Главная > История Алан > 15. КАТАСТРОФА. Первая часть

15. КАТАСТРОФА. Первая часть


28 июня 2007. Разместил: 00mN1ck
Глава XV
КАТАСТРОФА
первая часть


15. КАТАСТРОФА. Первая частьНаступил XIII век — век тяжких потрясений для многих народов Азии и Европы. Вновь на много столетий вперед решались их судьбы на полях сра­жений. «XIII столетию принадлежит особое положение в череде столетий европейского средневековья... Как с горного перевала, с XIII столетия открывается перспектива на две половины средневековья... XIII век до краев насыщен самыми разнообразными коллизиями и столкновениями, малыми и большими, но всегда необычайно напряженными и драматич­ными»,— пишет Б. Ф. Поршнев (1, с. 29—30). В первой четверти XIII в. народы Восточной Европы оказались между молотом и наковальней: с востока двигалась лавина неудержимого татаро-монгольского нашест­вия, все сокрушавшего на своем пути, с запада развернулась агрессия немецких рыцарей, жаждавших «жизненного пространства».

В начале XIII в. равнины Северного Кавказа, отличавшиеся более благоприятными, чем сейчас, экологическими условиями, были в руках половцев и входили в состав Дешт-и-Кипчак-Кипчакской (или половец­кой.— В. К.) степи. В степях половцы господствовали безраздельно. За Кубанью и Тереком лежали чужие для них земли, испокон веков занятые оседлыми адыгами и аланами. Лишь в промежутке между Тереком и Кубанью, там, где находится Пятигорье с его целебными водами, степь вклинивалась в предгорья и тюркоязычные кочевники проникали сюда с эпохи Тюркского каганата (2, с. 69—78).

К началу XIII в. между половцами и аланами установились вполне спокойные отношения, судя по всему, даже союзные (3, с. 32). Суть этих отношений нашла образно-художественное воплощение в осетинском нартском эпосе: в сказании о Гумском человеке говорится сначала о противо­борстве, а затем побратимстве Гумского человека (половца.— В. К.) и нартского героя Сослана (4, с. 202—234). Дружественные отношения алан и половцев-кипчаков были стабилизирующим фактором в политической жизни Северного Кавказа к концу XII — началу XIII вв. Серьез­ному испытанию они подверглись в 1222 г.

В 1219 г. монгольская армия во главе с Чингисханом вторглась в Сред­нюю Азию и нанесла сокрушительное поражение непрочному государству хорезмшахов. Пали и были превращены в руины Отрар, Бухара, Самарканд, Хорезм. Продолжая поход, монголы вступили на территорию современных Афганистана, Пакистана и Индии.

15. КАТАСТРОФА. Первая частьВ 1220 г., после разгрома Хорезма, Чин­гисхан отправил в глубокий разведывательный рейд 30-тысячный экспедиционный корпус под командованием испытанных полководцев Джебе-Нойона и Субэдэй-багатура. Корпус Джебе и Субэдэя прошел Северный Иран и вторгся в Закавказье. В долине Хунан при слиянии Куры с Алазанью в конце 1221 г. про­изошло столкновение татаро-монголов с объ­единенным армяно-грузинским войском. Воен­ные результаты этого столкновения достоверно неизвестны (5, с. 159—160). Во всяком случае после него татаро-монголы направились к Дербенту, но форсировать его мощные укрепления не смогли.

Как свидетельствуют Киракос Гандзакеци и Ибн ал-Асир, монголы пошли на хитрость. Они попросили правителя Дербента прислать свою делегацию для заключения мира. «Он послал десять человек из лучших своих знатных людей, а они (монголы.— В. К.) взяли одного и убили, остальным же сказали: «Если вы укажете нам дорогу, по которой нам пройти, то вам будет пощада, а если не сделаете этого, мы убьем и вас»,— рассказывает Ибн ал-Асир (6, с. 23).

