 Наряду со сведениями древних и средневековых писателей данные осетинского языка представляют собой один из важнейших документальных источников по истории осетинского народа. Эти данные дают еще одну возможность для исследования и решения многих проблемных вопросов древней и средневековой истории осетинского этноса, в частности - его этногенеза и этнической истории. По образному выражению В.И.Абаева, язык народа - это его истерический опыт, обобщенный и зафиксированный в словах - понятиях и грамматических категориях.
Одним из разделов языкознания, данные которого, позволяют в определенной степени судить о далеком прошлом народа и этапах его формирования, является гидронимика, изучающая совокупность названий рек и водоемов определенной территории. Применительно к истории осетинского народа - это в первую очередь территория современного расселения осетин на Кавказе. Однако ввиду своеобразия и особенностей этнической истории осетинского народа следы осетинской (скифо-сарматской в исторической ретроспективе) гидронимики и в настоящее время прослеживаются далеко за пределами современного Ирыстона.
В этом отношении особенно показательно осетинское название реки и воды дон (дан), встречающееся как окончание (флексия) в названиях многих рек Кавказа и Европы в древности и средневековье. Сюда же следует отнести и названия рек, не оканчивающихся на - дон, но имеющих ясную осетинскую этимологию. Значение этих факторов для истории осетинского народа трудно переоценить.
Дело в том, что такие гидронимы, сигнализирующие о каких-то древних контактах предков осетин народами Кавказа и Европы, зачастую встречаются на территориях, находящихся на значительном удалении от современной Осетии. При этом история многих из этих регионов слабо или совсем не освещена письменными источниками, и они на первый взгляд не имеют как будто прямого отношения к истории осетинского народа. Между тем, следы скифо-сарматской гидронимики за пределами Ирыстона позволяют не только существенно расширить крут источников, имеющих прямое или косвенное отношение к истории нашего народа, но и пересмотреть ряд устоявшихся в осетине-ведении положений и стереотипов.
Это касается, в частности, древности "появления" древне-осетинского (скифского) элемента на Кавказе и в Северном Причерноморье, а также хронологических рамок начального этапа этногенеза и этнической истории осетин.
Древнейшим названием реки с окончанием - дон на Кавказе и в Северном Причерноморье, территория которых была основным ареалом расселения скифо-сарматских племен в первом тысячелетии до н.э., было название реки Tepмодон на Северном Кавказе. Наиболее распространённым ее названием у античных авторов было -"Термодон, река в Скифии". Греческие авторы называли эту реку Термодонтом (с наращением конечного -т, не имеющего функционального значения), латинские - просто Термодоном.
Одно из наиболее ранних упоминаний Термодона в античной литературе содержится у "отца истории" Геродота в рассказанной им легенде о происхождении савроматов или позднейших сарматов. Согласно этой легенде, полулегендарные амазонки, девы-воительницы Кавказа, от браков которых со скифскими юношами произошли родственные скифами савроматы, первоначально обитали у реки Термодон. Локализация амазонок на берегах Термодена (независимо от легализации самого Термодона) красней нитью проходит через все сведения античных писателей об амазонках.
Связь легенд об амазонках с Термодоном была настолько тесной и органичной, что амазонок называли даже "термодонским племенем" или "термодентиями". При этом всегда подчеркивалась связь прародины амазонок со Скифией и Кавказом. Знаменитый Амней Сенека (I в.н.э.), например, говорит об амазонке, рожденной "под скифским небом" и амазонским племенем "вокруг снежного Кавказа". Эти и другие данные античных писателей говорят о том, что первоначально названием Термодона прилегалось именно к территории Северного Кавказа.
В своем рассказе о происхождении савроматов Геродот не приводит конкретных данных, которые позволили бы точно локализовать расположение р.Термодон, не считая, конечно, связи этой реки с родиной амазонок на Кавказе. Объясняется это тем, что уже ко времени Геродота, т.е. к середине первого тысячелетия до н.э., легенды об амазонках распространились далеко за пределы Кавказа. Уже Эсхил в своей знаменитой трагедии "Прикованный Прометей" рассказывая об амазонках Северного Кавказа, говорит о "враждебной мужам рати амазонок, которые со временем поселятся в Фемискире, у Термодона. (Подч. мной - Ю.Г.), где находится суровая Салмидейская бухта, враждебная морякам и мачеха кораблям".
Упоминающий Эсхимом древнегреческий город Фемискира находился в Малой Азии (на территории современной Турции), на юго-восточном побережье Черного моря, где со временем и оказалась какая-то часть Кавказских амазонок в результате одного из своих полулегендарных походов. Поскольку шея амазонок издревле связывалось с Термодоном, то и название этой реки было перенесено на реку, в устье которой находилась Фемискира, на территории которой обосновались амазонки. Этим и объясняется двойственный характер локализации Термодона и места обитания амазонок, начиная с первых упоминаний о них у древнегреческих авторов, причем сведения о них, как правило, приурочивались уже к южному побережью Черного моря. Так, например, Гекатей Милетский, автор одного из первых "Землеописаний" древности и один из виднейших предшественников и источников Геродота, знает реку Термодон на юго-восточном побережье Черного моря, а Фемискирой называет равнину на том же побережье "от Хадисии до Термодона". Тот же Геродот расстояние от Синдики (район совр. Анапы) "до Фемискиры на реке Термодоне" определяет в три дня и две ночи плавания, т.е. историк здесь определенно имеет в виду малоазиатский Термодон.
