Главная > Авторские статьи > Геостратегическое положение Алании в Кавказском регионе
Геостратегическое положение Алании в Кавказском регионе3 декабря 2012. Разместил: 00mN1ck |
|
Дзанайты Х.Г., доктор политических наук, доктор экономических наук, профессор, директор Института национального развития С учетом того, что Кавказ является зоной жизненно важных геостратегических, геоэкономических интересов многих государств и даже военно-политических блоков возрастает значимость определения места и роли Алании (Осетии), в протекающих здесь политических и национальных процессах. Расположение Алании (Республика Северная Осетия–Алания, Республика Южная Осетия) в центральной части Центрального Кавказа выводит решение обозначенной задачи в разряд наиболее актуальных как для Алании, так и для Российской Федерации в целом. Во многом от того какие ответы будут даны на выше поставленный вопрос, зависит их дальнейшая будущность. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭЛИТА РОССИИ О КАВКАЗЕ По существу, на Кавказе сегодня происходит проверка зрелости государственных институтов власти Российской Федерации. Через практикуемые ею подходы к разрешению сложнейших межнациональных, межгосударственных проблем в этом регионе определяется ее политическая состоятельность. Вместе с тем, если абстрагироваться от политической конъюнктуры и предпочтений в вопросах разрешения Кавказской проблематики, то необходимо констатировать, что в целом все обозримые действия России в этом регионе подпадают под принципы колонизаторской политики. В этнополитологии основные этапы колонизации Кавказа связывают с заключением Россией, Турцией и Ираном ряда международных договоров: Кючук-Кайнаджийского (1774 г.); Гюлистанского (1813 г.); Туркманчайского (1828 г.); Адрианопольского (1829 г.) [1]. Данные договоры явились правовой базой окончательного оформления военно-политических, а, следовательно, и территориальных приобретений Российской империи на юге. Владикавказская крепость (1784 г.), к 1861 году преобразованная в город Владикавказ, который в последствии (1863 г.) приобрел статус Центра Терской области, становится ключевым звеном во всей системе государственно-политического подчинения народов как северного, так и южного Кавказа геополитическим и геоэкономическим интересам Российской империи. В истории Российского Кавказа было все: и многочисленные карательные экспедиции против горских народов, стимулировавших длительную Кавказскую войну [2], [3], и вынужденная эмиграция горцев Кавказа на чужбину в Турцию и другие страны, насильственная русификация и депортация целых народов в годы Советской власти, произвольное нарезание административных границ, зачастую приводящих к разделению по географическому принципу отдельных народов и уничижительное огульное выделение выходцев с Кавказа за рамки Российского гражданского поля, с присвоением им политических ярлыков типа: «туземец», «инородец», «лицо кавказской национальности». Старый, как мир, политический принцип, «разделяй и властвуй», стоит и сегодня в основе российской политики на Кавказе. Не отрицая его объективного содержания, в то же время надо сказать о том, что он не должен был становиться основным и главным аргументом в проводимой Россией национально-государственной политике в этом регионе. Российская политическая элита изначально рассматривала Кавказ и, в особенности, Предкавказье, как сосредоточение нецивилизованной, однообразной и однородной массы туземных народов с низкой культурой. Данные народы и народности рассматривались в лучшем случае, как материал для ассимиляции более «высокими» культурами. В частности, русской культурой насильственной ассимиляции подвергались народы Северного Кавказа, а грузинской – народы Закавказья. Надо полагать, по этой причине прогрузинская направленность вектора российской политики на Кавказе являлась ее негласным аксиоматичным принципом в этом регионе. При любых политических режимах, господствующих в России, сменяющих друг друга общественно-экономических формациях, зачастую приводящих к распылению целых народов на Кавказе, в любых внешнеполитических условиях незыблемой оставалась линия России на расширение территориальных границ Грузии, за счет соседних народов и их территорий. Изначально неверно данная политическая оценка внутренней историко-культурной и этносоциальной сущности Кавказа, с его богатейшими специфическими традициями как межнациональных, так и межличностных отношений, не могла не привести к дискредитации и отторжению проводимой Россией политики на Кавказе. К концу ХХ-го столетия все резервы прогрузинской политики России закономерно были исчерпаны. Данное обстоятельство выразилось, во-первых, уходом из сферы политического влияния России закавказских республик, включая и Грузию; во-вторых, общим глубоким кризисом