Оставшиеся в живых показали дорогу монголам, и они через Щирванское ущелье прошли на Северный Кавказ. Предоставим слово Ибн ал-Асиру: «Перебравшись через Ширванское ущелье, татары двинулись по этим областям, в которых много народов, в том числе аланы, лезгины и (разные) тюркские племена. Они ограбили и перебили много лезгин, которые были (отчасти) мусульмане и (отчасти) неверные. Нападая на жителей этой страны, мимо которых проходили, они прибыли к аланам, народу много­численному, к которому уже дошло известие о них. Они (аланы) употре­били все свое старание, собрали у себя толпу кипчаков и сразились с ними (татарами). Ни одна из обеих сторон не одержала верха над другою. Тогда татары послали к кипчакам сказать: «Мы и вы одного рода, а эти аланы не из ваших, так что вам нечего помогать им; вера ваша не похожа на их веру; и мы обещаем вам, что не нападем на вас, а принесем вам денег и одежд, сколько хотите; оставьте нас с ними». Уладилось дело между ними на день­гах, которые они принесут, на одеждах и пр.; они (татары) действительно принесли им то, что было выговорено, и кипчаки оставили их (алан). Тогда татары напали на алан, произвели между ними избиение, бесчин­ствовали, грабили, забрали пленных и пошли на кипчаков, которые спокойно разошлись на основании мира, заключенного между ними, и узнали о них только тогда, когда те «нагрянули на них и вторглись в землю их» (6, с. 25). Эти события относятся к 1222 г.

Как видим, первое столкновение алан с монголами было для алан неудачным. Нельзя не обратить внимание на то, что пока аланы и кипчаки действовали совместно, татаро-монголы не смогли их одолеть. Подкуп кипчаков, игра монголов на чувстве этнического родства («мы и вы одного рода», где подчеркивается языковая близость монголов и тюрок), и на религиозных чувствах («вера ваша не похожа на их веру») сделали свое дело — кипчаки вероломно оставили своих союзников одних, и те потерпели первое поражение от новоявленных завоевателей, которых армянский историк Григор Акнерци метко назвал «народом стрелков» (5, с. 158).

Более детальных сведений о событиях 1222 г. мы не имеем. Известно лишь, что, разбив алан, монголы прошли в Крым, там перезимовали, а 31 мая 1223 г. в битве на р. Калке нанесли поражение русским войскам, выступившим навстречу монголам. В 1224 г. экспедиционный корпус Джебе и Субэдэя вернулся в Монголию.

Аланы Северного Кавказа были первым европейским народом, столкнувшимся с татаро-монголами буквально на пороге Европы и оказав­шим им сопротивление. Аланы потерпели поражение, но еще не были покоре­ны, как и русские. События 1222—1223 гг. не были забыты в далекой Монго­лии, и для этого, видимо, имелись причины.

На курултае 1235 г. в столице Монгольской империи Каракоруме было принято решение о новом, грандиозном походе на Русь и Кавказ. «Мнение утвердилось на том, чтобы обратить победоносный меч на голову вождей русских и асских за то, что они поставили ногу состязания на черту сопротивления»,— сообщает об этом решении Абдаллах ибн Фаз-лаллах. «На это дело были назначены из царевичей: Менгу-каан, Гуюк, Кадакан, Кулькан, Бури, Байдар и Хорду с Тангутом, которые оба отлича­лись стойкостью на поле битвы, да Субатай-бахадур» (7, с. 85). При­дававшееся походу большое значение подчеркивается назначением царе­вичей; Субэдэй — наиболее опытный и хитрый — был уже знаком с театром предстоящих военных действий. Во главе этого вторжения на запад был поставлен Бату (Батый, в некоторых источниках Саин-хан) — сын Джучи и внук умершего Чингисхана. Знаменитый путешественник XIII в. Марко Поло следующим образом характеризует Бату и его завое­вания: «Первым царем западных татар был Саин; был он сильный и могу­щественный царь. Этот царь Саин покорил Росию, Команию. Аланию, Лак, Менгиар, Зич (т. е. зихов — адыгов.—В. К.). Гучию и Хазарию» (8, с. 227).

Вторжение в Восточную Европу началось в 1236 г. с разгрома Волж­ской Болгарии; «от множества войск земля стонала и гудела, а от много­численности и шума полчищ столбенели дикие звери и хищные живот­ные»,— сообщает Джувейни (7, с. 23). Болгарские города были сметены с лица земли, народы Поволжья покорены.

