не бросил. Был у нас с моей однокурсницей, Инветой Моргоевой, даже случай такой забавный: мы сдали в ГИТИСе экзамены за первый курс и тайком от наших преподавателей пошли подавать документы во ВГИК. Где нам сказали: «Вы – очень талантливые ребята, но у вас внешность чересчур специфически кавказская, она в кино востребована будет плохо. Так что отнесите-ка свои документы лучше в ГИТИС, в осетинскую студию: вас, земляков, там с распростертыми объятиями встретят…»
– И все-таки с кино у вас сложилось. На вашем счету – около десятка киноролей: играли вы и в фильмах Северо-Осетинской студии телевидения, и на «Таджикфильме» – в «Сказании и Сиявуше» у Бориса Кимягарова, и на «Мосфильме»… А какая из них – самая любимая?
– Первой моей работой в кино стала одна из главных ролей в историко-приключенческом фильме «Костры на башнях» – тогда я еще учился в ГИТИСе. Потом были и «Ах, любовь!», и «Во всем виновата Залина», и «Встреча», и «Сиявуш»… А самая любимая роль… Наверное, это все-таки Махар в «Ах, любовь!» Бабле Дзбоев, светлая ему память, наградил меня во время съемок этой картины по-настоящему шикарным комплиментом: «Вот люблю работать с такими актерами! На мотоцикл сесть – пожалуйста, на лошадь – пожалуйста, без проблем, за баранку трактора – тоже…» Вообще, я считаю: актер должен на съемочной площадке уметь все.
– На сцене Осетинского театра вами за четыре с половиной десятилетия тоже сыгран целый «букет» самых разных ролей – от трагических до острохарактерных, от классики, Шекспира, Чехова и Горького, до пьес национальных авторов. А какие из них вы сами считаете для себя этапными?
– В труппу Осетинского театра я пришел в 1971 году. Сыграл у Маирбека Цаликова Батыра в «Плаче фандыра» Давида Темиряева, сыграл Симпла в спектакле «Виндзорские проказницы» – и тут Геор Доментьевич Хугаев ошарашил меня предложением взяться за роль Асланбека в спектакле «Сармат и его сыновья» по пьесе Николая Саламова. Сначала я перепугался и стал отказываться: ну как, думаю, браться за нее после Бибо Ватаева, которого народ в этой роли обожал? Но услышал в ответ: «Ничего, попробуй». А состав в этом спектакле был занят звездный: Владимир Тхапсаев, Орзета Бекузарова, Маирбек Икаев, Федор Каллагов, сам Кола Саламов… Все они очень поддержали меня в работе над этой ролью. И по признаниям моих партнеров, ведущих актеров Осетинского театра, этот экзамен я выдержал.
Мне вообще повезло в театре: я не был актером одного амплуа, что считаю, довольно скучно. Например, в 1972 году поставили мы нечто вроде мюзикла – пьесу Н. Джованини «Ринальдо идет в бой»: она у нас шла под хулиганским немножко названием «Анжелика и разбойники». Там мне, игравшему главного героя, пришлось еще и петь – после чего с легкой руки Маирбека Цихиева меня в театре начали называть «мини-Магомаев». В пьесе болгарского драматурга Иорданова «Любовь необъяснимая», которую в Осетинском театре ставил режиссер Коста Каменов, я сыграл разведчика-предателя Атанаса Желева – роль тоже характерную, психологически сложную: за нее мне дали первую премию по итогам Всесоюзного фестиваля болгарской драматургии в СССР. Актер в драме Горького «На дне», Вершинин в чеховских «Трех сестрах», Гвидо Колонна в «Монне Ванне» Метерлинка, Ардабур в «Наемном вожде» Геора Хугаева, Георгий Цаллагов, Гино Бараков, Альбериго, которого я совсем недавно сыграл в «Учителе танцев» Лопе де Веги у Анатолия Дзиваева – много их было, разных ролей… Но Коста в «Горьких рифмах» – к этой роли отношение у меня, конечно, совсем особое. Это была очень сложная работа. И сама тема пьесы – очень сложная: последние дни жизни Коста Хетагурова… Раскрыть на сцене величие этого образа и в тоже время человеческую трагедию этой великой личности – справиться с такой задачей было непросто. И самой высокой оценкой этой роли для меня стали тогда слова моих старших коллег, Маирбека Икаева и Давида Темиряева: «Мы тебе завидуем. Ты сыграл Коста таким, каким нам его играть никогда не позволяли…»
– И тем не менее в рамках чисто актерской профессии вам было тесно – отсюда и уход в режиссуру?