Тем не менее, изначальная связь амазонок со скифией и локализация там Термодона, которую часто называли "скифской рекой", не подлежит сомнению. Так, уже в древних схолиях (комментариях) к "Илиаде" Гомера говорится, что амазонки были "вскормлены у Термодона, реки в Скифии". О Скифии, как прародине амазонок, со временем переселившихся в Малую Азию, неоднократно говорится и в древних и средневековых комментариях к "Прометею" Эсхила. При этом подчеркивается, что амазонки, покинув свою родину в Скифии на Кавказе, заселили Фемискиру у реки Термодона "раньше Эсхила". Однако ко времени появления первых сведений о малоазиатских амазонках реальных амазонок в этом регионе греки уже не застали, память о них сохранялась только в легендах и преданиях.
В то же время не только сами легенды об амазонках, но и реальное пребывание амазонок на Северном Кавказе вплоть до рубежа и первых веков н.э. подтверждается сведениями античных авторов. В основе этих сведений лежали рассказы участников знаменитого похода римского полководца Гнея Помпея на Южный Кавказ в 65 г. до н.э. В наиболее в полной мере эти введения сохранились в сочинениях известного древнегреческого географа и историка Страбона, и историка Плутарха.
Рассказывая о сражении римлян во главе с Гнеем Помпеем с кавказскими албанами у реки Абанта (возможно, современная Алазань), Плутарх сообщает, что в этом сражении албанам помогали "амазонки, спустившиеся с гор у реки Термодана, так как после сражения римляне, снимая доспехи с убитых варваров, находили амазонские щиты и полусапожки..." О пребывании амазонок на Северном Кавказе на рубеже нашей эры говорит М.Страбон. Ссылаясь на участников похода Помпея против албанов, он сообщает, что амазонки живут в соседстве со скифскими племенами елов и легов, которые находились между амазонками и албанами. В числе других соседей амазонок, живущих на "северных предгорьях Кавказских гор, называемых Керавнскими", источники Страбона называют и племя Гаргалаев.
Таким образом, данные античной историографии четко свидетельствуют о существовании на Северном Кавказе уже в первой половине первого тысячелетия до г.э. реки Термодон и реки с идентичным названием в Малой Азии, на юго-восточном побережье Черного моря. Малоазиатский Термодон со временем стал называться Термочай, что явилось следствием завоевания Малой Азии турками-сельджуками и последовавшей за ним тюркизацией данного региона. Название Термочай" под которым эта река известна и в настоящее время, лишний раз подтверждает, что в окончании названия р.Термодон мы действительно имеем дело с осетинским названием "реки" и "воды" дон.
Бесспорное наличие во второй части гидронима Термодон осетинского дон "река" дает хорошую возможность для выяснения значения и первой части указанного гидронима. Поскольку название Термодон впервые встречается именно у греческих авторов, те невольно обращает на себя внимание поразительная близость первой части разбираемого гидронима к греческому термос "теплый, Это слово, связанное с температурой, как правило, является первой составной частью сложных слов с разным значением, но имеющих прямое отношение к теплоте, температуре и т.д. В этом убеждает и само написание названия Термодон, начальная т - в которого и в греческом и в латинском обозначается придыхательным т -, как и начальное т- в слове "термос".
Следовательно, если верно предложенная нами семантика слова термо -в составном гидрониме Термодон, то данный гидроним должен означать не что инее, как "Теплая река". В связи с этим естественно напрашивается вопрос о том, есть ли какие либо реалии, связанные с бассейном р.Терек и территорией Центрального Кавказа, где локализуется Термодон? Оказывается есть и более, чем показательные. В первую очередь, это конечно, название печально известной реки Хъарм?дон, одного из левых притоков Терека...
В осетинском хъарм?дон означает буквально "теплый" (минеральный) источник, из чего следует, что греко- латинское Термодон является точной калькой осетинского Хъарм?дон. Следует отметить, что аналогичное калькирование скифо-сарматских номинаций античными авторами было довольно распространенным. Так, например, скифо-сарматское племенное название сарапары упоминавшийся выше Страбон переводит как "отрубающие головы". Автор дает происхождению данного названия такое объяснение: "...это -неукротимое племя горцев, сдирающих кожу с черепов и отрубающих головы, так как это и значив сарапары" (XI, XIV, 14). Греческим эквивалентом названия сарапаров, в котором несомненно отразился хорошо известный по Геродоту скифский обычай скальпирования пленных врагов, является термин кефалотомы "головорезы". Другой пример. Скифское племенное название caударата греки переводили как меланхлемной, в обоих случаях означающих "одетые в черное". Эти примеры далеко не единичны.
Что касается определения "теплый" в гидрониме Термодон, в котором этот эпитет служит указанием на минеральный источник, каковым является и Кармадон, то какие номинации также не единичны как на Кавказе, так и вне его. В Балкарии, к примеру, известна река Гардан "Теплая река" (от дигорского гарм). Прежние название г. Горячеводска в Ставропольском крае было Карданово, по имени бывшего владельца этого места, или Кармово. Оба этих названия, как об этом свидетельствуют местные предания, связаны своим происхождением с "горячими источниками", существовавшими в этих местах. Данное обстоятельство определенно указывает на связь Карданово и Кармово с осетинским Кармадон "теплая река", опосредствованной калькой которого и является современный Горячеводск.
Таким образом, истерические и лингвистические данные ясно свидетельствуют о том, что хорошо известная по античным источникам река Термодон четко локализуется на Северном Кавказе. И название прилагалось преимущественно к р.Терек.
Другим древнейшим гидронимом, оканчивающимся на осетинское название реки в форме дан, является название р.Эридан, которая находилась в западных районах Скифии. Это название встречается у знаменитого древнегреческого поэта VП в. до н.э. Гесиода в его Теогонии (Родословие богов). Перечисляя в этой поэме "изобильные водоворотами реки", он в их числе называет и "глубоко пучинный Эридан". Однако Гесиод, к сожалению, не приводит каких-либо указаний на местоположение этой реки, хотя и называет ее янтарной рекой. Данное определение реки Эридан весьма показательно.