В 1237 г. началось наступление татаро-монголов на Русь, Рязань, Ко­ломна, Москва, Владимир, Ростов, Углич и другие русские города были взяты и сожжены, Русь превращена в обезлюдевшие пепелища. Началась длительная борьба русского и других покоренных народов за свою свободу и национальную независимость.

На юге Восточной Европы военные действия открылись несколько раньше. По данным Ибн-Васыля, в 1229—1230 гг. «вспыхнуло пламя войны между татарами и кипчаками» (6, с. 73). Видимо, о тех же событиях повест­вует Марко Поло: кипчаки «не были дружны между собою и не составляли одного царства, а потому команы (кипчаки.—В. К.) потеряли свои земли и были разогнаны по свету, а те, что остались на месте, были в рабстве у этого царя Саина» (8, с. 228). Как видим, половцы также были разгром­лены, а владения улуса Джучи приблизились к Алании. Об этом свидетель­ствует доминиканец — венгр Юлиан, побывавший в Алании в 1236 г.: его спутники не нашли в Алании попутчиков «из-за боязни татар, которые, по слухам, были близко» (9, с. 79).

В 1237 г., одновременно с Русью, татаро-монголы обрушились на Северо-Западный Кавказ. «Менгу-каан и Кадан пошли походом на черкесов и зимою убили государя тамошнего по имени Тукара»,— сообщает об этом Рашид ад-дин (10, с. 39). Как считает Л. И. Лавров, этот поход не был заурядным набегом: судя по гибели черкесского государя, адыги потерпели поражение (11, с. 98). Война подошла к Алании вплотную.

Осенью 1238 г. началось татаро-монгольское завоевание Алании. Судьба ее фактически была предрешена: страну раздирали внутренние противоречия и феодальные усобицы, о которых так ярко рассказывает хорошо нам известный доминиканец Юлиан; поэтому Алания, переживав­шая период политической децентрализации и раздробленности, не могла объединить все свои силы перед лицом надвигающейся опасности и ока­зать организованное сопротивление. Тем самым внутреннее состояние Алании накануне монгольского нашествия близко напоминает нам анало­гичное состояние Кипчакии и Руси, также не сумевших сплотиться. Раз­деленная на ряд «мтаварств» — феодальных владений, враждовавших между собой, Алания громилась монголами и завоевывалась ими по частям. Безусловно, это очень облегчало действия завоевателей и в этом один из секретов их успехов.

Во главе монгольских войск, направленных в Аланию, были поставлены крупнейшие деятели из окружения Бату, его двоюродные братья Менгу-каан, Гуюк, Кадан. Войска были снабжены метательными орудиями, о ко­торых упоминает Джувейни, следовательно, они готовились к осаде городов. Несомненным кажется, и то, что на алан были двинуты значитель­ные силы, численность которых, к сожалению, не известна.

Также — по причине крайней ограниченности источников — нам не известен маршрут движения татаро-монгольских войск по Алании. Следует думать, что вторжение происходило с севера — северо-востока, а исходным плацдармом монголам послужили ранее подчиненные ими половецкие степи, где в том же 1238 г. был разбит половецкий хан Котян.

Основные силы татаро-монголов были брошены на осаду и штурм загадочного города М. к. с., упоминаемого Джувейни. По его словам, «оттуда (из Булгара.—В. К.) они (монгольские царевичи) отправились в земли Руси и покорили, области ее до города М. к. с., жители которого по многочисленности своей были (точно) муравьи или саранча, а окрест­ности были покрыты болотами и лесом до того густым, что (в нем) нельзя было проползти змее. Царевичи сообща окружили (город) с разных сторон: сперва с каждого бока устроили такую широкую дорогу, что (по ней) могли проехать рядом три-четыре повозки, а потом против стен его выста­вили метательные орудия. Через несколько дней они оставили от этого города только имя его и нашли (там) много добычи. Они отдали приказание, людям отрезать правое ухо. Сосчитано было 270000 ушей» (7, с. 23).

