Главная > Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отн. > 1920 ГОД

1920 ГОД


22 августа 2007. Разместил: 00mN1ck
В конце 1919 года председатель полевого штаба грузинской армии А. Салуквадзе отмечал в Южной Осетии и в ряде других районов Горийского уезда стихийные крестьянские волнения. Главными причинами их начальник штаба считал большевист­скую агитацию и неспособность грузинских властей справиться с административной деятельностью. Но более серьезные мотивы крестьянских выступлений, на которые также указывал Салуквад­зе... были: «... до настоящего времени, -доносил начальник шта­ба, - нет абсолютно никакого правосудия», «слабо идет в районах и проведение аграрной реформы, что создает почву в населении к недоверию в проведении в жизнь земельной реформы». Судя по донесению Салуквидзе, обстановка в Горийском уезде, в осо­бенности в Южной Осетии с каждым днем все более осложня­лась. Большевистские организации Северной и Южной Осетии пытались объединить свои усилия и овладеть политической ситу­ацией, но их сил было крайне недостаточно; не случайно политические события в Южной Осетии развивались скорее по крес­тьянскому сценарию, нежели по большевистскому, требовавше­му немедленного установления Советской власти. Вопрос о новой власти - той, о которой говорили большевики, впервые в Южной Осетии был поставлен в марте 1920 года. Тогда ранее созданный Ревком на своем заседании выдвинул две задачи: а) распустить национальный совет старого созыва; б) объявить Советскую власть. Эти задачи вытекали из общей обстановки, создавшейся в Южной Осетии. Особенность ее заключалась в том, что стихий­ные крестьянские выступления в Южной Осетии сравнительно легко и довольно жестко подавлялись правительственными войс­ками Грузии. В связи с этим наметилось массовое переселение из Южной Осетии в Северную. Революционные лидеры решили внести в борьбу крестьян политическую организованность, про­тивопоставив ее грузинской контрреволюции. Наряду с Советс­кой властью югоосетинский Ревком также принял решение «не­медленно формировать вооруженный отряд и с этой целью войти в связь с Северной Осетией». Следует пояснить, с марта 1920 года революционные силы Южной Осетии частью ушли в подполье, частью сосредоточились во Владикавказе и в этих ус­ловиях вели политическую работу. Во Владикавказе и окрестных осетинских селах разместилось большое количество беженцев из Южной Осетии; на них обратил внимание даже В. И. Ленин, телеграммой обещавший «денежную помощь пострадавшим». С провозглашением Советской власти в Южной Осетии, естест­венно, возник вопрос об отношениях двух частей Осетии - Юж­ной и Северной. Во Владикавказе в конце апреля рассматривал­ся вопрос «Об объединении Южной и Северной Осетии». Речь, естественно, шла о разностороннем объединении двух частей Осетии в единое целое. Обе стороны - представители Южной и Северной Осетии - признали, что в тех условиях, когда из-за сложности коммуникаций крайне затруднено было сообщение между двумя частями Осетии, не было возможности решить этот вопрос. В то же время состоялась новая договоренность о воссоединении Южной Осетии с Северной «по культурно-экономи­ческим соображениям». Необходимо отметить - действия юго-осетинских лидеров отличались высокой политической целесо­образностью; так, еще в марте 1920 года, провозгласив Советс­кую власть в противовес грузинской феодально-меньшевист­ской, руководители политических движений Южной Осетии не приступили к немедленному ее установлению. Этот процесс на­чался с мая месяца в районе Рокского перевала. Последний был стратегически наиболее важным для Южной Осетии районом. Через Рокский перевал поступала помощь Южной Осетии, через него уходили беженцы в Северную Осетию. Перевалу уделялось внимание и правительством Жордания, вынашивавшим бредо­вый план вступления в войну с Советской Россией для соедине­ния с деникинскими войсками. 8 мая 1920 года югоосетинский Ревком провозгласил в селах, прилегавших к Рокскому перевалу, Советскую власть, чтобы «закрыть ущелье, обороняясь от врага трудового народа». Но устроители Советской власти в неболь­шом горском районе хорошо понимали, что они действуют не только в интересах своего народа, но и Советской России, от ко­торой ждали поддержки. В том же постановлении Ревкома под­черкивалось, что Рокский район, где установилась Советская власть, «присоединиться к РСФСР, о чем известить Москву». Югоосетинские лидеры, в частности Александр Джатиев, уста­новившие Советскую власть на Руке, были полны революцион­ной гордости от того, что им на небольшом «клочке Земли» уда­лось отвоевать свободу и независимость у грузинских агрессо­ров; когда 15 мая грузинский вооруженный отряд напал на жите­лей Рокского района, А. Джатиев сообщал Ревкому, что им уда­лось отбросить нападение, при этом подчеркнул - «грузинское правительство» этой акцией «посягает на часть Советской России»; в этой, казалось бы, по-горски наивной и в то же время искренней строке содержался главный смысл их «Советской власти» - быть в составе России. Стоит сказать, что в Москве знали о событиях в районе Рука, об установлении здесь Советс­кой власти. В ноте от 17 мая, направленной Чичериным Грузинс­кому правительству, говорилось о провозглашении Советской Республики в Южной Осетии, при чем имелось в виду установ­ление Советской власти на всей территории Южной Осетии. Гегечкори, министр иностранных дел Грузии, в своем ответе Чи­черину пояснил, что речь идет о селениях «на перевале Роки». Грузинский министр был прав, однако его пояснение не обош­лось без лжи: Гегечкори утверждал, что на Рокский перевал «с Терской области проник отряд советских войск при двух оруди­ях», который якобы и установил там Советскую власть. На самом деле кроме югоосетинских крестьян, провозгласивших для себя новую власть, никаких других ни вооруженных, ни политических сил здесь не было.