политики России на Кавказе; в-третьих, диаметрально противоположной переориентацией внешнеполитического курса провозглашенной в 1992 г. Грузинской Республики; в-четвертых, продолжающимся и сегодня оттоком русского и русскоязычного населения с территории Кавказа. Таковы реальные, плачевные для России итоги более чем двухсотлетней политики, проводимой ею в этом стратегическом регионе, главное место в которой отводилось Грузии. Знание того состояния, в котором пребывала Грузия в начале этого периода, содержания ее официальных заявлений (обращений) к царскому дому Российской империи в сопоставлении с основами ее нынешнего внешнеполитического курса, дают более чем наглядное подтверждение стратегической ошибочности взятого Россией в XVIII веке прогрузинского политического курса на Кавказе. В конце ХХ столетия Грузия, значительно расширив за счет русского оружия и внешнеполитического курса России свои естественные границы, в условиях значительной дестабилизации общественно-политической обстановки в РФ одномоментно изменила тональность своих официальных заявлений и свои политические предпочтения в целом. Если в советскую эпоху, по образному выражению первого секретаря ЦК Компартии ГССР Э.А. Шеварднадзе, «солнце» для Грузии восходило на севере, то текущий внутри- и внешнеполитический курс официального Тбилиси свидетельствует о том, что «солнце» для Грузии сегодня восходит на западе. Таково историческое лицо и политическое кредо государственных деятелей Грузии, в одночасье меняющих свою политическую ориентацию. Таким образом, Грузия так и не стала для России ключом в ее внешне-политической деятельности на Кавказе. Она вполне закономерно стала «могильщиком» ее самых радужных надежд и ожиданий. Следовательно, необходим кардинальный пересмотр всей политики, проводимой Россией в этом жизненно важном для нее регионе. Очевидно, что «контролировать» Кавказ будет тот, кто первым поймет его историко-культурное значение и экономико-географические особенности. Сегодня самая южная линия обороны России проходит по территории Алании (Осетии). Утратив и ее, она уже никогда не сможет восстановить здесь своего былого положения. Отсюда, новый внешнеполитический курс России на Кавказе должен, в первую очередь, основываться не на гипотетических предложениях по строительству «Центра Русского Кавказа», формированию туристических кластеров и т.д., а на выстраивании логической связи между ее современными жизненными устремлениями на Кавказе и своим морально-историческим правом на контроль над этой территорией. Историко-политологический анализ показывает, что именно это право Россией так и не было сформулировано, с момента ее первого прихода на Кавказ (XVIII в.) и по настоящее время, что позволяет рассматривать любые ее действия в этом регионе, с позиции колониальной политики, нацеленной на захват чужих территорий. Данное обстоятельство и сегодня является первопричиной и краеугольным камнем притязаний к проводимой Россией политике в этом регионе со стороны ее политических оппонентов. Поэтому только внятно сформулированная позиция России по данному ключевому вопросу сможет оправдать ее присутствие на Кавказе и сделает это присутствие приемлемым не только для российской глубинки или Федерального Центра, но, главным образом, и для горских народов Кавказа, всего мирового сообщества. С точки зрения территориального подхода к развитию Российского государства, понятно его объективное стремление по приобретению естественных границ, расположенных на географическом юге ее территории – Кавказе. Горы с их перевальными проходами, береговые линии Черного и Каспийского морей, являются исключительно благоприятными естественными границами для любого государства. Данное обстоятельство исторически обусловило борьбу многих государств и народов за обладание этими границами. В то же время анализ этого вопроса убедительно свидетельствует о том, что право сильного на Кавказе не работает в равной мере, как в других регионах. Специфика ландшафтно-географического расположения территории Кавказа, истории возникновения издревле проживающих здесь этносов, одни из которых представляют незначительные остатки некогда могущественных народов с многотысячелетней историей, знающих традиции своей государственности и внесших значительный вклад в развитие мировой цивилизации, предъявляет свои требования к формированию политики, способной привести к умиротворению Кавказа и его гармоничному развитию в лоне Российского государства. История происхождения многих из этих народов, их языка и основ национальных культур зачастую сильно отличаются. В то же время, сама жизнь в горах вырабатывает специфические черты горца и требование как к общественному поведению (порядку), так и к межнациональным отношениям. Без знания и учета этих особенностей, их насильственное