– Режиссура – это, вообще, несчастное ремесло. Честно. Труд актера на сцене – он намного благодарнее и благодатнее: ты – сам себе художник, на что горазд, то зрителю «лицом» и выдаешь – и оценку своего труда получаешь от него тут же. Постановка же спектакля – это то, что порой тебя доводит едва ли не до инфаркта и заставляет самого себя спрашивать: «Ну и зачем тебе нужна эта нервотрепка?!» Это – муки творчества, которые для зрителя обычно остаются за кадром… И я до сих пор считаю, что моя основная профессия в театре – именно актерское дело. Но пробовать себя в режиссуре тем не менее мне всегда было очень интересно.
Режиссерским дебютом для меня стала в 1975 году постановка пьесы Исака Гогичева «Красная бригада»: под названием «Ох уж эта молодежь» этот спектакль в репертуаре Осетинского театра продержался целых 16 лет. Первые плоды успеха – относительные, конечно, которые я вкусил на этом поприще, обнадежили – и в итоге в 1977 году я окончил в Москве по режиссерской линии высшие театральные курсы при ГИТИСе, у народного артиста СССР Андрея Гончарова. Параллельно с занятиями у него бегал на репетиции к Эфросу, на Малую Бронную… А в 1978-м поставил в Осетинском театре свою дипломную работу – спектакль «Загляни в свое сердце» по пьесе М. Байджиева «Дуэль».
– Принято считать: у каждого режиссера есть своя главная тема. Красной нитью проходящая через все его постановки, что бы он в театре ни ставил, и особенно ему дорогая. Есть ли она у вас?
– В общей сложности мною поставлено уже около 40 спектаклей. И драматических, и оперных, и взрослых, и детских – на сценах нескольких театров республики и за рубежом. А темы, которые меня волнуют как режиссера… Их немало. Это и тема любви, конечно. И тема совести и чести. И тема верности Отчизне, преданности таким идеалам, как Родина и долг перед ней…
Для меня это – не пустые слова. Как бы высоко, может быть, это ни звучало. После высших театральных курсов мне предлагали работу в трех периферийных российских театрах: в Курске, в Туле и еще где-то, не помню уже где. Я отказался – именно потому, что чувствовал себя в долгу перед Осетией. Перед тем, что люблю. Что для меня дорого… А тема патриотизма в самом широком смысле этого лова – это то, что, я считаю, должно занимать сегодня в театральном репертуаре по-настоящему важное место. Особенно в пьесах, адресованных молодежи. Встреча с такой пьесой меня как режиссера всегда радует, но, к сожалению, в современной нашей драматургии, в том числе и в национальной, их очень мало…
– Ваша драма-фантазия «Художник», посвященная 135-летию Махарбека Туганова, премьера которой совсем недавно прошла в Дигорском театре – тоже ведь, в сущности, об этом. О том, что человек искусства без родины, без корней – «грозой оторванный листок»…
– Именно это мне и хотелось «Художником» до зрителя донести. Туганов – человек, который прожил очень трудную жизнь. Отчизна его отталкивала, не понимала, но его наследие, оставшееся нам – это настоящий гимн во славу Осетии. Через преодоление, через тернии он, глубоко любивший свою родину, в итоге все-таки поднялся к звездам… И мне бы очень хотелось продолжить в своем драматическом творчестве вот эту линию, начатую «Художником». Рассказать и о других ярких людях, наших земляках, которыми гордится Осетия и память о которых мы обязаны беречь. Их ведь у нас много.
– А директорствовать сразу в двух театрах, что тоже очень хлопотно и нелегко – это творчеству не мешает?
– Да, это нелегко, конечно. Но в то же время театр – это ведь не консервная фабрика и не водочный цех. Театр – организм тоже насквозь творческий. И то, что ты эту «кухню» отлично знаешь изнутри как актер и режиссер, выполнение служебных обязанностей директора театра, наоборот, только упрощает… Тем более что у меня здесь есть замечательные помощники и в Театре оперы и балета, и в Дигорском театре – во главе с нашим худруком Ларисой Абисаловной Гергиевой.
Безусловно, финансовых и материально-технических проблем у театров республики сегодня ох как немало. Те, где директорствую я – не исключение. И очень бы хотелось, чтобы республиканское руководство пристальнее обратило на эти проблемы внимание. И рассматривало национальный театр как национальное достояние Осетии, а не как обузу для республики.
– А что категорически не приемлет и на сцене, и по жизни актер, режиссер, драматург и человек Анатолий Галаов? И о каких новых постановках мечтает?
– Давняя моя мечта – поставить «Отелло». Такие разработки у меня были, но осуществить их в Осетинском театре в свое время не получилось. А чего не приемлю… Пошлости. И – предательства. Во всех его проявлениях. Предательство для меня – это то, оправдания чему нет и не может быть…
Автор статьи: Елена Толоконникова
Вернуться назад