Главная > Авторские статьи, Нартский эпос > Эстетический идеал творцов Нартиады

Эстетический идеал творцов Нартиады


2 февраля 2016. Разместил: 00mN1ck
Г. 3. Калоев

Эстетический идеал творцов НартиадыНа протяжении своей истории осетинский народ создал определенные морально-этнические и эстетические нормы. Взгляды народа па жизнь, понятия добра и зла, прекрасного и безобразного складывались в результате длительных наблюдений, умозаключений, переживаний и в комплексе составляют его духовный облик. В духовной культуре осетинского народа важнейшее место принадлежит героическому нартовскому эпосу, одному из выдающихся памятников эпического творчества народов. В мартовском эпосе осетин в художественных образах и картинах реалистически изображены особенности материальной и духовной жизни создателей и носителей Нартиады — скифских и сарматских (аланских) племен. Народ-автор наделил своих вымышленных идеальных героев вполне реальными человеческими чертами, присущими ему самому: отвагой и благородством, мудростью и бесстрашием, непреклоненностью и любовью к жизни(1).

А народ этот (ираноязычные кочевники скифо-сарматы, из среды которых выделились предки нынешних осетин — аланы) в силу суровой исторической необходимости на протяжении тысячелетий не расставался с мечом и луком, не сходил с боевого коня. Вот почему так много ярких страниц посвящено в нартовском эпосе изображению бранных дел и воинских подвигов его героев, изображению их беспокойной жизни.

Вместе с этим в эпосе мы находим такое же красочное изображение и мирной жизни нартов, их досуга, целиком заполненного многодневными пиршествами, сопровождавшимися музыкой, плясками, различными играми, соревнованиями. Такое чарующее сочетание суровой воинственности с радостями жизни, с необыкновенной любовью к пленительной музыке, виртуозным пляскам и звучным песням является характернейшей чертой душевного склада именитых нартов, точнее — талантливых творцов Нартиады. Интересно, что степень важности некоторых предметов подчеркивается их небесным происхождением. Таковы в нартовском эпосе хлебные зерна — дар бога — покровителя хлебных злаков Уацилла, соха — дар небесного кузнеца Курдалагона, дикие животные и охота на них — дар покровителя этих животных Афсати, меч—дар покровителя отважных мужчин Уастырджи и т. д. Наличием указанных предметов в осетинской Нартиаде не может быть случайным; они напоминают нам описанные Геродотом предметы небесного происхождения у скифов, значение которых не раз обсуждалось специалистами(2).

К числу предметов небесного происхождения и играющих важную роль в жизни нартов относится и волшебная свирель, уадындз, на которой играет юный Ацамаз, отважный воин и лирический певец, музыкант. Ацамаз, этот нартовский Орфей, своей дивной песней и чудесной игрой на свирели не только покорил сердце неприступной красавицы Агунды, но зачаровывал всю живую и неживую природу. Никто и ничто не оставалось равнодушным к музыке Ацамаза. Его вдохновенную игру на чудесной свирели слушали завороженные небо и земля, обитатели крутых гор и широких лугов, рогатые олени и бурые медведи пускались в дробный пляс, таяли вечные ледники, зеленым шелком травы и цветов одевались скалистые горы.

У сладкозвучного певца и дивного музыканта Ацамаза из осетинской Нартиады, игра которого на волшебной свирели покоряет сердце красавицы и оживляет природу, много собратьев как в нартовском эпосе других народов Кавказа, так и в мировом фольклоре. Это Орфей в греческой мифологии, Садко в русской былине, Вяйнямейнен в финской «Калевале», Аламжи в бурятском эпосе «Аламжи Мертен». Все эпические музыканты обладают сходными чертами: они храбрые воины, совершают героические подвиги, одерживают победу над врагом. Сказания об этих чудесных музыкантах и певцах во всех национальных вариантах Нартиады по своим художественным достоинствам относятся к лучшим среди всех сказаний нартовского эпоса. По мнению Т. А. Гуриева, образ Ацамаза очень древен: имя Ацамаз — Атамаз он связывает с именем великого скифского царя Атея(3).

Коста Хетагуров, сам чудный народный певец, мечтал уподобиться именно Ацамазу(4), когда писал:

Если бы запеть мне, как нарту, умело,
Если б звучал до небес мой фандыр,
Я бы позвал всю вселенную смело,
Пусть мое горе услышит весь мир.