разрушение и навязывание новых, чуждых для данной среды порядков, рано или поздно с неизбежностью приводит к их отторжению. Такова объективная реальность, учет которой является одним из необходимых условий мирного сосуществования народов, здесь проживающих. Однако, на уровне общественного сознания России, в силу ряда объективных и субъективных причин, сложились представления о Кавказе, как о геополитической категории без учета вышеприведенных особенностей. Со времени первого проникновения России на Кавказ (XVIII в.) данная территория рассматривалась первой, исключительно как объект для реализации своей колонизаторской политики. Именно это обстоятельство предопределило отнесения всех горских народов Кавказа к категории «инородцев». В советский период горские народы в лучшем случае были отнесены к автономным образованиям, не имеющим реального суверенитета и находящихся зачастую под двойным политическим и административным контролем властей союзной республики и Союза ССР в целом. Преемственность неадекватной действительности политики, проводимой Центром, сохранилась и в начале XXI столетия, формализовавшись в получившем широкое распространение уничижительном термине «лицо кавказской национальности». В результате политическая элита России, не сильно вникающая в существо кавказской проблематики, в одночасье привела исторически сложившийся многополярный мир Кавказа, с его региональными и субрегиональными связями, к двухполярному миру. Прямолинейный внешнеполитический курс России привел к тому, что на одном из полюсов этого мира находилась Грузия с ее непомерными, ни на чем не основанными политическими амбициями, а на другом – собственно Россия. Вместе с тем, историография региона свидетельствует о том, что Грузия, в силу ряда объективных причин, а именно: чуждость языка, культуры, менталитета титульной нации абсолютному большинству народов как Южного, так и Северного Кавказа; отсутствие исторической практики даже по кратковременному контролю над территорией всего Кавказа; территориальное расположение в XIX веке не в центре, а на самой южной оконечности кавказского региона, примыкающей к береговой линии Черного моря; отсутствие собственной производственной базы, как основы для развития национальной экономики; длительное пребывание под гнетом деспотичных восточных режимов (Турция, Иран) и т. д. никогда не являлась объединительной силой в изучаемом регионе. Поэтому Россия была вынуждена компенсировать эти многочисленные «недостатки» за счет расширения территории Картли (Грузии) в направлении Центрального Кавказа, Западного и Восточного Предкавказья. Неверный выбор Россией стратегического партнера в своей политической игре на Кавказе привел к ослаблению здесь позиций как горских народов, так, в перспективе, и самой России. И сегодня продолжает прогрессировать ползучая экспансия Грузии на территорию Северного Кавказа при непрекращающемся исходе отсюда русского и русскоязычного населения. НАЦИОНАЛЬНЫЕ ИНТЕРЕСЫ РОССИИ НА КАВКАЗЕ Неспособность Грузии выполнять роль политической, национальной доминанты на Кавказе есть объективная реальность, подтверждаемая ходом всей многовековой истории изучаемого региона. Поэтому продолжающиеся и сегодня попытки по «ввинчиванию» США и странами НАТО народов Абхазии, Юго-Осетии и других в «фундамент» грузинской государственности не отвечает национальным интересам Российской Федерации, как великой державы. Российское государство должно в первую очередь решать на Кавказе не проблемы Грузии, а свои собственные многочисленные политические, национальные и экономические проблемы, которые в своей основе возникли, как следствие антироссийской направленности политического курса официального Тбилиси. Неверное представление политической элиты России (Российская Империя, СССР, РСФСР, РФ) о Кавказе, как о некой однообразной территории с однообразным населением привело к нивелированию национально-исторических особенностей каждого из народов, здесь живущих. По существу, знание особенностей народов и народностей, населяющих Кавказ, их истории, коснулось только узкого круга научных исследователей, профессионально занимающихся этим вопросом. Знание историографии края было, как бы отделено от государственной политики, проводимой здесь центральной властью, т.