поиск в интернете
расширенный поиск
Иу лæг – æфсад у, дыууæ – уæлахиз. Сделать стартовойНаписать письмо Добавить в избранное
 
Регистрация   Забыли пароль?
  Главная Библиотека Регистрация Добавить новость Новое на сайте Статистика Форум Контакты О сайте
 
  Навигация
Авторские статьи
Общество
Литература
Осетинские сказки
Музыка
Фото
Видео
  Книги
История Осетии
История Алан
Аристократия Алан
История Южной Осетии
Исторический атлас
Осетинский аул
Традиции и обычаи
Три Слезы Бога
Религиозное мировоззрение
Фамилии и имена
Песни далеких лет
Нарты-Арии
Ир-Ас-Аланское Единобожие
Ингушско-Осетинские
Ирон æгъдæуттæ
  Интересные материалы
Древность
Скифы
Сарматы
Аланы
Новая История
Современность
Личности
Гербы и Флаги
  Духовный мир
Святые места
Древние учения
Нартский эпос
Культура
Религия
Теософия и теология
  Строим РЮО 
Политика
Религия
Ир-асский язык
Образование
Искусство
Экономика
  Реклама
 
 
Русско-иранская и русско-турецкая войны: вовлечение Осетии в грузинскую фронду
Автор: 00mN1ck / 31 июля 2007 / Категория: Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отн.
В начале 1804 года Персия потребовала от России вывода своих войск из Закавказья. Отклонив ультиматум шаха, Россия была вынуждена вступить в войну с Ираном. Так Петербург, вы­нашивая идею спасения единоверной Грузии, но при этом имея в виду и свои собственные военно-стратегические цели в Закав­казье, был вовлечен благодаря грузинским тавадам и генералу Цицианову в одну из тяжелых и продолжительных войн. Стоит подчеркнуть - в войне, начавшейся между Россией и Ираном, больше, чем Петербург и Тегеран, были заинтересованы грузин­ская знать - обе ее партии - пророссийская и антироссийская, а также Цицианов, вынашивавший планы возвращения Иверии ее «древних границ». Как отмечалось, проблема «древних границ», по существу ничем не обоснованная и отражавшая всего лишь особую степень агрессивности грузинской знати, возникала в российско-грузинских отношениях и раньше. Но ранее никто не решался конкретно формулировать «пределы» этих границ, на которые претендовали тавады. Под влиянием последних их впервые обозначил князь Цицианов. В начале 1805 года он зая­вил, что «Гуржистанское валийство, - так было принято называть будущую Грузию, - простиралось от Дербента, что на Каспийс­ком море, до Абхазетии, что на Черном море, и поперек от Кав­казских гор до реки Куры и Араке». Грузинские тавады были единственными, кто в своих отношениях с Россией ставил на Кавказе вопрос о территориальной ретроспективе. Обращало на себя внимание и другое - территориальные притязания грузинс­кой знати, которые объявлял князь Цицианов; никогда грузинс­кие территории не достигали Дербента и не простирались «от моря Черного до моря Каспийского». Не было в истории момен­та, когда бы Грузия из Алазанской долины вошла в пределы Джаро-Белоканской возвышенности и каким-то образом - военным, политическим или же иным способом соприкоснулась с дагес­танским Дербентом. В XVII и XVIII вв. наблюдалось другое - вы­теснение грузинского населения из Кахетии крупными отрядами горцев Дагестана, опустошение Алазанской долины и компакт­ное расселение горцев в этой долине. Результатом этого яви­лась потеря Ираклием II Телави, своей столицы, и переселение царской семьи в Тифлис.

Войной России с Ираном воспользовались Франция и Турция. Первая из них активизировала свои военные действия на Балка­нах, а Порта, желавшая упрочить позиции в Имеретии и Север­ном Причерноморье, в конце 1806 года объявила войну России. Это были первые и, несомненно, самые тяжелые последствия по­литики Петербурга в Закавказье и, в первую очередь, в Грузии.