Кстати говоря, из этого четверостишия хорошо видно, что Коста в искусство вкладывал большую силу призыва, считал его лучшим средством рассказать миру о горе своего народа. Весьма символично в этом отношении то, что Коста свое лучшее поэтическое детище нарек музыкальным именем «Фандыр» («Лира»).

Одним из популярнейших героев осетинской Нартиады является Сырдон, который вобрал в себя коварство неба и мудрость земли: он знает не только то, что было, но и то, что будет. Изобретение знаменитого нартовского фандыра (двенадцатиструнной арфы) тоже принадлежит Сырдону. История создания этого инструмента более чем трагична. Раму этой арфы убитый великим горем Сырдон сделал из руки погибшего старшего сына, натянул на нее от лучевой до плечевой кости «двенадцать звонких струн из жил, которые несли кровь к сердцам его сыновей».

Когда горестным фандыр был готов, Сырдон сел у останков сыновей, ударил по звонким струнам и запел-зарыдал: в звуках фандыра изливал свое мучительное горе. Затем он взял фандыр, пошел к нартам и перед ними

Он заиграл на грустном фандыре
И так запел, как не певали в мире.

Скорбная песня-плач Сырдона, его игра на рыдающем фандыре тронули сердца суровых нартов:

И плакали, забывши все на свете,
Мужья и жены, юноши и дети.

Сырдон преподнес свой фандыр нартам и попросил их позволить ему жить среди них. Нарты, оценив сокровище по достоинству, сказали Сырдону:

Ты изобрел фандыр, рожденный мукой,
Пусть внемлет мир его волшебным звукам!
Ты весь народ потряс своим страданьем,
Живи средь нас, будь нашим упованьем.

Приняв из рук Сырдона бесценный дар, нарты сказали еще друг другу: «Если даже всем нам суждена погибель, то навеки останется жить фандыр. Он расскажет о нас, и кто заиграет на нем, тот вспомнит о нас и тот станет нашим навсегда».

Истинное искусство, рожденное добрым сердцем народа, бессмертно — такова мысль, вложенная сказителями в эти слова.

На фандыре или свирели играют все прославленные нарты. Среди них игрой на обоих инструментах особенно поражал Сослан. Он играл так вдохновенно, что на звуки его фандыра слетались птицы и сбегались звери, а горы подпевали ему. Любопытно, что Афсати, бог зверей и охоты, сам тоже собирает своих животных с помощью музыки, игры на свирели. Музыка не только покоряет сердца красавиц, смягчает суровых нартов; против нее не могут устоять и звери — такова мысль эпизодов сбора зверей на свирели, мысль о всепокоряющем могуществе музыки.

Как и Ацамаз, Сослан пленил красавицу Ацырухс, объяснялся с ней звуками фандыра, подаренном Шатане тем же Афсати:

И взяв фандыр, он обратился к ней,
С красавицей он заговорил,
Звеня струною, душу ей открыл.

На фандыре играет и популярнейший герой эпоса могучий Батрадз: закаляясь в кузнице Курдалагона, он в течение семи дней и ночей увеселял себя песней и игрой на фандыре.

Удивил мир игрой на фандыре и славнейший из нартов, мудрый старец Урузмаг: когда на большом нартовском пиру «гость и чужестранец», «гордый воин» Челахсартаг в споре вызвал на пляску Сослана, на фандыре играть удостоился именно Урузмаг.

Урузмаг фандыр настроил свой,
Чтоб удивить весь мир своей игрой.

Обилие эпизодов с отличной игрой на музыкальных инструментах красноречиво показывает особую привязанность к музыке нартов, точнее творцов Нартиады, в жизни которых музыка занимает большое место.

Что касается песни, то в нартовском эпосе она в отдельности от музыки и пляски занимает незначительное место, она представлена главным образом в неразрывном единстве с ними; игра на фандыре, пение и пляска, как правило, происходят одновременно, в виде единого согласованного «ансамбля» музыкантов, танцоров и певцов. Символично этот ансамбль представлен и в образе преподнесенной Солнцем нарту Уархтанагу кольчуги, которая одновременно играет, поет и пляшет.