е. геополитика развивалась отдельно от историографии. В результате, с одной стороны, корифеи отечественной (российской) науки вместе с ведущими зарубежными учеными еще в первой половине XIX века из всех народов Кавказа отнесли к индоевропейцам только осетин (алан). Отнесение языка алан к огромной индоевропейской семье языков, к которой принадлежит и русский язык, позволило ученым определить и основные этапы в его этнической истории на протяжении более чем четырех тысяч лет. С учетом того, что генетические классификации языков и народов (этносов), как правило, почти полностью совпадают, учеными был доказан и значительный вклад алан в развитие мировой цивилизации и, особенно в формирование русского этноса, его государственных институтов власти. С другой стороны, с момента присоединения Алании (Осетии) к Российской империи в 1774 году, вне зависимости от государственно-политического устройства последней, проводимая центральной властью политика в отношении аланского народа, не учитывала его жизненные интересы. Неоправданно Аланский народ, исторически проживающей в центральной части Кавказа, по обе стороны Главного Кавказского хребта, имеющий общие с русским этносом языковые, этноисторические, духовные корни, оказался в результате данной политики разделен государственными границами. Приведенные выше доводы позволяют утверждать, что Москва проиграла свою «геополитическую битву за Кавказ» не к началу XXI столетия, а в XVIII веке, когда она без всестороннего историко-политологического обоснования своих притязаний на Кавказ вступила на ее территорию, как агрессор, руководствующийся исключительно колониальными интересами и принципами. В то же время, Кавказ является исторической прародиной древнейшей индоевропейской цивилизации, к которой относится и русский этнос. Одними из наиболее последовательных носителей традиций индоевропейской культуры, которым удалось сохранить звучание некогда единого индоевропейского языка в самой близкой к нему первоприродной форме, донести их духовное учение в героическом нартовском эпосе, отстоять малую часть их легендарной прародины в центре Кавказа, являются аланы. Расположение территории Алании (Осетии) в центральной части Кавказа по обе стороны Главного водораздельного хребта позволят отнести алан в равной мере как к северокавказским, так и южнокавказским народам. На момент прихода на Кавказ русских (XVIII в.), осетины являлись единственным представителем индоиранской группы народов в этом регионе. Они на протяжении более трех тысяч лет в той или иной мере участвовали здесь в социально-политических, национальных процессах. Сказанное оказывает существенное влияние на культурные, политические, хозяйственные отношения этого народа с другими кавказскими народами. То есть, практически все живущие сегодня на Кавказе народы подверглись в большей или меньшей мере влиянию этого народа. Сегодня народ Республики Северная Осетия–Алания и Республики Южная Осетия, составляющий де-факто одну социально-политическую общность, является единственным носителем историко-культурной традиции индоевропейского ир-ас-аланского мира. Историческими, археологическими исследованиями давно безошибочно установлено, что вся территория Восточного, Центрального и Западного Предкавказья в его равнинной и предгорной части покрыта многочисленными аланскими (скифскими) курганами. По богатству захоронений элитные (царские) аланские курганы практически не имеют аналогов на территории всего евроазиатского континента [4], [5], [6], [7], [8], [9]. Только в одном из аланских элитных курганов, расположенных на Дону, было выявлено 16 000 золотых изделий [10]! Сказанное в равной мере относится и к территории Юго-Осетии и прилегающим к ней районам Грузии. Здесь, в силу ландшафтно-географических особенностей, захоронения приняли форму склепов. На всей рассматриваемой территории расположены аланские (протоаланские) городища. Таким образом, отечественной (российской) науке свойственна недооценка роли алан (протоалан) в формировании историко-культурного, политического облика территории Кавказа и в целом Евразийской степи. При выстраивании хронологического ряда народов, исторически контролировавших данную территорию, в расчет, как правило, берутся гунны начала первого тыс. н. э., затем – татаро-монголы XIII–XIV вв. и, наконец, с XVIII в. – русские. Такая традиция полностью исключает самый значительный многотысячелетний пласт индоиранского господства над этой территорией. Данное обстоятельство значительно обедняет историю России, делает ее современную внешнюю и внутреннюю политику на Кавказе неубедительной, а потому и бесперспективной. Вместе с тем, анализ накопленного мировой историографией материала по алановедению показывает, что аланы (роксоланы, т. е. светлые аланы) исторически входят в часть предков русского этноса. Практически на всем постсоветском пространстве аланы и руссы (русские, украинцы, белорусы) являются наиболее близкими в этническом, культурно-историческом и языковом отношении народами. Следовательно, только официальное отнесение России к индоевропейскому миру, через осознание общности происхождения и исторических судеб алан (ясов русских летописей) и русских даст последним всеобъемлющее морально-историческое право контролировать территорию всего Кавказа. Данное право в этом случае приобретает