поиск в интернете
расширенный поиск
Иу лæг – æфсад у, дыууæ – уæлахиз. Сделать стартовойНаписать письмо Добавить в избранное
 
Регистрация   Забыли пароль?
  Главная Библиотека Регистрация Добавить новость Новое на сайте Статистика Форум Контакты О сайте
 
  Навигация
Авторские статьи
Общество
Литература
Осетинские сказки
Музыка
Фото
Видео
  Книги
История Осетии
История Алан
Аристократия Алан
История Южной Осетии
Исторический атлас
Осетинский аул
Традиции и обычаи
Три Слезы Бога
Религиозное мировоззрение
Фамилии и имена
Песни далеких лет
Нарты-Арии
Ир-Ас-Аланское Единобожие
Ингушско-Осетинские
Ирон æгъдæуттæ
  Интересные материалы
Древность
Скифы
Сарматы
Аланы
Новая История
Современность
Личности
Гербы и Флаги
  Духовный мир
Святые места
Древние учения
Нартский эпос
Культура
Религия
Теософия и теология
  Строим РЮО 
Политика
Религия
Ир-асский язык
Образование
Искусство
Экономика
  Реклама
 
 
Новое пришествие в Южную Осетию грузинских тавадов
Автор: 00mN1ck / 6 августа 2007 / Категория: Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отн.
Граф Паскевич, пытавшийся пересмотреть политику российс­ких властей в Южной Осетии, в 1832 году покинул Кавказ. Его сменил барон, генерал Г.В. Розен, менее влиятельный в Петер­бурге командующий. Барон прибыл на Кавказ во время совпа­дения двух главных событий - начала Кавказской войны и «созревшего» заговора грузинской знати. Розену проще и прос­торнее было на Северном Кавказе, где в 1832 году в Гимрах он имел немалый военный успех. Сложнее оказались грузинские дела, в которых многое оставалось подспудным. Однако было очевидно, что император изменит политику в отношении гру­зинского дворянства и не станет, как ранее, проявлять интерес к положению грузинского и осетинского крестьянства. Счита­лось, что крестьянское восстание, если даже оно вспыхнет, в новой политической обстановке будет направлено главным об­разом против тех же помещиков, жаждавших в отношении за­висимых людей жестокой мести. Нельзя было не обратить вни­мания и на другое - на готовность Петербурга закрепить в Грузии и в Южной Осетии административные преобразова­ния, которые начинал граф Паскевич. Это происходило в усло­виях, когда грузинские тавады, уверенные в безнаказанности, с новой силой приступали к отстаиванию новых феодальных при­вилегий. К кампании, связанной с «восстановлением» прав на феодальные владения в Южной Осетии, подключились также Эристовы, еще находившиеся под следствием. Они понимали, что заговор, в котором участвовали, непременно повлияет на политику Петербурга и что стратегия этой политики будет в их интересах. Это было видно уже в 1832 году, сразу же после раскрытия заговора. Именно тогда грузинские тавады, еще в 1827 году уравненные в правах с российским «благородным сословием», получили от российского правительства право за неповиновение ссылать своих крестьян на Кавказскую линию, т.е. на Северный Кавказ; ссылке подлежала вся семья, если у крепостного она была. Несколько позже эта практика вводи­лась и в районах бывшей Имеретии, вошедшей в Грузию. Под «впечатлением» от заговора в 1832 году Петербург принял еще одно решение - тавады были признаны единственным сосло­вием, имевшим право на владение и приобретение крестьян. В связи с этим горожане, имевшие крепостных, но не относивши­еся к тавадскому сословию, обязаны были в течение 4 лет про­дать их дворянам.

Решения, принятые правительством в отношении тавадов, свидетельствовали о той политической направленности, в русле которой собирался действовать Николай I. Соответственно этому корректировал свои планы и главнокомандующий на Кавказе. Уловив момент, барон Розен взялся решить один из наиболее острых вопросов, волновавших тавадов. Речь шла о том, чтобы в Грузии и Южной Осетии приостановить массовое движение крестьян, вызванное их стремлением получить свободу от дворян. Розен отмечал, что движение крестьян «к отыскиванию вольности» «время от времени» все более усиливается. Он предлагал «всех крестьян, состоявших в Грузии, оставить навсегда в бесспорном владении» за помещиками. Однако провести в жизнь подобную установку главнокомандующего оказалось трудно, и российские власти от нее отказались; запрещение крестьянам в судебном порядке «отыскивать свободу» дало бы грузинским тавадам не­малый повод, чтобы этот запрет распространить и на Южную Осетию, где крестьяне вели освободительную борьбу.