Река под названием Эридан известна и Геродоту, хотя он и сомневается в реальном ее существовании. Рассказывая о самых отдаленных странах Европы на западе, Геродот говорит, что он не может сообщить о них ничего определённого: "Я-то ведь не верю в существование реки, называемой у варваров Эриданом, которая впадает в Северное море (оттуда, по рассказам, привозят янтарь)... Ведь само название "Эридан" оказывается эллинским, а не варварским, и придумано каким-нибудь поэтом".
Скепсис Геродота относительно существования реки, называемой местным населением Эриданом, довольно странен, поскольку он сам говорит, что речь идет о реке, которая впадает "в Северное море" и откуда, "по рассказам, привозят янтарь". В приведенных словах Геродота весьма показательна связь реки Эридан с янтарем. Поскольку в древности "Северным морем" именовалось именно Балтийское море, на побережье которого с древнейших времён добывался янтарь, то ясно, что речь здесь идет об одной из тех рек, которые впадают в Балтийское море. Что касается утверждения "отца истории" о том, что название "Эридан" является не "варварским", а эллинским и придумано каким-нибудь греческим поэтом, то хотя Геродот в основном и ошибался, но основания для подобных утверждений у него были.
Дело в том, что название реки Эридан встречается уже в древнейших греческих мифах. Согласно этим преданиям, мифическая река Эридан была рождена океаном и его супругой Тефидой, дочерью Урана и Геи. Мыслилась река где-то на крайнем западе. В Эридан падает пораженный молнией Зевса Фаэтон (греч. "пылающий"), сын бога солнца Гелиоса и одной из океанид. Слезы сестер Фаэтона, оплакивавших гибель брата, превратились в янтарь. В содержании мифа обращает на себя органичная связь реки Эридан с янтарем, который добывался на балтийском побережье.
Сопоставление мифологических данных об Эридане с фактом реального существования двух Эриданов, на северо-западе Европы и адриатическом побережье, явно свидетельствует, что в древнейший период греческой мифологии данный гидроним был уже известен грекам, что в определенной степени объясняет скепсис Геродота о негреческом происхождении этого имени. Учитывая всю совокупность данных об Эридане где-то на северо-западе Европы, можно утверждать, что этим названием обозначалась какая-то из рек, впадающих в Балтийское море - р.Висла или Неман, как две наиболее крупные европейские реки, впадающие в Балтику. Что касается времени появления гидронима Эридан в данном регионе, а, следовательно, и носителей того языка, на котором "река" называется дан, то здесь приходится руководствоваться лишь косвенными, соображениями. Упоминание реки Эридан в одном из древнейших греческих мифов дает возможность приблизительно датировать это событие не позднее рубежа или начала 1-го тысячелетия до н.э.
Поэтому, на скепсис "отца истории", приводимые им данные - название Эридан, ее впадание в Северное (Балтийское) море, добыча янтаря, издревле практикуемая на побережье Балтики, явно не эллинский характер гидронима Эридан и последующие данные не оставляют сомнений в реальности существования этой реки на северо-западе Европы в бассейне Балтийского моря.
Греческий географ Маркиан в своем описании Европейской Сарматии, составленном на основе географии Клавдия Птолемея (II в.н.э.), пишет, что за устьями р.Вислы, которую он называет Вистулой, следуют устья реки Хрона, а за рекой Хрона "находятся устья реки Рудона. Эти реки изливаются в Вендский залив, который начинается от реки Вистулы, простираясь на огромное пространство" (11,39). Вендским или Венедским заливом здесь называется юго-восточное побережье Балтийского моря. Река же Рудон, по словам географа, течет "из Аланской горы; у этой горы и вообще в этой области живет на широком пространстве народ алан-сармат, в земле которых находятся истоки реки Борисфен (Днепр), впадающей в Понт".
Сравнение данных Маркиана с птолемеевой картой Европейской Сарматии показывает, что р.Рудон идентична современному Неману, что было впервые отмечено Ю.Кулаковским, известного своими трудами по истории алан. Птолемей называет Рудон Рубоном, очевидно, ошибочно, поскольку перечень рек Европейской Сарматии к востоку от Вислы у Птолемея и следующего за ним Маркиана одинаково - Хрона, Рубон, Турунта и Хесин. Исходя из этого, можно полагать, что Клавдий Птолемей или ошибся в передаче названия Рудон, или же это название было искажено позднейшими переписчиками. В любом случае, сравнение сведений Гесиода, Птолемея и Маркиана показывает, что под Эриданом Гесиода и Рудоном Птолемея и Маркиана скрывается одна и та же река, а именно - Неман ныне разделяющая Калининградскую область и Литву, который впадает в Балтику в районе, действительно богатую янтарем.
Первое упоминание Эридана как название конкретней реки в Западной Европе в античных источниках относится к последним векам до н.э. Согласно Полибию, одному из виднейших римских историков, река Пад, прославленная поэтами "под именем Эридана, берет начало свое из Альп... Дошедши до местности ровных, река изменяет свое направление и протекает по ним к востоку, впадая двумя устьями в Адриатику... Из моря через устье, именуемое Оланою, корабли по ней поднимаются тысячи на две стадии. Как явствует из вышесказанного, рекой Эридан Полибий определенно называет современною реку По в Италии. Близкое к названию Эридана Полибий в приводимом контексте приводит и другое название реки на северной стороне Альп, а именно - Родан, которым обозначалась современная река Рона во Франции.