15. КАТАСТРОФА. Первая часть

Дополнительные и очень важные сведения о штурме города асов Ме-цио-сы (М.к. с. Джувейни.— В. К.) содержатся в биографии тангута Си-ли-цянь-бу в китайской хронике «Юань-ши». «В год...свиньи, 1239, зимою в 11 месяце, дошли до города асов Ме-цио-сы. Город, благодаря своей неприступности, долго не сдавался. В 1240 году в 1 месяце Си-ли-цянь-бу с 11 готовыми умереть храбрецами взобрался по осадным лестницам; впе­ред же поставили 11 пленников. Они громко закричали: «Город пал». За. ними полезли, как муравьи, один за другим все остальные воины и город взяли» (12, с. 282). Как видим, по «Юань-ши», алано-асский город М. к. с. был взят в январе 1240 г., но эта дата вызывает сомнения, ибо не увязы­вается с хронологией тех же событий по Рашид ад-дину (см. ниже) и с точ­ной эпиграфической датой взятия монголами дагестанских селений Рича и Кумух осенью 1239 г., что имело место после штурма Магаса. Видимо, аланский город Магас был взят монголами в январе 1239 г.

Некоторые старые и новые исследователи считают, что город М. к. с. Джувейни соответствует Москве или Мокше (7, с. 296; 13, с. 187); настаи­вать на этом отождествлении трудно. Э. Бретшнейдер первым обратил внимание на то, что город М. к. с. Джувейни может соответствовать городу Ме-цио-сы, упоминаемому в «Юань-ши» в связи с походом на алан-асов (14, с. 316—317). Из наблюдений Э. Бретшнейдера, таким образом, вытекало, что М. к. с. должен быть аланским городом. Но выводы Э. Бретш-нейдера оставались не замеченными вплоть до выхода в свет статьи В. Ф. Минорского о столице алан Магасе (15, с. 221—238). Как утверждает В. Ф. Минорский, город М.к. с. не имеет отношения к Москве или Мокше и попал в рассказ Джувейни о походе Батыя на Русь случайно. «У Рашид ад-дина,— пишет В. Ф. Минорский,—М. к. с. отделен от Руси как пространством, так и временем. По крайней мере один из участников экспедиции (Бури) двинулся походом на М. к. с. после завоевания М. рым, который я склонен восстанавливать как Крым» (15, с. 232).

Обратимся к тексту Рашида ад-дина: «Шибан и Бури выступили в по­ход в страну Крым и у племени чинчакан захватили Таткару. Берне отправился в поход на кипчаков и взял (в плен) Арджумана, Куранбаса и Капарана, военачальников Беркути. Потом в кака-ил, год свиньи, соответ­ствующий 636 г. х. (14 августа 1238 г.— 2 августа 1239 г.) Гуюкхан, Менгукаан, Кадан и Бури направились к городу Минкас и зимой, после осады, продолжавшейся один месяц и пятнадцать дней, взяли его. Они были еще заняты тем походом, когда наступил год мыши, 637г. х. (3 августа 1239 — 22 июля 1240 гг.). Весною, назначив войско для похода, они поручили его Букдаю и послали его к Тимур-кахалка с тем, чтобы он занял и область Авир» (10, с. 39).

Ориентиром, указывающим на Северный Кавказ, здесь является «область Авир», в которой Л. И. Лавров не без основания видит Аварское ханство в Дагестане (11, с. 99). При таком понимании источника следует, что, разгромив аланский город Магас, татаро-монголы дали своим войскам отдых до весны, затем перегруппировали их и какую-то часть войск под командованием Букдая послали в Дагестан к Тимур-кахалку (видимо, находившемуся там ранее), чтобы он с этим подкреплением захватил и горную Аварию.