Особенно тесно связаны музыка и песня: нарт на фандыре играет и поет. Так Батрадз во время своей семидневной закалки в кузнице Курдалагона обращается к последнему со словами: «Скучно у тебя в горне, хоть бы ты фандыр мне принес. Я бы увеселял себя песней». Очень редко, но встречается песня и в «чистом виде», без музыки. На пиру нартов, например, «мир радовался их песням веселым».

Однако песня для нартов является не только предметом услады и веселья. Нередко она служит для них иносказательным способом объяснения как между собой, так и с их врагами — уаигами. Так уаиг Афсарон, решивший погубить находившихся у него в гостях Урузмаг а и Хамыца, наказал своим сыновьям: «Спрячьтесь возле дома. Когда нартовские старики охмелеют, тогда я запою песню, и вы поймете, что надо делать». Песня уаига предвещала гибель Урузмагу и Хамыцу. Но песня была услышана и могучим Батрадзом, который понял ее смысл и явился нартам на помощь. Обрадованные нарты запели в свою очередь песню, которая предрекала гибель самому уаигу от руки Батрадза.

Роль тревожной вести и зова на помощь песня выполняет неоднократно. С помощью песни нарты одерживают победу над своим врагом.

В осетинском народном эпосе более яркое отражение нашла пляска. Она показывает нартов с неисчерпаемым запасом полнокровного жизнелюбия. В плясках ярко проявляется могущество и гордый характер нартов. Бурные пляски, «от которых дрожала земля», составляют важнейшую черту быта нартов, их любимое развлечение, которым неизменно сопровождались многодневные пиршества. Место, которое занимает в эпосе пляска, дало повод французскому ученому профессору Жоржу Дюмезилю связать термин «нарт» с санскритским словом «нарт» — плясать(5).

Согласно сказанию «Нарт Сыбалц, сын Уархтанага», пляски по своей значимости в нартовском быту занимали второе место после музыки.

Особенно любимым для нартов был симд — хороводный танец мужчин, нередко «двухярусный»: на плечи танцующих на земле и составляющие верхний ярус». Когда могучие нарты пускаются в такой пляс, то от их движения волнуется море, дрожит земля. Многолюдный танец вначале шел тяжело и медленно, но чем дальше, тем все больше ускорялся и усиливался. Нередко он продолжался несколько дней и приобретал характер состязания, и когда достигал кульминации, то наиболее слабые его участники не выдерживали и выпадали из рядов танцующих. Пляска приобретала характер испытания и проверки силы, ловкости, мужества, поэтому нередко служили мотивом спора и состязания не только между самими нартами, но и с представителями других народов, с которыми нарты общались. По ловкости и плавности движений среди нартов лучшим танцором единодушно признавался Сослан, который «хорошо плясал на земле, но не хуже плясал на плечах нартовских юношей».

Сослан был признан победителем и в танце на спор с заносчивым и самоуверенным Челахсартагом, который сам бросил ему вызов на нартовском пиру. Спор между именитым мартом и гордым инородцем принял характер борьбы за первое место: кто из них лучше. Челахсартаг на спор поставил свою дочь красавицу Бедоху, а Сослан — свой знаменитый шлем Бидаса, в котором воин становился неуязвимым. По праву старшего и гостя, состязания начал Челахсартаг. На земле он станцевал безукоризненно, но когда плясал на круглом столе, полном обильных яств, то задел ногой чашку с рассолом и пролил несколько капель; сбросил он и хлеб со стола. Пролил танцор и несколько капель ронга, когда плясал с почетной чашей Уацамонга на голове.

Виртуозом показал себя Сослан, который волчком кружился по краю круглых столов. Совсем невиданный танец станцевал Сослан на остриях мечей и кинжалов пирующих. Победа единодушно и справедливо была признана за Сосланом.

Иногда состязание в симде перерастает в яростную борьбу нартов с их врагами. Так во время танца симд Батрадз покалечил заносчивого великана Алафа, который явился на нартовский танец с целью поиздеваться над молодежью.

Многолюдный танец симд, послужил Урузмагу для покорения гордой красавицы Аколы, этой «красы земли и сияния неба», которая никому из нартов не показывала свое прекрасное лицо. Теперь она станцевала с Батрадзом, что означало согласие стать его женой.

Пляской нартов любовались и небожители, нередко принимавшие участие в мартовских пирах.