Между тем к исходу мая грузинские правительственные войс­ка участили военные действия на всей территории Южной Осе­тии. Становилось очевидным, что грузинское правительство Жордания приступило к геноциду. Оно начинало его постепенно, осторожно, пристально следя за реакцией политических сил Грузии и Южной Осетии. Наряду с наращиванием военных действий, усилением вооруженного террора и насилия офици­альный Тифлис распространял невероятную ложь, прикрываясь «идеями социалистической революции». Начиная с последних дней мая 1920 года, грузинские власти, как никогда в своей ис­тории, дали волю глубоким социальным и, пожалуй, националь­ным инстинктам, столь присущим (исторически обусловлен­ным!) политической элите Грузии. То, что творили официальные лица Грузии, впервые оказавшиеся «вне контроля» извне, было похоже на приступ политического безумия. Происходившее в Южной Осетии точь-в-точь повторяло драматические события, пережитые в 1795 году грузинским народом. Тогда точно так же персидский шах, недовольный, что к нему на коронацию не при­ехал вступивший в союз с Россией Ираклий II, обрушился на Восточную Грузию с одним единственным желанием - уничто­жить грузин. Образованная грузинская знать, входившая в правительство Жордания, подражая Ага-Мухаммед-хану Каджару, решила следовать историческим инстинктам своего кумира. Впервые грузинская знать, получившая свободу и независимость, могла, наконец, так масштабно проявить себя и обнажить собственную суть, выпестованную восточными деспотами в жес­токости, ксенофобии и мизантропии. В Южной Осетии не знали, что делать, лидеры ее обратились к Советской России, ко всем политическим организациям России и Северного Кавказа с «Ме­морандумом трудовой Южной Осетии». Назвав ворвавшиеся грузинские войска «людоедами», они по всей Южной Осетии провозгласили Советскую власть, отсчитывая дату ее установления с 8 мая, с введения Советской власти в районе Рокского пе­ревала. Они решительно заявили, что Южная Осетия «является и должна остаться неотъемлемой частью... свободной России». В Меморандуме указывались конкретные силы грузинской Ван­деи. Ими «были банды, набранные из крупных и мелких эксплуа­таторов... духанщиков, лиц с уголовным прошлым и настоящим, шулеров, гимназистов, студентов и т. д., а во главе - князь Мачабели, грузинский Пуришкевич - Вешапели и сам архибандит Джугели». «Каждый из них, - говорилось в том же Меморандуме, - был увешен двумя-тремя маузерами, винтовкой, ручными гра­натами, шашкой, кинжалами». Они «без всякой причины, повода и предупреждения открывали по селам и деревням беспорядоч­ный ураганный огонь из пулеметов и орудий, грабили, убивали, избивали, насиловали и поджигали». Все это сопровождалось тиражированием гнусной лжи со стороны прежде всего самого грузинского дворянина Жордания; в официальном докладе Жордания события в Южной Осетии назывались «восстанием в Цхинвали», якобы «устроенном князьями при помощи осетин­ских стражников». По поводу подобных заявлений в «Меморан­думе» говорилось: «Какая наглая и возмутительная ложь. Поседев­ший Жордания в роли провокатора...» Мы уже отмечали, что гру­зинская мизантропия имеет на вооружении особый изощренный вид лжи, патологичность которой вполне дополняет образ гру­зинского власть имущего фарисея. Стоит напомнить - до втор­жения в Южную Осетию легионы вооруженных войск грузинско­го правительства точно так же обрушились на татарские села в Ахалцихском уезде; это был один из опытов геноцида, кровавые ужасы которого повергли в изумление все население Закав­казья. Второй «опыт», который Жордания, уничтожив 400 кресть­янских дворов, называл «восстанием в Цхинвали», был в мае 1920 года. Третий еще предстоял...

Текст «Меморандума», составленного в жанре острого памф­лета, Разден Козаев и Евгений Рамонов, видные общественно-политические деятели Осетии, 29 мая отвезли в Москву как обращение к руководству России. 8 июня 1920 года Ревком Юго-Осетии принял официальное решение - издать «Приказ об объ­явлении Советской власти». Его подписали политком Н. Гадиев и председатель Ревкома В. Абаев. Установление Советской влас­ти в Южной Осетии происходило в каждом отдельном осетинс­ком обществе самостоятельно. Например, в тот же день - 8 ию­ня, когда был издан приказ югоосетинского Ревкома, Часовальский Ревком объявил Советскую власть в Кударском обществе. Такой процесс провозглашения Советской власти свидетель­ствовал о демократическом характере создания властных струк­тур в Южной Осетии. Добавим, что установление Советской власти не заняло в Южной Осетии много времени - оно прои­зошло всего за несколько дней.