Появление скифо-сарматских (древнеосетинских) гидронимов по обоим склонам Альп в последних веках до н.э. естественно требует объяснения, тем более что письменные источники вроде не содержат прямых известий о пребывании племен скифо-сарматского круга на Аппенинах и сопредельных территориях до эпохи "великого переселения народов". Однако данные Полибия позволяют, кажется, внести определенные коррективы в этот вопрос.
Рассказывая об этнической истории бассейна р.Пад (Эридана), Полибий сообщает, что равнинами некогда владели тиррены, по имени которых получило свое название Тирренское море. Их северными соседями были кельтские племена, из числа которых одним из наиболее известных было племя галатов. "С завистью взирая на блага этой страны", кельты огромным войском напали на тирренов, вытеснили их из области Пада и завладели равнинами. Однако здесь поселились не только кельтские племена. Как сообщает Полибий, землями, доходящими до Адриатического моря, завладело "другое очень древнее племя, носящее имя венетов; в отношении нравов и одежды они мало отличаются от кельтов, но языком говорят особым. По словам историка, писатели трагедий часто упоминают об этом народе и рассказывают о нем много чудес.
Кто же такие венеты? Ответ весьма проблематичен, поскольку сведения античных авторов о них довольно скудны и противоречивы. Раннее упоминание венетов к востоку от Вислы содержится у Плиния Старшего (I в. н.э.), который называет их в числе других сарматских племен (IV, 97). В своем описании Европейской Сарматии Клавдий Птолемей называет венедов в числе наиболее "многочисленных племен" Европейской Caрматии наряду с иазигами, роксоланами, аорсами и аланами, а также певкинами и бастарнами. Географ локализует венедов "по всему Венедскому заливу! Этот залив Птолемей называет заливом Сарматского океана, как он именует Балтийское море, что указывает на юго-восточное побережье Балтики c Рижским заливом.
Упоминает венедов и Корнелий Тацит, называя их в числе восточных соседей германских племен. Тацит сомневается, относятся ли певкины, называемые также бастарнами, венеды к германским или сарматским племенам, и отмечает существование смешанных браков певкинов с сарматами. Тем не менее, он склонен отнести венедов к германцам, так как "они строят дома, носят щиты и охотно пользуются быстротой ног". Все это, по его словам, отлично "от сарматов, живущих на повозках и на коне".
Как явствует из этого отрывка, отнесение венедов к германцам Тацит обосновывает их образом жизни и, в первую очередь, практикой ведения боевых действий в пешем строю, что само по себе не может служить показателем этнической принадлежности. Нет убедительных доказательств и в пользу распространенного в русской и советской историографии мнения об изначальной принадлежности венедов к протославянским племенам.
Для определения этнической принадлежности и происхождения венедов, при отсутствии ясных сведений об этом письменных источников, важное значение приобретает форма написания данного этнонима. Дело в том, что разбираемое племенное название встречается в двух вариантах. В первом случае - с окончанием та(т?), характерном преимущественно или исключительно для названий скифо-сарматских племен, сохранившемся в осетинском как окончание фамильных (патронимических) наименований и показатель множественности -та.
Во втором - это окончание с конечным -д, но носящего этнического характера и возможно являющегося видоизмененным вариантом другого зафиксированного письменными источниками окончания данного племенного названия. В этой связи обращает на себя внимание, что как наиболее ранние упоминания этого названия, так и подавляющее большинство зафиксированных письменными источниками оканчиваются именно на -та. Это обстоятельство естественно ставит вопрос о возможном сарматском или скифо-сарматском происхождении племени венетов.
Полибий, рассказывая о венетах бассейна реки Эридан-По, называет их "очень древним племенем". При этом Полибий говорит и о том, что р.Эридан воспета многими поэтами древности. Свои труда Полибий писал во П в. до н.э. Следовательно, говоря об "очень древнем племени", историк, надо полагать, должен был иметь в виду племя, отделенной от его эпохи хотя бы двумя-тремя веками. Эта догадка подтверждается реальными фактами.
Геродот упоминает на побережье Адриатического моря, приблизительно на северо-западе Аппенинского полуострова, племя и область венетов. Их северными и северо-восточными соседями Геродот называет сигиннов, племя, которое одевалось "в мидийскую одежду" и является переселенцами из Мидии, факт, который Геродот был не в состоянии объяснить. Других данных об венетах и их соседях Геродот не приводит. Принимая во внимание близость расселения венетов Геродота и венетов Полибия на Адриатическом побережье Аппенин и идентичность самих этнических названий, можно полагать, что венеты Геродота и венеты Полибия, которых он локализует в бассейне р.Эридан-По, суть одно и то же племя, переселившееся сюда с побережья Балтийского моря и уже во время Геродота находившееся на побережье Адриатики.
Интересные сведения о венетах, называемых им энетами, приводит в своей "Географии" известный древнегреческий географ Страбон, писавший на рубеже н.э. Приводимые Страбоном данные ценны тем, что они отражают сложившуюся к началу н.э. точку зрения античной историографии венетах. Не останавливаясь здесь подробно на этих сведениях отметим лишь, что в приведенных данных Страбона об энетах (венетах) при всей их неоднозначности обращает на себя внимание указание географа на участие энетов в Троянской войне, их совместные действия с киммерийцами и последующая связь энетов с Адриатикой.