В годы русско-иранской и русско-турецкой войн грузинская знать напоминала раковую опухоль, широко пустившую метаста­зу. С одной стороны, ее представители стали «подороже прода­вать» свою верность России, получая взамен новые владения и привилегии, с другой - грузинские царевичи и их сторонники из знати разъезжали по Осетии, Кабарде и Дагестану, призывая местные народы к войне с Россией. Пользуясь антироссийскими настроениями, вызванными феодальной экспансией грузинских тавадов на Центральном Кавказе, царевичам Александру, Юлону и Парнаозу удалось поднять повстанческое движение в южной и восточной частях Осетии - в районах, составлявших главное направление феодальной экспансии грузинской знати. В самый сложный момент начала русско-иранской войны (в 1804 году) осетинские повстанцы числом 3000 человек во главе с Ахметом Дударовым закрыли Военно-Грузинскую дорогу, атаковали по­местье грузинского князя Казбеги, которого генерал Цицианов прочил в управители восточных осетин, и повели длительную осаду Степан-Цминды, где была расположена русская команда. Вскоре к повстанцам присоединились южные осетины и грузин­ские села, расположенные на южных отрогах Центрального Кав­каза, также страдавшие от феодального произвола тавадов. Антифеодальное и антироссийское движение принимало столь массовый характер, что летом 1804 года повстанцы под руко­водством Ахмета Дударова совершили нападение на Владикав­казскую крепость. Российское командование, отрезанное пов­станцами от метрополии, было вынуждено снять части войск с иранского фронта и вести ожесточенные бои с осетинским и гру­зинским крестьянством на северных и южных склонах Централь­ного Кавказа. Военные действия русских войск в югоосетинском направлении возглавил сам генерал Цицианов. Такое решение командующий принял не по соображениям военно-стратегической важности Южной Осетии; намного важнее было освободить от повстанцев Военно-Грузинскую дорогу и возобновить по ней движение военных транспортов, направлявшихся на русско-иранский фронт. Генерал Цицианов, планируя особо жестокие методы расправы над югоосетинским населением, не надеялся, что русские генералы и офицеры, нередко сочувствовавшие повстанцам, выполнят его репрессивные замыслы. К тому же ко­мандующий, желая укрепить в Южной Осетии феодальные пози­ции тавадов, решил на собственном уровне сломить сопротив­ление югоосетинcкого населения. В середине ноября 1804 года генерал Цицианов с крупным отрядом выступил из Цхинвали и приступил к репрессиям. Подводя итог своей карательной экс­педиции в Южной Осетии, он был сдержан: «С войском, - писал он, - ходил в Осетию для наказания жителей ее, оказавших неко­торые шалости, истребил многие селения в страх другим, сломал все башни, перебил всех осмелившихся противиться мне и возв­ратился с знатным пленом». На самом деле после карательных мер командующего на небольшой карте Осетии не стало многих населенных пунктов: они были либо разрушены, либо сожжены.

Несмотря на целый ряд уступок (в том числе «объявление ми­лости» Ахмету Дударову), сделанных для народов Центрального Кавказа, отношение к генералу Цицианову со стороны горцев было как к жестокому грузину, занятому не столько интересами России, сколько выгодами грузинских феодалов. Не случайно, что из российских генералов-чиновников такого ранга он был, пожалуй, единственным, кто был убит в результате совершенно­го на него покушения.

Главнокомандующим в Тифлис был назначен граф И.Б. Гудович, многие годы служивший на Кавказе. Опытный генерал, хо­рошо знакомый с положением дел на Кавказском перешейке, с досадой писал в Петербург о том, что он «... нашел горских наро­дов» как «отклонившихся от послушания», и свою задачу видел в «прекращении сего зла и приведение в горах живущих народов, а особливо осетинцев, в прежнее повиновение». Граф вернул права осетинских феодалов на Военно-Грузинской дороге, а Ах­мету Дударову, которому Цицианов обещал «отрубить голову», присвоил офицерское звание майора.

Острота политического накала, однако, не снижалась в Юж­ной Осетии, где по-прежнему бесчинствовали грузинские тавады. Генерал И.В. Гудович, как и его предшественники, желая опе­реться на грузинскую знать, потакал ее социальным притязаниям.