Грузинское правительство по-своему готовилось к событиям, которые оно планировало в Южной Осетии на середину июня. Оно не скрывало своих намерений в отношении Советской влас­ти в осетинских обществах, тайной являлись лишь масштабы очередного этапа геноцида. В день повсеместного объявления Советской власти в Южной Осетии известный нам Гегечкори направил ноту министру иностранных дел Чичерину. Грузинский дипломат, умолчавший о такой важной перемене в Южной Осе­тии, как установление здесь новой власти, протестовал по пово­ду «проникновения из Терской области через Рокский перевал в пределы Грузии отряда советских войск при двух орудиях». Есте­ственно, никакие советские войска Рокский перевал не перехо­дили. Но именно этого больше всего боялись в официальном Тифлисе, потому что понимали: если появится хотя бы один от­ряд российских войск, да еще с пушками, да еще в соединении с осетинами, ни о каком грузинском походе в Южную Осетию речь бы не шла. Гегечкори своей нотой подверг молодую советскую дипломатию атаке, дабы она приложила усилия - во имя «друж­бы», о которой писалось в ноте, - и не вводила никаких воору­женных сил в Южную Осетию. Именно в такой - незащищенной, обессиленной последними событиями, оставленной беженцами хотела иметь Южную Осетию накануне варварского геноцида «демократическая» Грузия.

Большевики Грузии знали о планах правительства Жордания точно так же, как последний обычно знал все, что происходило в стане его оппонентов. За один день до вооруженного вторжения в Южную Осетию в газете «Коммунисти», в порядке спокойной полемики грузинские большевики выражали свою поддержку принципам национального самоопределения. «Этого права, -писали грузинские коммунисты, - мы не можем отнять у населе­ния Юго-Осетии, поскольку оно имеет определенную террито­рию и не нападает на территорию других наций». Но именно этой исторической территории грузинские «демократические» влас­ти решили лишить осетинский народ. На второй день после на­шествия крупных вооруженных сил Грузии в Южную Осетию за­меститель министра иностранных дел Карцивадзе от имени сво­его правительства обратился к Советскому правительству Рос­сии с «Заявлением» о том, будто бы после освобождения Север­ной Осетии от деникинских войск «как русские, так и осетины, начали переправляться через Рокский перевал с целью пропа­ганды против существующего в Грузии государственного право­порядка». Нелепая ложь, писавшаяся Карцивадзе, понадоби­лась грузинскому правительству не только как дымовая завеса, но и для того, чтобы найти повод для дезавуирования мирного договора, ранее заключенного между Россией и Грузией. В «За­явлении» представителя Грузии вновь повторялись вымышлен­ные факты о переходе через Рокский перевал «офицеров, крас­ноармейцев и вооруженного отряда, ... привезшие с собою ог­ромное количество ружей, пулеметов, патронов» и злополучные «две пушки», которые постоянно упоминали официальные лица Тифлиса. Посчитав, что этой лжи недостаточно, чтобы ею оправ­дать предстоящие в Южной Осетии события, Карцивадзе доба­вил: «... нами были получены сведения, что из Владикавказа к Рокскому перевалу двинуты несколько тысяч вооруженных и хо­рошо обученных осетин». Забегая вперед, заметим, если бы на самом деле из Владикавказа поступило много оружия и в Южную Осетию направились бы «несколько тысяч хорошо обученных осетин», к тому же начавших «военные действия в Джавском ущелье», примыкающем к Рокскому перевалу, то, несомненно, они смогли бы защитить Южную Осетию от геноцида. Но было ясно, все эти вымыслы понадобились Грузии, чтобы дипломати­чески дистанцироваться от России и иметь возможность заявить; «Подобные действия (т.е. ввод войск в Южную Осетию - М. Б.) в корне подрывают значение мирного договора, заключенного 7 мая с. г., пункт 6-й которого определенно гласит о недопущении в пределах России организации боевой силы, ставящей себе целью ниспровержение существующего в Грузии правопоряд­ка». В дипломатической практике обычно после такого «Заявления» принято выслушать другую сторону. Но грузинское прави­тельство во главе с Жордания не интересовалось действитель­ным положением дел. Между тем российское правительство могло бы подтвердить, что из Владикавказа на самом деле ушли югоосетинские повстанцы, до этого вынужденные покинуть свои боевые позиции в ходе военных действий с грузинскими отряда­ми в Южной Осетии. Небольшой отряд из беженцев, сформиро­ванный во Владикавказе, освободил Джавское ущелье, сняв, таким образом, блокаду Южной Осетии, и занял Цхинвал, т.е. южные осетины в своей собственной стране пытались свергнуть власть иностранного государства и этим никак не покушались на «правопорядок», установленный в соседнем грузинском госу­дарстве.

"Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений" М.М. Блиев. 2006г.

при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна

Вернуться назад
Рейтинг@Mail.ru