осмысленный, исторически оправданный характер. Осознание национальной элитой России объективной реальности того, что Кавказ для русского народа является не чужой территорией, позволит политическому руководству страны правильно выстроить свои внутриполитические и внешнеполитические курсы в этом регионе. Соответственно, право сильного должно быть заменено Россией на научно обоснованное право контролировать территорию, относящуюся к исторической родине народа, принимавшего активное участие в этногенезе русского этноса. Алания (РСО–А, РЮО) и аланы (осетины) не должны больше оставаться заложниками бесперспективной для России политической игры с Грузией. Игнорирование жизненно важных национальных и политических интересов Алании приведет к полной утрате Россией территории Кавказа и сделает невозможным ее возвращение сюда даже в далекой перспективе. Без восприятия политическим руководством Российской Федерации этой истины любая ее политика на Кавказе будет совершенно справедливо расцениваться как агрессия, направленная на колонизацию ее территории. Очевидно, что проблема развития государственности ир – ас – аланского народа в силу ряда объективных причин приобрела ярко выраженный международный, межгосударственный характер. В силу этого актуализируется проведение анализа действий как глобальных, так и региональных политических игроков в этом геостратегическом регионе. Здесь следует подчеркнуть, что согласно мнению многих политологов, выработка российским обществом основных геополитических, цивилизационных, идеологических ориентиров внутреннего развития и своего места в системе трансформационных координат ХХI столетия, в последние годы заметно активизировалась [11]. Однако и сегодня, как показывает политическая практика, данный процесс носит поисковый, незавершенный характер. Вышесказанное подтверждается наличием серьезных противоречий в политическом самоопределении России, где определяющую роль играет позиция элитных массовых групп российского общества. Поэтому внутри- и внешнеполитическая доктрина РФ должна учитывать нарастающие из года в год темпы развития культурной и этнической самоидентификации народов мира. В текущий период страны Южного Кавказа, в частности, Республика Южная Осетия, Республика Грузия, оказались на разделительной полосе между интересами стран НАТО и стратегическими интересами России, выступающей здесь в качестве одного из глобальных игроков. По этой причине, ведущая страна евроатлантического альянса – США в соответствии со своими глобальными интересами еще в начале 90-х гг. определилась со своими стратегическими союзниками в Каспийско-Черноморском регионе. Анализ показывает, что данным союзником для США стала Грузия. Несмотря на то, что вышеобозначенный расклад сил на Южном Кавказе не отвечает геополитическим интересам России, тем не менее, он принял форму свершившегося факта. С учетом современных тенденций глобального развития и иерархии государств в общей системе мировой экономики и международных отношений, где США занимают одно из ведущих мест, Грузия, по-видимому, и в обозримой исторической перспективе не сменит приоритеты своего внешнеполитического курса и социально-политического развития в целом. Более того, по мере дальнейшей американизации территории изучаемого региона, интеграции Грузии в НАТО и Европейский Союз, решение этой задачи выйдет за рамки ее реальных политических и экономических возможностей. Поэтому России, и сегодня не имеющей стратегического видения своего положения на Кавказе, необходимо определяться со своими политическими предпочтениями и союзниками. Показательным в этом отношении является позиция США, которые осуществляют контроль над политическими процессами, протекающими за многие тысячи километров от своих государственных границ (Восточная Европа, Балканы, Ближний Восток, Северная Африка, Западная и Центральная Азия). Международное право не является для США и их союзников в Европе непреодолимым препятствием при отстаивании своих национальных интересов (Югославия, Ирак, Косово, Афганистан, Ливия, Сирия и др.). США, ЕС, видя в косовских албанцах своих потенциальных союзников, проводников своих национальных интересов на Балканах, заняли открытую и однозначную позицию за политическую независимость Косово от Сербии. То есть, принципиальные представления о праве нации на самоопределение, юридическом и этическом ограничении этого права международными нормами, межгосударственными соглашениями, конституциями унитарных государств здесь не учитываются. Поэтому велика вероятность того, что признание правосубъектности края Косово на международном уровне – это дело не далекой политической перспективы. Поскольку территория Кавказа непосредственно граничит с Российской Федерацией, Украиной, Болгарией, Румынией (через Черное море), Центральной Азией (через