Явился к ним Уастырджи могучий,
Он разогнал сгустившиеся тучи...
И пляской нартов любовались зэды
И им улыбки посылали с неба.

А солнце так залюбовалось пляской нартов, что «остановилось над землей на полпути».

А однажды небожители, глядя на землю, увидели, как войска агуров ворвались в страну нартов. Именитые нарты в то время были в далеком походе; оставшиеся в селении нарты собрались на Площадь Игр и, не обращая внимания на врага, завели свой любимый симд. «Весьма возможно, что танец имел ритуальное значение, — замечает по этому поводу В. И. Абаев.— Иначе непонятно, как могли, например, нарты плясать, когда войско агуров окружило их и готово было уже ворваться в селение»(6).

Люди глубокой древности, создавшие Нартиаду, переносили в небо или в царство мертвых все, что для них более или менее важно в жизни. Так, согласно сказанию «Сослан в стране мертвых» танцевать принято и на «том свете». Сослана, попавшего в эту страну в поисках чудесного Аза-дерева, мертвые девицы не хотят накормить прежде, чем он с ними станцует. Здесь же Сослан танцует симд со своей покойной женой. На эту пляску смотрел владыка Страны мертвых Барастыр.

Таким образом, искусство танца, одного из самых древних и массовых искусств, занимающее в Нартиаде столь важное место, выражает разнообразные чувства, настроения и характер людей, создавших великолепные сказания, выражает строй души древнего человека, который, в частности, верил в то, что после смерти с его душой танец не расстается и на том свете. Танцевальная традиция—одна из самых прекрасных фольклорных традиций, пришедших в наши дни из глубин веков. Жемчужина в этом наследстве — массовый танец симд. Утратив свое первоначальное, может быть, магическое, ритуальное содержание, он сохранил содержание эстетическое. Его популярность, начавшись в стране мартов, нынче, в исполнении осетинского танцевального ансамбля, стала всесоюзной и даже международной.

По нартовскому эпосу можно составить более или менее четкое представление об архитектурном искусстве народа — создателя Нартиады, в фантазии своей достигшего высокого уровня для своего времени.

Дома свои парты строили капитально и добротно. Своей прочностью они соответствовали могуществу своих обитателей. Особую крепость им придавало то, что снаружи они были четырехугольные, а внутри — восьмигранные. Воздвигали их из камня больших размеров и леса твердой породы.

В эпосе часто упоминаются многоярусные башни (крепости) и замки (галуаны), иногда тоже многоярусные. По некоторым сказаниям, их строили из обработанного, тесаного камня.

Нередко жилище нартов отражает социально-классовые мотивы общества. Так у могущественного богача Маргудза было семь домов для гостей: «самый высокий — для небожителей, пониже его — для алдаров, еще ниже — для свободнорожденных, а самый низкий — для кавдасардов и всяких других людей».

В эпосе встречаем описание роскошных дворцов и замков. Но они принадлежат не нартам, а могущественным людям тех стран, куда нередко заносит нартов судьба. Таков подводный дворец Доибеттыров, владык морей и рек. Пол этого дворца «из голубого стекла, перламутром выложены стены и утренняя звезда горит в потолке».

Об эстетических представлениях, понятии о прекрасном народа — автора Нартиады, о его вкусах и понятии красоты ярко свидетельствуют эпитеты и сравнениям помощью которых в сказаниях изображается женская красота.

О сестре семи братьев, красавице Аколе говорится: «сияние неба и краса земли». О Дзерассе: «солнце смеется на ее лице, луны блестят на ее груди».

Красота героини чаще всего сравнивается с самыми яркими явлениями природы, больше всего — с небесными светилами.

Вот «портрет» одной такой «звезды», «красавицы, владелицы пещеры»:

Блистая красотою беспримерной,
Как утро юное, была она,
В ее лице — и солнце, и луна,
Как новолуние, изгиб бровей,
Глаза ее небесных звезд ясней.

Подобно солнцу улыбалась и как утренняя звезда сверкала и жена Сослана, отблески испускаемого ею света достигают неба.

Яркий свет испускают лицо и глаза чуть ли не всех нартовских девушек; белизна их кожи превращает темную ночь в ясный день. «Ясному дню после дождя подобен был взгляд черных глаз» Агунды. А на лице жены Хамыца «встретились свет неба и земли». От красоты и света Шатаны самая темная ночь превращалась в ясный день.