Дела Южной Осетии он передал полковнику Ахвердову, которого новый командующий назначил «Правителем Грузии». Как типич­ный грузинский тавад, Ахвердов главной своей задачей считал защиту в Южной Осетии интересов грузинских феодалов. Для этого полковник Ахвердов просил командующего прислать рос­сийские войска, которые бы содержались местным населением, охраняли бы грузинских князей и подвергли аресту осетинских старшин. Одновременно правитель Грузии требовал от Гудовича организации с помощью российских войск блокады Южной Осе­тии, не позволяя ей сообщаться ни с грузинскими селами на юге, ни с Осетией на севере. Несмотря на крестьянское движение, с 1807 года набиравшее силу, командующий отказал правителю Грузии в войсках, которых Ахвердов намерен был «держать» в Ахалгори и Ломискане; объяснение своему отказу Гудович дал предельно ясное: «Воинские же команды держать... для того, чтоб помещики (грузинские - М. Б.) имели силу управлять подв­ластными по своим прихотям, не годится». Командующий пред­лагал правителю Грузии «употребить увещевания, уговоры и другие средства». Отказав в регулярных войсках, генерал Гудо­вич под давлением постоянных ходатайств грузинских феода­лов, оказавшихся перед мощным сопротивлением южных осе­тин, выделил казаков, разместив их небольшими группами по феодальным владениям в Южной Осетии. Этими группами каза­ков, как правило, командовали грузины, получившие от российс­ких властей воинские звания. Они находились на содержании местного населения, обязанного не только кормить казаков и их грузинских командиров, но и выполнять любые приказы. Новов­ведение, на котором настаивал правитель Грузии и о котором идет речь, вскоре обернулось вооруженной оккупацией Южной Осетии, приведшей к стихии грузинского насилия и бесчинства. Джавские крестьяне рассказывали, как грузинский капитан Амираджиби, запретив работу мельниц, расположенных на реке Лиахве, а затем через некоторое время сняв свой запрет, выждал, чтобы в мельницы свезли побольше зерна, и с помощью казаков конфисковал крестьянские запасы. Капитан арестовал безвин­ных людей, держал их в тюрьме и заставлял родственников вно­сить за арестованных выкуп. Тот же Амираджиби «марта 12 вече­ром приехал с 10 казаками и», как обычно («и как служили»), крестьянская семья отдала ему «12 чанов ячменя и что как могли: хлеб, кушанье и водку, потом просил три тунги вина, но мы оно­го найти не могли, казаки, после того, как выпили вина, один потребовал жену» хозяина. Дело кончилось тем, что члены крестьянской семьи «разругали казака», за что капитан Амираджиби, вызвав еще 25 грузин, учинил расправу над этой семьей. Осетинские крестьяне приводили перечень жестоких насилий, к которым прибегал Амираджиби в селах Южной Осетии для собственного обогащения, обращались к российским властям с жалобами, однако к их бедственному положению официальные власти были глухи. Командование моментально отреагировало лишь после того, когда крестьяне избили Амираджиби и его ко­манду. Для разбора «проступка» осетинских крестьян в Южную Осетию был прислан грузинский князь Давид Тарханов. Было очевидно, чью сторону стал бы защищать визитер из Тифлиса. Крестьяне Южной Осетии сами взялись за собственное осво­бождение от грузинской военно-феодальной оккупации. Летом 1808 года в Тифлис стали поступать из осетинских сел сведения о массовых выступлениях крестьян против грузинских феода­лов. Стихия крестьянских волнений, связанная с угоном скота феодалов, убийствами во время вооруженных столкновений и др., настолько разрасталась в Южной Осетии, что перекинулась на территорию Грузии и достигла карталинских долин. Обеспо­коенный положением дел в Южной Осетии, Петербург решил сменить в Тифлисе генерала Гудовича, рассматривая его как ли­берального командующего, не в полной мере защищавшего ин­тересы грузинских тавадов. На его место был назначен генерал А.П. Тормасов. Вступив на должность командующего, он, ссыла­ясь на императора, объявил о своем намерении всех бунтовщи­ков «отныне предавать смертной казни». Заявление генерала звучало как общее положение, на самом деле имелись в виду крестьяне Южной Осетии, которых Тормасов считал главными бунтовщиками. Политическая стратегия, с которой приехал но­вый командующий в Тифлис, окончательно обнажилась в сере­дине сентября 1809 года. Именно тогда он объявил о своих глав­ных решениях, принятых им в отношении Южной Осетии. Как оказалось, генерал Тормасов поручил подавление крестьянских волнений самим грузинским князьям и военным, служившим в русской армии. Последних возглавил «маршал дворянства Горийского уезда» князь Георгий Амилахваров. Вместе с «марша­лом» и его грузинским отрядом в подавлении антифеодального движения в Южной Осетии принимали участие подполковник Шанше и князь Давид Эристави, дворяне Николай и Агатоник Амилахваровы, Реваз Цицианов и Бартвель Туманов. Грузинские силы вступили в Южную Осетию и добились «совершенного разбития» «сильной партии осетинцев». Взяты были в плен ру­ководители движения. Из них двух генерал Тормасов решил повесить в Тифлисе, трех других - в Цхинвали. Несмотря на кровавую расправу, устроенную грузинскими тавадами в Юж­ной Осетии, командующий с пафосом сообщал: «... изъявляя перед лицом всех обитателей здешняго края особенную мою признательность за столь похвальный их (грузинских феода­лов - М. Б.) подвиг, непримину довести о сем до высочайшего сведения Е.И.В. и желаю, чтобы все, населяющие здешний край, чувствуя наравне со мной благородный поступок сих кня­зей, делающий честь нации и пользу их соотечественника, приняли сие убедительным примером к соревнованию». Как видно, российский командующий, отдавая Южную Осетию на произвол грузинским тавадам, фактически приглашал послед­них к дальнейшему закрепощению осетин. Заметно было и другое - за новой политикой в отношении Южной Осетии сто­ял сам Александр I, которого генерал Тормасов собирался об­радовать успехами грузинских князей. Нет смысла строго су­дить императора, вынужденного одновременно вести тяжелые русско-иранскую и русско-турецкую войны и вдобавок к этому иметь дело с фрондой грузинской знати, обуреваемой жаждой наживы, за то, что он в виде давно уже обглоданной кости ис­терзанную и обнищавшую Южную Осетию бросил на съедение грузинским феодалам. Император был уверен, что, с одной стороны, тем самым он заслужит верность Грузии, с другой - силами грузинских феодалов наведет мир и «порядок» среди беспокойных осетин. Подобный сценарий, предложенный в 1809 году Александром I, станет обычным. С этого года Южной Осетии будет отводиться в лучшем случае роль игральной кар­ты. Характерно будет и другое: российские правители так и не смогут насытить феодальное чрево грузинской знати, посто­янно добивавшейся все новых и новых привилегий, и никогда Петербург «не заслужит» верности этой знати; в этом не было парадокса - шахская мизантропия, в свое время ставшая иде­ологической традицией грузинского феодализма, будет всег­да оставаться прочным барьером между двумя православны­ми странами.