Венеты в бассейне Эридана-По упоминаются еще в первой половине VI в. н.э., когда венеты и область Венетия, к которой восходит и название самой Венеции, неоднократно упоминаются, к примеру византийским историком VI в. Прокопием Кесарийским в его знаменитой "Истории войн императора Юстиниана". Описывая политические события этого времени на Аппенинах" Прокопий неоднократно упоминает венетов и страну или область венетов. В состав территории, занимаемой венетами, входили города Верона, Падуя, Равенна, Тарвизий, Тичино и др., большая часть которых находятся на территории провинции Венеция в современной Италии.
Сохранение имени венетов у Адриатического побережья Италии на северо-востоке страны в письменных источниках и топонимике четко прослеживается по крайней мере со II в. до н.э. по VI в. н.э. Само же появление венетов на адриатическом побережье Аппенин, фиксируемое Геродотом в V в. до н.э., позволяет с большой долей вероятности утверждать, что именно венеты были тем древним племенем, которое принесло на Аппенины название реки Эридан, окончание которого тождественно осетинскому названию "реки" и "воды" и которая изначально локализуется на территории расселения венетов в древности.
Совпадение названий прибалтийского и аппенинского Эриданов не оставляет никаких сомнений в том, что этот гидроним на Аппенины был занесен с берегов Балтики. Об этом, кроме всего прочего свидетельствует и то, что на пространстве между двумя Эриданами существовало еще несколько рек с одним и тем же названием, в окончании которого также прослеживается древне-осетинское название реки Дан. Таковым является гидроним Родан, как называлась не только р.Рона во Франции, но и Рейн в Германии, причем реку Родан, наряду с Танаисом (Доном) и Истром (Дунаем), Скилах Кариандский (IV в. до н.э.), один из первых древнегреческих географов, называет самыми большими реками в Европе (Европа,69).
При сопоставлении названий указанных рек невольно бросается в глаза поразительная близость рассматриваемых гидронимов Эридан, Рудон, Родан и их сходство с названием реки Ардон в Центральной Осетии, самым, пожалуй, осетинским из осетинских гидронимов. Поскольку окончание дон (дан) "река" в названиях гидронимов можно смело рассматривать в качестве маркирующего определителя "сделано в Ирыстоне", то из этого закономерно следует, что все эти названия оставлены одной и той же этнической средой, носителем того самого языка, носителями и продолжителями которого являются современные осетины и осетинский язык. Вопрос заключается лишь в том, чтобы выяснить условия и хронологические рамки появления аналогичных гидронимов или их дериватов вне Ирыстона, как на Кавказе и в Европе, так и вне этих регионов.
В этом отношении бесспорный интерес представляет, несомненно, гидронимика Северного Причерноморья или черноморской Скифии, названия крупнейших рек которой - Дуная, Днестра, Днепра и Дона имеют своим первоисточником скифо-сарматское название "реки" и "воды" дон. Этот факт был установлен еще в ХIХ в. (см. М.Фасмер. ИЭСРЯ, т I с. 528-529. Здесь же литература по данному вопросу. И хотя, если судить по данным письменных источников, происхождение указанных гидронимов, возможно, не является столь древним, как название Эридана, сам факт их существования в скифо-сарматское время дает дополнительную возможность для изучения степени распространения скифо-сарматского элемента на Запад и древности их пребывания в Северном Причерноморье.
Особенно это касается названия крупнейший европейской реки Дуная, известной в древности под двумя номинациями - Истр и Данубий. По данным письменных источников, ее древнейшим названием был именно Истр. Это название встречается уже у Гесиода: "... красиво текущий Истр" (Теогония,337-345). Позднее появляется название Дуная-Данубия и, как выясняется, двойная номинация реки была связана с ее географическими особенностями, что было отмечено уже на рубеже н.э.
Страбон, к примеру, описывая течение реки Дунай, писал, что "верхние части этой реки, ближайшие к истокам, вплоть до порогов, (местные жители) называли Данувием..., низовые же до Понта, в области гетов, называются Истром" (VII,3,13). С ним полностью солидарен и его младший предшественник Плиний Старший(23-79), автор "Естественной истории". По словам Плиния, р. Истр, берущая свое начало с одного горного хребта в Германии, течет на протяжении многих тысяч шагов через бесчисленное множество народов, под именем Данубия. Затем после очень большого пополнения его вод (подч. нами - Ю.Г.)..., он получает название Истра, принимая в себя притоки 60 рек, более половины из которых судоходны и вливаются в Понт шестью широкими устьями" (IV,79).
Следовательно, согласно данным античных источников, название "Истр" река Дунай получала лишь в своем нижнем течении, когда вследствие многочисленных притоков она намного увеличивалась в своих размерах, становясь намного полноводнее, чем в своем среднем и верхнем течении. Основываясь именно на указанном факте, нельзя не отметить явно бросающуюся в глаза поразительную фонетическую близость названия "Истр" к осетинскому корню стыр "большой, великий", семантика которого прекрасно вписывается в отмеченные античными авторами причины обозначения нижнего течения Дуная "Истром".
Осетинское происхождение гидронима Истр не является, конечно, чем-то неожиданным учитывая этническую историю бассейна Дуная, прежде всего его нижнего течения, который был одним из основных, центров расселения черноморских скифов. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Истр, являвшийся естественной границей черноморских скифов на западе, был им хорошо известен. При этом "террой инкогнита" для скифов не оставалось и западное побережье реки. Как отмечал Страбон, скифы и савроматы часто одерживали победы над различными племенами низовьев Дуная, так что "в погоне за вытесненными (племенами) некоторые из них даже переправлялись через реку и оставались жить на ее островах, или во Фракии...".