Каспийское море), с Ираном, Турцией, то и здесь фокусируются геополитические и геоэкономические интересы этих государств. Историческая наука свидетельствует о том, что геополитические преимущества тому или иному глобальному игроку на Кавказе может дать только контроль над всей его территорией. Следовательно, нет никаких гарантий относительно того, что США и их союзники ограничат свои государственные интересы исключительно территорией закавказских государств. НОВЫЙ ПОЛИТИЧЕСКИЙ КУРС РОССИИ НА КАВКАЗЕ События августа 2008 г., став «апофеозом» восемнадцатилетнего грузино-осетинского этнополитического конфликта, поделили историю не только грузино-осетинских, но и грузино-российских отношений на до и после 8 августа 2008 года. Если до этой даты Российская Федерация не ставила под сомнение целесообразность сохранения территориальной целостности грузинского государства, то после 8 августа, обозначив действия грузинской регулярной армии в отношении аланского (осетинского) народа как геноцид, глава МИД России заявил следующее: «Можно забыть о разговорах про территориальную целостность Грузии. Поскольку заставить Южную Осетию и Абхазию согласиться с такой логикой, что их можно силой вернуть в грузинское государство, думаю, невозможно» [12]. Общеполитическая ситуация на Кавказе, свидетельствует о том, что если бы 26.08.2008 г. не произошло признания Российской Федерацией правосубъектности Республики Абхазии, Республики Южная Осетия, то после реализации практически решенного вопроса о вступлении Грузии в НАТО, инициатива в этом вопросе автоматически перешла бы в руки Брюсселя. В этих условиях есть все основания полагать, что США, НАТО, страны ЕС в обмен на контроль над стратегически важным черноморским побережьем Абхазии и стратегическими перевальными транскавказскими автомагистралями Южной Осетии, незамедлительно признали бы независимый политический статус этих государств. Такое решение вопроса непризнанных государств полностью вписывается в тенденции глобального развития, предполагающие ликвидацию унитарных государств, каковой без сомнения и сегодня остается Республика Грузия. Подтверждением сказанному служит и прецедент Косово, который показывает, что, пожалуй, единственным препятствием для признания независимого политического статуса Южной Осетии, Абхазии со стороны США и их партнеров по НАТО являлась и является пророссийская направленность проводимой ими политики. Очевидно, что расширение границ Североатлантического альянса до южных рубежей Российской Федерации крайне негативно отразилось бы и на уровне доверия жителей Северного Кавказа к проводимой руководством РФ как национальной политике, так и к ее внутри- и внешнеполитическому курсу. Более того, в случае опережающего со стороны США и их партнеров по НАТО признания правосубъектности Южной Осетии, Абхазии, у последних появлялись необходимые политико-правовые рычаги для дестабилизации политической ситуации уже на Северном Кавказе. Приведенные выше доводы позволяют с большой долей вероятности предположить, что в этих условиях положение о праве нации (народа) на самоопределение, проблемы разделенного аланского народа, этноисторическая связь абхазского народа с народами адыгской группы Северного Кавказа обрели бы новый политический контекст. Поэтому состоявшееся 26.08.2008 г. признание Россией независимости Республики Абхазии и Республики Южная Осетия следует считать своевременным и единственно приемлемым решением, способствующим как сохранению этнической, национальной идентичности абхазского и аланского народов, так и защите национально-государственных интересов Российской Федерации. Вышеобозначенные трагические события и последовавшие за ними политические решения глобальных и региональных игроков изучаемого региона можно рассматривать и в качестве дополнительной доказательной базы по дальнейшему развитию обозначенного политического курса РФ в этом регионе. По-видимому, наступательному характеру политике России на Кавказе нет разумной альтернативы. После распада СССР, весной 1993 года постановлением Верховного Совета Российской Федерации «О порядке введения в действие Закона Российской Федерации о Государственной границе Российской Федерации» административным границам РСФСР был придан статус государственной границы. Особо следует подчеркнуть, что вопрос об уточнении линии границ при этом даже не обсуждался. Неоправданная поспешность, с которой было принято данное решение, привело к сохраняющейся и сегодня неурегулированности территориальных споров России с Грузией. За годы Советской власти и 90-е годы ХХ столетия под юрисдикцию последней попала не только территория Южной Осетии, но и часть территории Северной Осетии. При полном забвении государственных интересов России и игнорировании национальных интересов аланского народа произошло