В изображении красоты женщины важное место занимает коса, главные признаки которой — длина и цвет. «До самых пят падала тяжелая коса Агунды». «Словно золото, переливаются волосы девушек».

В описании женской красоты большей частью подчеркивается какая-либо одна ее черта: глаза или шея, волосы или белизна кожи и пр. И только в редких случаях перечисляется ряд признаков красоты, в комплексе рисующих героиню «во весь рост». Именно так изображена в эпосе Шатана. «Красавицей стала Шатана — золотоволосая, искроглазая, стройная...», «от света лица ее темная ночь превращалась в ясный день».

Нарты весьма придирчивы в отношении женской красоты, замечают ее мельчайшие недостатки. Так юный Саууай назвал кривоглазой красавицу дочь Шатаны; при осмотре Шатана обнаружила у нее на ресницах волосок, завернувшийся под веко.

Из всего сказанного выше легко заключить, что в музыке, песне и танце, а также в понимании женской красоты создатели и носители Нартиады вполне «товарищи на вкус и на цвет» нам — потомкам скифо-сарматов.

А к каким мыслям приводит нас знакомство с нашим эпосом; с точки зрения рассмотренного аспекта, мотива искусства в нем? Каков духовный мир, эстетический идеал, понимание красоты, создателей Нартиады?

Нартовский эпос сам представляет собой яркое свидетельств во высочайшей ступени в развитии духовной жизни народа. Он свидетельствует о большом поэтическом таланте и художественной зрелости его коллективного автора, трудового народа, оставившего нам в наследство это выдающееся произведение народной словесной культуры, которое, как фандыр Сырдона, поведало нам еще об одной особенности древнего народа.

Нартовский эпос содержит, как мы видели, богатый и многовидовый материал, ярко характеризующий духовный мир и эстетические потребности творцов Нартиады. Музыка, песни и пляски не только выражают понятие о прекрасном, но они расширяют и обогащают наши представления о далеких предках, в частности о их художественных вкусах, пополняются наши знания о. древнем мире и его обитателях, обладавших довольно развитым и определенным эстетическим идеалом.

Картины жизни и людские характеры — это картины подлинной жизни и характера самого народа, талантливого создателя Нартиады, герои которой носят глубокие черты автопортрета народа, его художественной автобиографии(7). Нартовский эпос воспроизводит, таким образом, яркую картину своеобразной цивилизации древнего мира, художественная культура которой была столь многовидовой и высокоразвитой, что она вызывает у нас восхищение, доставляет нам неослабное художественное наслаждение.

Произведения истинного искусства всегда выдерживают испытание временем, ибо над прекрасным не властны ни люди, ни время, ни природа. К таким произведениям относится и осетинский нартовский эпос.



1 См.: Калоев Г. 3. Об отражении народного мировоззрения в осетинских нартовских сказаниях,—Фольклор народов РСФСР, Уфа, 1978, с. 17—19.

2 См. Подробнее: Раевский Д. С. Очерки идеологии скифо-сакских племен. М., 1977.

3 Гуриев Т. А. К вопросам ономастики осетинского нартовского эпоса.— Осетинская филология, 1, с. 53—58.

4 Есть мнение, что поэт имеет в виду не Ацамаза, а нарта Сырдона.. Коста Хетагуров. Осетинская лира. М., 1977. Комментарии, с. 314 (Ред.).

5 Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология. М., 1976, с. 66. Позже он изменил свою точку, зрения, см.: Гуриев Т. А. К проблеме генезиса осетинского нартовского эпоса. Орджоникидзе, 1971, с. 26.

6 Абаев В. И. Мартовский эпос,—Известия СОНИИ, X, вып. I, Дзауджикау, 1945, с. 95.

7 См.: Абаев В. И. Нартовский эпос,—Известия СОНИИ, X, вып. I, Дзауджикау, 1945, с. 94.



Источник:
Калоев Г.З. Эстетический идеал творцов Нартиады // Осетинская филология: межвуз. сб. ст. Орджоникидзе: Изд-во СОГУ, 1981. Вып. 2. С. 103—111.

Вернуться назад
Рейтинг@Mail.ru