С другой стороны, кроме указанных общих соображений, правомерность предложенной нами этимологии гидронима Истр, думается, можно подтвердить и более конкретными данными. По данным античных писателей, одно из устьев Истра носило название Нарек или Нарак, иначе называвшееся Узким устьем. Согласно Апполонию Родосскому (III в. до н.э.), р. Истр у острова Певка в низовьях "разделяется на два устья, одно из которых называют Нареком...". В своем "Объезде Эвксинского Понта" Флавий Арриан (II в. н.э.) упоминает это же устье под названием "так называемого Нарака...". Другие античные авторы, в частности, Плиний Старший (I в. н.э.) и Клавдий Птолемей (II в. н.э.) называют его Наракустомой (от греч. стома "устье") или Наракийский устьем.
Основываясь на семантике этого названия, сохранившейся у античных авторов, первая часть названного гидронима еще в начале ХХ в. была убедительно сопоставлена с осетинским нараг "узкий". Эта параллель безупречна и с фонетической стороны. В связи с этим необходимо отметить, что незначительное расхождение в написании окончаний названий данного устья Истра у Апполония Родосского (Нарек) Плиния (Наракустома) и Флавия Арриана (Нарак), отражает, по всей видимости, греко-латинскую форму осетинского суффикса -?г, восходящего к иранскому -ака. Если верно это наблюдение, то в названиях Истра и Нарека-Нарака мы имеем осетинские (скифские), а не общеиранские основы.
Существует и версия о фракийском происхождении названия Истр. Следует, однако, отметить, что данная версия не только явно проигрывает по своей обоснованности предложенной нами этимологии, но практически лишена доказательной базы.
Возвращаясь к проблеме происхождения гидронима Истр, нельзя не прийти к заключению, что его скифски (осетинский) характер прекрасно подтверждается как фонетически, так и семантически. Наилучшим подтверждением последнего могут служить, в частности, слова Геродота о том, что из всех рек скифский Истр "становится величайшей по той причине, что в него впадают и другие реки". Косвенным доказательством правомерности предполагаемой этимологии может служить название местности Эстергом в излучине Дуная у г.Эстергом в Венгрии (ср. осет. Стыргом "большое ущелье"), в действительности напоминающее большое ущелье и являющееся по сути таковым. Во всяком случае, именно такое представление сложилось у меня во время посещения этой местности летом 1993 г. Не исключено, что и в окончании названия озера Балатон в той же Венгрии мы также имеем осетинский (скифо-сарматское) дон "вода".
Гидронимы с окончанием -дон встречаются и к югу от Кавказа. В Сванетии, например, одна из крупнейших рек называется Худон (Худони), с грузинским наращением -и, осетинское происхождение которой вряд ли может вызывать особые сомнения. Не менее показательны и названия небольших речушек, названия которых даже не отмечены на существующих картах. Газета "Свободная Грузия" в середине 90-х годов прошлого столетия сообщала, что во время очередного наводнения и схода снежных лавин "небольшая речушка Ласкадура настолько разбушевалась, что легко ворочала огромные глыбы (подч. мной - Ю.Г.). Нетрудно догадаться, что в основе этого названия, не этимологируемого ни из сванского, ни из грузинского языков, лежит осетинское "несущая или уносящая камни (река)", из осет. ласын "волочить, уносить, и т.д. - осет. дур "камень".
Появление осетинской гидронимики в Сванетии не является чем-то неожиданным, учитывая многовековые интенсивные контакты осетин и сванов. В специальной литературе уже давно было обращено внимание на наличие в сванском языке довольно заметного слоя лексики осетинского происхождения. По определению известного картвелолога Г.А.Климова, осетинская лексика в сванском намного превосходит по своему объему и значению лексику, заимствованную сванами из языков соседних кавказских народов (абхазо-адыгских, балкаро-карачаевского).
Точно так же, существующие у сванов нартские сказания в своем подавляющем большинстве носят ясные следы осетинского происхождения. Отмечены и факты проникновения осетинских божеств в сванский пантеон. Сванское Апсат - "бог-покровитель охоты и охотников", хозяин зверей, как и балкарское Апсаты, неотделимы от осетинского Афсати, поскольку в сванском пантеоне наряду с Апсат есть еще и второе, женское божество охоты Дал. В свете этих фактов становится понятным и то, что в позднее Средневековой Сванетии одним из разговорных языков, наряду с собственно сванским, грузинским и мегрельским, был именно осетинский. Видимо, не случайна и фонетическая близость корневых основ ряда сванских фамилий (Асатиани, Маргиани, Хубулиани и др.) к соответствующим осетинским - Асата, Маргита, Хуыбылта и др.
Из числа других гидронимов Южного Кавказа, имеющих в своих окончаниях частицу -дон (дан), можно привести в качестве примера р. Раздан в Армении. Это название было интерпретировано как "Передняя река" И. Марквартом, по мнению которого, такое название она могла получить как обозначение одного из территориальных пределов проникновения скифов во время их переднеазиатских походов. Возможно, что к этой же категории гидронимов относится и название р.Тана (ср. с Танаисом-Доном) в Атенском ущелье Горийского района Грузии, по имени которой получило свое название и само ущелье.
Однако особый интерес для рассматриваемого вопроса представляет, безусловно, название р. Иордан в Палестине, известной по письменным источникам по крайней мере с библейских времен. На близость этого гидронима (как и ряда других рек Европы и Малой Азии, имеющих в окончании своих названий корень -дан(дон), к осетинским названиям рек впервые кажется обратил внимание В.Б. Пфаф.
Мнение В.Б.Пфафа было довольно скептически, тем более что работа автора содержала ряд явно необоснованных и ошибочных утверждений. Это касается, в частности, тезиса о нахождении прародины осетин в Сирии, Малой Азии и даже в Северной Африке, доказательство которого он видел в наличии на указанной территории ряда гидронимов с окончанием -дон. Однако сама мысль о том, что история осетин гораздо древнее истории алан и что осетины-потомки того "доисторического народа", который оставил свои следы в гидронимике Европы, безусловно, заслуживала внимания. К сожалению, верные в своей основе параллели и выводы зачастую дискредитировались явно фантастическими выводами.