Итак, следуя Э. Бретшнейдеру и В. Ф. Минорскому, мы можем конста­тировать исторический факт взятия штурмом и разрушения большого и силь­но укрепленного города алан М. к. с— Магас в январе 1239 г. Число жителей этого города у Джувейни (270 тыс.), бесспорно, фантастично — таких горо­дов в XIII в. не было во всей Европе. Но значительность города не вызывает сомнений (В. Ф. Минорский считает его даже столицей алан). Вместе с тем нельзя не отметить, что некоторые обстоятельства в рассказе Джувейни на­стораживают. Имеем в виду природное окружение города М. к. с.— окрестно­сти его покрыты болотами и очень густым лесом, сквозь который монголы вынуждены прокладывать просеки. Если северокавказская предгорная равнина раньше была облесена гораздо больше, чем сейчас, и густые леса могли ре­ально существовать во Многих ее местах, то наличие болот с естественно-гео­графической средой Центрального Предкавказья вяжется плохо. Этот вопрос для нас остается не ясным и требующим дополнительных разысканий.

Падение Магаса — видимо, наиболее значительного и укрепленного го­рода Алании — для алан было тяжелым ударом, окончательно решившим исход борьбы в пользу завоевателей. К сожалению, мы почти ничего не знаем о дальнейших военных действиях: известно только, что они продол­жались (11, с. 99), следовательно, сопротивление татаро-монголам не было еще сломлено, хотя оно, конечно, не имело организованного характера и представляло собой отдельные очаги. В 1239-г. монголы приступили к операциям в Дагестане (16, с. 7).

В результате кампании 1238—1239 гг. значительная часть равнинной Алании оказалась захваченной татаро-монголами, сама Алания как полити­ческое образование перестала существовать. Это была крупнейшая для средневекового Северного Кавказа катастрофа, резко изменившая соотношение политических сил в регионе, перекроившая всю его жизнь и поло­жившая начало новой исторической эпохе позднего средневековья.

Военно-политическое крушение Алании является результатом не только превосходства монгольской армии в организации и боеспособности, в умении наносить мощные стратегические удары, но и в целом ряде при­чин внутреннего порядка. Об основной из них — феодальной раздроблен­ности, междоусобицах и неспособности объединить все свои силы — мы уже говорили. Второй немаловажный фактор — предательство многих крупных аланских феодалов, поступившихся национальными интересами ради сохранения своих классовых позиций и переметнувшихся в стан врага. Так, в китайской хронике «Юань-ши» упоминается имя аланского воена­чальника Матярши, брата Бадура. Когда начался татаро-монгольский поход на Аланию, Бадур и его братья Уцзорбухан и Матярша «с народом пришли с выражением покорности». Затем Матярша ходил с Монке походом на город Май-гэ-сы и был начальником авангарда. В него попали две стрелы, но, воодушевленный храбростью, он овладел городом» (12, с. 299). Аланский феодал, как видим, участвует в осаде аланского города Магас и даже командует авангардом.

Еще более красноречивые факты связаны с именем Еле бадура (Ильи багатура): «Юй ваши был ас. Его отец Еле-бадур пришел с правителем его государства и подчинился Угэдэю. Ему было повелено быть в гвардии... особо был учрежден отряд асов и ему было поручено командовать ими» (12, с. 288). Кто имеется в виду под «правителем его государства» — не ясно; скорее всего в нем следует видеть одного из крупных аланских князей, близко напоминающих удельных князей Руси. Но главное не вызывает сомнений — и «правитель государства», и Илья, и его сын Юй-ва-ши в трагические дни для Алании перешли на сторону татаро-монголов. Также поступил еще один знатный ас Хан-ху-сы: «Хан-ху-сы был родом ас. Он был правителем владения асов. Когда войска Угэдэя достигли границ его (владения), Хан-ху-сы с народом подчинился Угэдэю»,— сообщает «Юань-ши». За это Хану-ху-сы было пожаловано монголами звание «бадура», дана была золотая пайцза и повелено было властвовать над своею землею и народом» (12, с. 282—283).

Аналогичные сведения «Юань-ши» сообщает об aсax-аланах Арсалане и его сыне Асан-чжэне и о Негулае (Николае.—В/К.): Арсалан явился к монголам с изъявлением покорности в то время, когда Монке «окружил войском его город», Николай и Илья с 30 асами пришли и подчинились «во время царствования Монке» (12, с. 292).