Но вернемся к той исторической ткани, которая своей слож­ной расцветкой еще больше отразила остроту событий начала осени 1809 года. «Соревнование» по покорению Южной Осетии, объявленное генералом Тормасовым для грузинской знати, нашло широкий отклик в феодальных кругах Грузии. На Южную Осетию стали смотреть как на Клондайк, где для наживы позво­лено было любое бесчинство. Особенно усердствовали в своих феодальных притязаниях грузинские князья Эристави и Мачабели, получившие со стороны российского командования полную свободу. Произвол этих князей, которые, соревнуясь, стреми­лись к вооруженному захвату всей территории Южной Осетии, до предела накалил политическую обстановку среди местного населения. К лету 1810 года Южная Осетия была охвачена все­общим бунтом. Это не пугало ни российские, ни грузинские власти. Казалось, что бунтующая Осетия их устраивала гораздо больше, нежели мирная. Правитель Грузии генерал-майор Ахвердов не упустил повода в очередной раз направить войска в Южную Осетию. Карт-бланш на поход он получил от генерала Тормасова; наставляя Ахвердова, командующий писал: «Охот­но согласен и желаю, чтобы вы, собрав партию грузин, мтиулетинцев (грузинское племя - М. Б.} и кто бы то ни был, послали под прикрытием пехотным с орудием разорять бунтующие осетинские селения, каких бы помещиков оные не были. Добыча же, при сем полученная, останется собственностью того, кто оную достанет». Подвергнув Южную Осетию карательным мерам, ко­мандующий предписал правителю Грузии «повесить без суда в Цхинвале» лидера осетинских повстанцев Цховребова Папа, «славного осетина», как его называл генерал Тормасов. Казнили еще 6 человек - «товарищей» Цховребова. Желая запугать мест­ное население, казнь их совершили «в разных пограничных к Осетии местах».