Что касается гидронима Иордан, то О.Н.Трубачев, един из виднейших лингвистов современности, связал появление этого названия с нашествием т.н. "северных народов" на территорию Палестины в ХП в. до н.э., приняв наличие в окончании данного гидронима -дан обозначение "реки" и "воды". В Библии название Иордана встречается уже в древнейшей ее части - "Ветхом Завете": "Лот возвел очи свои и увидел равнину Иорданскую, которая прежде... орошалась водою, даже до Сигора. И избрал себе Лот всю равнину Иорданскую". Согласно Иосифу Флавию (I в. н.э.) один из притоков Иордана также носил название "Дон".
Трудно сказать, насколько ввязано происхождение гидронима Иордан с именем библейского Лота. Однако небезынтересно отметить, что цхин-вальские евреи называли местных осетин "лотами" (лотеби), очевидно, по имени данного библейского персонажа.
Таким образом, осетинское дон/дан "река" прослеживается в таких гидронимах, как Термодон, Эридан, Иордан и др., названия которых намного древнее, чем появление самого имени скифов в письменных источниках. Другими словами, осетинская (скифо-сарматская) гидронимика Кавказа и Северного Причерноморья свидетельствует о том, что формирование древнеосетинского (скифского) этноса на Кавказе и в Северном Причерноморье относится к значительно белее раннему периоду, чем появление имени скифов в письменных источниках. В связи с этим нельзя не вспомнить, что этногонические легенды скифов Северного Причерноморья и Кавказа в изложении Геродота и Диодора Сицилийского также относят их появление на Кавказе и в Северном Причерноморье к более раннему периоду, чем начало их переднеазиатских походов: в Северном
Причерноморье - за тысячу лет до вторжения Дария в Скифию в конце VI в. до н.э., на Кавказе еще раньше.
Следует отметить, что скифо-сарматские названия крупневших рек Северного Причерноморья не ограничиваются гидронимикой Черноморского бассейна и Кавказа. Выясняется, что и древнейшее название Черного моря также является скифским по своему происхождению.
Древнейшим названием Черного моря, известного по письменным источникам, было "Понтос Аксинос", встречающееся у Пиндара, Эврипида, Страбона и других древнегреческих авторов. Это название восходит к скифскому аксин- "темно-серый", темно-синий", сохранившимся в осетинском в форме ахсин "темно-серый". Впоследствии греки переделали это название, осмыслявшееся ими как "негостеприимный" в Эвкинос "гостеприимный", что, очевидно, более соответствовало их воззрениям на роль Черного моря и религиозным представлениям. Помимо скифо-осетинского, "ахсин" широко представлено и в других иранских языках.
...Еще со школьных лет меня очень интересовало имя одного из главных олимпийских богов греческой мифологии, владыки моря и водной стихии Посейдона. Не трудно догадаться, что интрига заключалась в окончании имени Посейдона, в точности совпадающим с осетинским названием воды и реки "дон". Эту дилемму усиливало и то обстоятельство, что окончание имени римского дворника Посейдона, Нептуна, фонетически очень близко к окончанию -дон имени греческого божества. Учитывая идентичность функций божеств водной стихии греческой и римской мифологии, можно полагать, что и семантика обоих имен водных божеств должна быть идентичной или довольно близкой. Косвенным образом на это может указывать и фонетическая близость окончаний обоих имен, явно бросающаяся в глаза. В любом случае окончание -дон в имени Посейдона не вызывает никаких сомнений. Очевидно, в этой связи не лишено интереса и то обстоятельство, что этот же корень содержится в именах двух сыновей Посейдона - Тритона и Сарпедона.
Тем не менее долгое время я отгонял от себя мысли о возможной связи имени Посейдона с осетинским "дон", как явно нереальной на первый взгляд. Естественно, что определенную роль играло и вполне закономерное чувство самоконтроля в установление тех или иных "иронизмов", заставляющее "наступать на горло собственной песни", иногда даже вопреки очевидным фактам. Однако начав работать над данной статьей, я, естественно, решил обратиться к специальной литературе, чтобы посмотреть, как же в ней объясняется значение и происхождение имени Посейдона.
В немецком "Словаре античности", одном из авторитетнейших изданий по истории античности, выдержавшем уже не одно издание, этимологию имени Посейдон не рассматривается. Эта этимология рассматривается в статье известного антиковеда А.Ф.Лосева "Посейдон", помещенной во втором томе "Мифов народов мира". Обобщив существующую по данному вопросу специальную литературу, западноевропейских авторов, в частности, А.Каруна, А.Хойбек, А.Ф.Лосев заключает, что в имени Посейдона "видят воплощение плодоносной жидкости" со значением "владыка вод".
Основанием для подобной этимологии имени бога морей греческой мифологии, которую, впрочем, можно было предполагать, в первую очередь -вследствие логичности такого значения, служит прежде всего наличие в первой части разбираемого имени корня со значением "владеть". Этот корень зафиксирован в древнегреческом и сохранился во многих индоевропейских языках германской (английский) и романской (французский) языковых групп. Вывод этот вполне закономерен и не вызывает каких-либо вопросов. Куда более интересна и проблематична для доказательства наличия во второй части имени Посейдона корня со значением воды, водной стихии и т.д.