Несмотря на откровенную протавадскую политику Петербур­га, рассчитанную на создание в грузинском дворянстве своей социальной опоры, российские власти не очень доверяли гру­зинской знати после 1832 года. Это было особенно заметно, прежде всего, в сфере государственной администрации. Тот же Розен ставил вопрос о приостановлении приема на государ­ственную службу детей грузинских тавадов. Подобное «недове­рие» было особенно важно для Южной Осетии, где князья Эристовы все еще покушались на российскую приставскую систему. Понимая, что грузинские тавады могут вернуться в югоосетинские общества, Розен в 1834 году решил существенно усовершен­ствовать приставство, приблизив его к нуждам самих осетин. Он отмечал отдаленность от Южной Осетии приставств, одно из ко­торых входило в Управление горскими народами, жившими по Военно-Грузинской дороге, три других - в Горийское окружное управление. Наиболее важными для Розена являлись приставства, входившие в Горийский округ, поскольку они относились к территориям, на которые тавады имели феодальные притяза­ния. По его мысли, следовало для этих трех приставств назна­чить главного пристава из российских офицеров, подчинив ему частных приставов из грузинских дворян. Таким образом, пос­ледние оказывались под серьезным контролем и снижался риск, что основные районы Южной Осетии окажутся в феодальной за­висимости от тавадов, в их неформальном административном подчинении. В своих планах в отношении Осетии барон Розен шел еще дальше. Он подчеркивал важное военно-стратегичес­кое и коммуникационное значение Осетии для России, укрепив­шейся в Закавказье. «Один взгляд на карту, - писал Розен в Пе­тербург, - удостоверяет, что земля сия», т.е. Осетия, «во многих отношениях заслуживает особенного внимания правительства. Прочное владычество наше в Осетии решительно разрежет хре­бет Кавказских гор на две части, тогда как ныне одна лишь Воен­но-Грузинская дорога пересекает сообщения между полупокоценными и враждебными нам народами». Главнокомандующий писал, что осетины хорошо сохранили христианские традиции, просят прислать к ним духовных лиц и ходатайствуют об открытии у них школьных училищ. Возвращаясь к вопросу о гражданс­ком управлении, барон Розен думал создать в Осетии свою собственную приставскую администрацию, разместив ее в од­ном из осетинских селений. В этом же селении, где бы сосредо­точилось управление Осетинским округом, он предполагал «уч­редить пост из нескольких казаков». Впервые, таким образом, Розен выдвинул идею об административном соединении всех осетинских обществ, полагая, что такое объединение серьезно укрепит позиции России в центре Кавказа.

Вскоре, однако, стало ясно, что в правительственных кругах эристовские князья, дружно участвовавшие в заговоре против России, находят в своих феодальных притязаниях поддержку. Заметив это, барон Розен резко изменил свои планы в отноше­нии Осетии. Он спешил огласить свою позицию по вопросу о правах князей Эристовых на феодальные владения в Южной Осетии. После того, как в 1835 году князья обратились к Розену по поводу своих прав в Южной Осетии, он заявил: несмотря на то, что «князья Эристовы, лишенные прав владения имением ца­рем Ираклием и не владевшие им до издания манифеста 12 сен­тября 1801 года..., права их на означенные осетинские ущелья не подлежат никакому сомнению и розыску». Это мнение главнокомандующего на Кавказе имело решающее значение для Сена­та, рассматривавшего вопрос о правах на феодальные владения в Южной Осетии. В том же 1835 году Сенат принял постановление, согласно которому вопреки другим законодательным ак­там, изданным ранее, Эристовы вновь получали осетинские се­ла в Южной Осетии на правах феодального владения. Это реше­ние авчоматически распространялось и на князей Мачабеловых, также лишенных прав владения в Южной Осетии и ожидавших разрешения вопроса между российской властью и князьями Зристави. Столь «легкое» отношение к правам князей Эристави и Мачабели объяснялось не только поисками социальной опоры у этих князей, но и уверенностью, что с созданием в Южной Осетии приставского управления и приобретением российским командованием административного рычага грузинским тава­дам не удастся более господствовать безраздельно в Южной Осетии. Именно с этим условием Петербург охотно шел на раз­дел Южной Осетии на две сферы влияния - российской власти отводилось административное управление, грузинским кня­зьям - права на феодальное владение.

"Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений" М.М. Блиев. 2006г.

при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
  Информация

Идея герба производна из идеологии Нартиады: высшая сфера УÆЛÆ представляет мировой разум МОН самой чашей уацамонгæ. Сама чаша и есть воплощение идеи перехода от разума МОН к его информационному выражению – к вести УАЦ. Далее...

  Опрос
Отдельный сайт
В разделе на этом сайте
В разделе на этом сайте с другим дизайном
На поддомене с другим дизайном


  Популярное
  Архив
Февраль 2022 (1)
Ноябрь 2021 (2)
Сентябрь 2021 (1)
Июль 2021 (1)
Май 2021 (2)
Апрель 2021 (1)
  Друзья

Патриоты Осетии

Осетия и Осетины

ИА ОСинформ

Ирон Фæндаг

Ирон Адæм

Ацæтæ

Список партнеров

  Реклама
 
 
  © 2006—2022 iratta.com — история и культура Осетии
все права защищены
Рейтинг@Mail.ru