Разумеется, в «Юань-ши» приведены не все случаи измены аланских феодалов. Но и то, что известно, рисует довольно яркую картину сдачи целых районов Алании без боя. Четкую оценку этих событий дает та же «Юань-ши»: «...Бату, с другими князьями, покорил роды Канли, Кибча (оба кипчаки.— В. К.) ..., разбил города рода Орусы и людей их всех или убил, или пленил; только народы Асут и других городов частью по­лонены, частью сами поддались» (17, с. 155). Непокорившиеся же громились татаро-монголами поочередно и становились для них сравнительно легкой добычей.

15. КАТАСТРОФА. Первая частьНо так было не везде и не всегда. Длительная осада и штурм Магаса свидетельствуют об упор­стве и мужестве его защитников, державшихся до последнего. Джувейни и Рашид ад-дин рас­сказывают об успешных действиях отважного кипчакского эмира Бачмана, выступившего (по Рашид ад-дину) вместе с «эмиром асов» Качир-укулэ (7, с. 24—36). Объединенный алано-половецкий отряд вел партизанскую борьбу с завоевателями, опираясь на густые леса по берегам Итиля — Волги и постоянно в них маневрируя. Наконец, карательная экспедиция во главе с Менгукааном обнаружила лагерь повстанцев на од­ном из островов в дельте Волги, и отряд был уничтожен.

Очень ценные, хотя и отрывочные данные о борьбе алан против завоевателей сообщают ев­ропейские путешественники Плано Карпини и Гильом Рубрук, побывавшие на Северном Кав­казе вскоре после разгрома Алании. В 1246 г. Плано Карпини свидетельствует, что «аланы или асы» находятся в числе подчиненных монголам земель, но тут же отмечает «некую часть ала­нов, оказавших мужественное сопротивление и доселе еще не подчиненных им» (18, с. 57). Он же говорит о какой-то горе в земле алан, которую монголы осаждают, якобы, двенадцать лет. Ала­ны «оказали им мужественное сопротивление и убили многих татар и притом вельмож» (18, с 64).

В 1253 г. Гильом Рубрук засвидетельст­вовал, что «аланы или асы» исповедуют хрис­тианство и «все еще борются против татар». 15 декабря 1254 г. на обратном пути из Монголии в Европу Рубрук добрался до аланских гор. «Аланы на этих горах все еще не покорены, так что из каждого десятка людей Сартаха двоим надлежало караулить горные ущелья, чтобы эти аланы не выходили, из гор для похищения их стад на равнине...» (19, с. 111, 186). Как показывает далее Рубрук, лесги в горах Дагестана также еще не были покорены.

Свидетельства Карпини и Рубрука касаются алан, укрывшихся от татаро-монголов в неприступной естественной крепости — в горных ущельях. Казавшиеся непобедимыми на равнинах, в горных теснинах татаро-монголы были беспомощны, будучи лишены возможности примене­ния крупных масс конницы. Единственный достоверный случай глубокого их проникновения в глубь гор — нападение на сел. Рича и Кумух в Даге­стане осенью 1239 г. (16, с. 7—8; 20, с. 81—82). О вторжениях татаро-монго­лов в горные ущелья Осетии таких фактов нет, а сведения Карпини и Рубрука свидетельствуют скорее об обратном: эти ущелья для монголов остались недоступными.

Совершенно очевидно также, что запертые в горных ущельях аланы могли применять в сложившейся ситуации только методы стихийной партизанской борьбы, осуществляя набеги на равнину, угоняя скот и укры­ваясь снова в горах. Что же касается осады аланской крепости в горах, о чем сообщает Плано Карпини, то указанный им срок явно сильно пре­увеличен (3, с. 39).

Но борьба с татаро-монголами шла не только в горах. Она велась и на равнине, где, по-видимому, оставалась еще какая-то часть аланского населения (очевидно, та часть, которая первоначально сдалась татаро-монголам без боя, выразила свою покорность и была не тронута завое­вателями). Так, в 1278 г. монгольские войска во главе с Менгу-Тимуром и при участии вассальных русских князей предприняли карательный по­ход на «славный» ясский город Дедяков. «Князь же Ростовский Глеб Василковичь с братаничем своим с князем Костянтином, князь Федор Ростиславичь, князь Андрей Александровичь и инии князи мнози с бояры и слугами поехаша на войну с царем Менгутемером, и может бог князем русскым, взяша славный град Ясьскый Дедеяков зиме месяца февраля в 8, на память святого пророка Захарии, и полон и корысть велику взяша, а супротивных без числа оружием избиша, а град их огнем пожгоша. Царь же почтив добре князей русских и похвалив велми и одарив, отпусти во свояси с многою честью, кождо в свою отчину»,— свидетельствует Симеоновская летопись (21, с. 75).