Для доказательства такой связи дается ссылка на "индоевропейский корень дану-, указывающий на влагу и воду" и в подтверждение такой связи А.Ф.Лосев приведет имя Донбеттыра осетинского эпоса и наименования рек Дон, Днепр, Дунай. Сопостановления эти более чем убедительны, однако за скобками этих параллелей остается ряд весьма важных выводов, вытекающих из указанных параллелей.
Приводимые автором параллели не оставляют никаких сомнений в том, что А.Ф.Лосев, бесспорно, имел в виду именно осетинское дон "река", подтверждающее этимологию имени Посейдона как "владыки вод, водной стихии" и т.д. Тем не менее, явно напрашивающееся в данном случае слово "дон" вслух так и не было произнесено. Между тем, наличие в окончании имени Посейдона осетинского названия "воды" и "реки" с неизбежностью вызывает целый ряд принципиальных вопросов и ведет к переоценке и пересмотру ряда устоявшихся положений индоевропейского языкознания и этнической истории индоевропейских народов.
Прежде всего напрашивается вопрос о том, почему в имени Посейдона обозначения воды, водной стихии идентично осетинскому (скифо-сармат-скому) названию "воды" и "реки", а не скажем, греческому, латинскому или общеиранскому? Ответ здесь может быть только один - в период формирования древнегреческой мифологии ее создатели находились в тесном контакте с носителями осетинского (скифского) языка. При этом данные контакты должны были быть настолько значимыми, чтобы имя одного из главных олимпийских богов древних греков получило осетинское (скифское) окончание "дон".
Принимая во внимание, что этот же корень лежит в имени владыки подводного царства осетинской мифологии Донбеттыра, и тождественность функций обоих божеств, трудно отделаться от впечатления, что имя и образ Посейдона формировались не без влияния Донбеттыра осетинских сказаний.
Во всяком случае, наличие в окончании имени Посейдона осетинского дон "вода, река" ставит подобнее предположение на белее чем реальную основу.
Связь греческого Посейдона с Донбеттром осетинского фольклора, причем не столько типологического, сколько, можно сказать генетическая, подтверждается и другими данными. Согласно сохранившейся в древневековье античной историографии традиции, легендарная царица амазонок Ипполита носила название "нептуниады". По аналогии с нею все остальные амазонки также "назывались нептуниадами" (Исаокия или Иоанна и Цеца объяснения к "Кассандре" Ликофпона. ВДИ, 1947, №3,с.270). Нетрудно догадаться, что в основе этого прозвища амазонок лежит имя древнеримского божества водной стихии Нептуна, двойника греческого Посейдона.
Обозначение амазонок "нептуниадами", т.е, потомки Нептуна, выглядит на первый взгляд довольно странно, поскольку в античной литературе принятым названием амазонок был термин "термодонтии". В основе этого термина лежало, как нетрудно догадаться, название знаменитого Термодона, с которым связывалась прародина амазонок.
Знаменитый философ и поэт Сенека ставит в заслугу Геракла то, что "его не победила безбрачная царица термодонтского племени Ипполита..." (Геркулес неистовы, 245-248). Он же вкладывает в уста Геракла слова о том, что он "принес оружие враждебной термодонтии" и что он "властвовал над злым амазонским племенем вокруг снежного Кавказа" (1450-1451). Если добавить к этому слова Сенеки об амазонке, рожденной "под скифским небом" (1184-5), то становится совершенно очевидным, что речь идет именно о кавказском Термодоне, в пользу чего свидетельствует и скифо-сарматское окончание термина "термодонтии". Добавим к этому, что этот термин построен по типу этнонима "танаиты" как называли донских алан в первых веках н.э.
Необходимо отметить также, что греческие мифы не содержат каких-либо данных о возможном родстве амазонок с Нептуном или Посейдоном. Более того, согласно тем же мифам, нашедшим, в частности, отражение в "Аргонавтике" и Апполония Родосского (11,990-993), амазонки считали своим родоначальником бога войны Aрeсa (МНМ,1,с.63.) пишет газета «Южная Осетия»
По мнению некоторых исследователей, культ Ареса был не греческого происхождения и был привнесен извне. В этой связи обращает на себя внимание, что в эпоху расцвета в официальной религии греческих городов -полисов, т.н. олимпийской религии VIII- VП вв. до н.э., культ Ареса занимал в ней второстепенное место. Можно полагать, что культ бога войны был привнесен в Грецию вместе с циклом сказаний об амазонках, чем объясняется и чужеземное происхождение этого культа. Истоки же легенд об амазонках, как было отмечено выше, ведут на Кавказ, где находилась древнейшая территория формирования скифского этноса.
Думается, что именно кавказское происхождение амазонок дает, как нам представляется, ключ к происхождению названия "нептуниады". Вряд ли надо специально доказывать, что появление рассматриваемого прозвища амазонок в трудах античных авторов должно было иметь какое-то основание, несмотря на определенную мифологичность цикла сказаний об амазонках и их обозначения имени "нептуниад". И такое основание есть. Это "донбеттры" (донбеттырта) осетинских нартских сказаний и осетинских сказок.
Донбеттрами назывались суммарно многочисленные дочери владыки подводного царства и водной стихии осетинской мифологии Донбеттыра. Другое их название - "девы Добеттра" (Донбеттыры чызджыта). Самая знаменитая из них - Дзерасса, родоначальница ведущего нартского рода Ахсартаггата, рода "истинных" нартов (воинов). Сравнение названий нептунид и донбеттыров наглядно показывает, что в структурном и семантическом отношении они полностью идентичны, поскольку в основе этих номинаций лежат имена божеств водной стихии римской и осетинской мифологии. Все это позволяет придти к заключению, что термин "донбеттырта" и проник в римскую мифологию из осетинского.
ИА ОСинформ |