«Соревнование» за обладание Южной Осетией, начавшееся с легкой руки Тормасова, вскоре сформировало среди грузинской знати две группировки, в равной степени боровшиеся за пер­венство в господстве над югоосетинскими обществами: одна из них относилась к тавадам, другая - азнаури - более мелкое грузинское дворянство. Претендентами-тавадами являлись представители грузинских княжеских родов Эристави и Мачабели, азнаури - родственники Досифея Пицхелаури, архиепископа «Телавского и Грузино-кавказского», а также Порам Черкезешвили. В борьбе двух феодальных группировок, притязавших на Южную Осетию, выяснилось самое важное - неосновательность феодальных прав в Южной Осетии грузинских князей Эриста­ви, убеждавших российские власти в исконности владения ими осетинскими селами. Доказательства азнауров, отрицавших права Эристави на феодальные владения в Южной Осетии, были столь убедительны, что их, несмотря на всю негативность отно­шения к осетинам генерала Тормасова, разделял даже он. В письме князю А.Б. Куракину, главе иностранного ведомства Рос­сии, командующий объяснял, что князья Эристави «не были нас­тоящими владельцами» в Осетии, «а были только начальниками или правителями», и «что возвращение князьям Эристави име­ния... вызвало неповиновение ксанских жителей не только им Эриставым, но и правительству, которое вынуждено было год то­му назад послать вооруженную силу для приведения их к пови­новению». Архиепископ Досифей Пицхелаури ходатайствовал перед генералом Тормасовым о лишении князей Эристави Ксанских владений в Южной Осетии, предоставленных им неза­конно верховным правительством Грузии. Но командующий не соглашался с этим, считая, что осетинские села в Южной Осетии были отданы грузинским князьям «за усердную службу». Несмот­ря на сопротивление командующего, не желавшего освобожде­ния южных осетин от господства грузинских князей, сама поста­новка вопроса о незаконном присвоении феодальных прав на осетинские села со стороны Эристави являлась серьезным поли­тическим достижением осетин.

"Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений" М.М. Блиев. 2006г.

при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
  Информация

Идея герба производна из идеологии Нартиады: высшая сфера УÆЛÆ представляет мировой разум МОН самой чашей уацамонгæ. Сама чаша и есть воплощение идеи перехода от разума МОН к его информационному выражению – к вести УАЦ. Далее...

  Опрос
Отдельный сайт
В разделе на этом сайте
В разделе на этом сайте с другим дизайном
На поддомене с другим дизайном


  Популярное
  Архив
Февраль 2022 (1)
Ноябрь 2021 (2)
Сентябрь 2021 (1)
Июль 2021 (1)
Май 2021 (2)
Апрель 2021 (1)
  Друзья

Патриоты Осетии

Осетия и Осетины

ИА ОСинформ

Ирон Фæндаг

Ирон Адæм

Ацæтæ

Список партнеров

  Реклама
 
 
  © 2006—2022 iratta.com — история и культура Осетии
все права защищены
Рейтинг@Mail.ru