смещение административной границы Грузии на 40 км. севернее Крестового перевала. Тем самым Грузия приобрела исключительно благоприятные естественные границы, расположенные в центральной части Главного водораздельного хребта, что открыло ей доступ к транскавказской магистрали, которую она никогда в своей истории не контролировала. Последние во многом предопределило выбор США своего стратегического партнера на Кавказе, которым, как было показано выше, стала самопровозглашенная в 90-х годах Республика Грузия. Ключевым вопросом притязаний Грузии является осуществление теперь уже полного господства над Дарьялом (от аланского «Дар-и-алан»: ворота алан), что приведет к утрате Россией доступа к Военно-Грузинской дороге. Сегодня уже вся южная часть этого ущелья территориально относится к Казбекскому району Грузии. Таким образом, если, согласно историческим хроникам и данным археологии, южные границы территории, населенной аланами, некогда проходили возле древней столицы Грузии – Мцхета, расположенной у слияния рек Арагвы и Куры, т.е. в 26 км севернее ее современной столицы г. Тбилиси (по нынешней Военно-Грузинской дороге), то сегодня, миновав Главный Кавказский хребет, граница переместилась на Северный Кавказ в предместья г. Владикавказа – столицы Республики Северная Осетия–Алания. Так Россия, в ходе длительной политической игры с Грузией, последовательно утратила стратегические территории, а, следовательно, и свои позиции в Кавказском регионе. Небывалое доселе постоянное военно-политическое и финансово-экономическое присутствие США в Каспийско-Черноморском регионе в корне меняет общую геополитическую ситуацию на Кавказе, утвердившуюся здесь с конца Х1Х века. Единоличный контроль над этой территорией с ее чрезвычайно большим ресурсным потенциалом, удобными транзитными магистралями рассматривается США как необходимое звено в построении монополярного мира. Грузии аннексировавшей в Х1Х – ХХ вв. значительные стратегические территории Алании (РСО – Алания, РЮО) и др., отведено ключевое место в этих гегемонистских планах. Поэтому переориентация внешнеполитического и военно-политического курса Республики Грузия, с начала 90-х годов, на активное сотрудничество с военным блоком НАТО выводит задачу по возвращению под юрисдикцию России вышеобозначенных территорий в разряд наиболее актуальных. Для решения этого вопроса на основе международного права имеются все необходимые условия. Новый политический курс России на Кавказе должен учитывать многовековой опыт взаимоотношений последней с народами, здесь проживающими, особенности историографии края и общемировые тенденции, которые определяют характер современных международных отношений. Архитектуру региональной безопасности на юге страны необходимо выстраивать с учетом специфики детерминант развития Кавказского региона в целом и осознанного восприятия общности исторических судеб алан и русских, прослеживаемой с глубокой древности и исключающей возникновение между ними антагонистических противоречий. Поэтому политическая борьба аланского народа за единую Аланию – это, по существу, борьба за стратегические позиции России во всем Каспийско-Черноморском регионе. В условиях агрессивной политики НАТО, объявления США территории Кавказа зоной своих национальных интересов, Россия, как никогда, заинтересована в объединении двух разрозненных частей Алании (Осетии) и создании на этой основе Республики Алания. В период все усиливающейся глобализации, транснационализации мирового хозяйства, учет выявленных факторов и тенденций становится обязательным условием укрепления как экономического, так и государственно-политического авторитета Российской Федерации на Кавказе. Литература 1. Цуциев А.А. Атлас этнополитической истории Кавказа (1774–2004). М.: «Европа», 2007. 2. Блиев М.М. Россия и горцы Большого Кавказа. На пути к цивилизации. – М.: Мысль, 2004. – 877 с. 3. Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. –М. Издательство «Росет», 1994.–592с. 4. Артамонов М.И. Сокровища скифских курганов. Прага, Москва, 1966. 5. Гуляев В.И., Савченко Е.И. Терновое 1 – новый курганный могильник на Среднем Дону / С А, № 4, 1995. 6. Степи европейской части СССР в скифо–сарматское время. М., 1989. 7. Техов Б.В. Тайны древних погребений: Археология, История, Этнография. – Владикавказ: «Проект – Пресс», 2002. – 512 с. 8. Эрлих В.Р. У истоков раннескифского комплекса. –М., 1994. 9. Markowin W.J., Muntschajeew R.M. Kunst und Kultur im Nordkaukasus. Leipzig. 1988. 10. Яценко С.А. Аланы в восточной Европе в середине I – середине IV вв. н.э. // ПАВ, № 6. 1993. 11. Факторы политического самоопределения России в современном мире // Мировая экономика и международные отношения. – М., № 6, 2006. 12. Лавров получил сигнал // Российская газета. – М., 15 августа 2008, № 173. Вернуться назад |