Здесь мы находим весьма ценную историческую информацию. 8 фев­раля 1278 г. монголы вместе с русскими войсками взяли «славный», то есть широко известный на Руси ясский — аланский — город Дедяков, несомненно, бывший крупным («полон великий») и богатым («корысть велику взяша»). Значительная часть населения, оказавшего сопротивле­ние, была перебита, сам город сожжен.

Где находился «славный» ясский город Дедяков? Можно было бы заподозрить, что, судя по широкому участию в походе русских князей, Дедяков лежал сравнительно недалеко от Руси, например, в области донских ясов. Но эти сомнения снимаются еще одним, довольно полным и точным упоминанием Дедякова в пространной редакции так называемой «По­вести о смерти в Орде Михаила Тверского», опубликованной В. А. Кучкиным: «Бывшю же блаженому князю Михаилу в неизреченом томь терпении, в такой тяготе 26 днии за рекою Терком, на реце на Севенци под городом Тютяковым, минувши горы высокыа Ясскыя, Черкасьскыя, близ Врать Железных» (2, с. 172). Как отмечает В. А. Кучкин, «только приведенный текст может служить основой для суждений о местонахождении древнего Тютякова».

Из приведенного текста следует, что аланский город Дедяков находился «за Тереком» на предгорной северо-кавказской равнине, неподалеку от гор «Ясских и Черкасских» — Кавказского хребта или невысоких Терско-Сунженских гор, близ «Врат Железных» — Дарьяльского прохода и на р. Севенец, которую отождествляют с р. Соной Вахушти — современной Сунжей (23, с. 131, прим. 421; 24, с. 334). Исходя из этого, одни исследова­тели ищут Дедяков в долине Сунжи (25, с. 152 — 159; 26, с. 83—95), дру­гие локализуют его на Верхне-Джулатском городище против с. Эльхотово (27, с. 168—169; 28, с. 128; 29, с. 291—297). Специалисты по истории Золотой Орды разделяют последнее отождествление (30, с. 117, карта), но вопрос, тем не менее, остается открытым и окончательно не выясненным.

Чем был вызван поход, и притом весьма значительный, на город Дедяков — неизвестно. Равнина, где лежит Верхний Джулат — Дедяков (если принять эту версию), была захвачена татаро-монголами в 1239— 1240 гг.; через 38 лет ее пришлось завоевывать вновь. Возможно, здесь произошли какие-то крупные антимонгольские события (может быть, вос­стание?). Для выяснения ситуации обратимся к источникам.

В уже известной нам «Юань-ши» говорится о том, что после победы над народом Асут (асы-аланы.— В. К.) и «других городов», которые частью полонены, частью сами поддались, татаро-монголы поставили там даругачи — специальных чиновников для надзора, в обязанность которых входили: перепись населения, сбор податей, набор войск из туземцев (17, с. 256, прим. 646). Эту политику татаро-монголы проводили во всех завое­ванных странах, и Алания не была исключением. В 1254 г., согласно армянским и грузинским источникам (5, с. 168; 31, с. 44), монголы произ­вели перепись населения во всех подчиненных им землях (по свидетель­ству «Картлис Цховреба», и в «Овсетии»). После этого на основе данных переписи повсюду был установлен жестокий налоговый гнет, что вызвало ряд восстаний (например, восстание в Грузии под руководством царевича Давида). Не исключено, что какие-то не известные нам события в Дедякове в 1277 — 1278 гг. были аналогичными: это могло быть вооруженное восстание против татаро-монгольского ига. Здесь кстати будет привести указание Плано Карпини на то, что монголы взяли заложников у «некоего вождя Аланов» (18, с. 56) — этот факт имел место еще до переписи 1254 г. и, по-видимому, свидетельствует о том, что уже в середине 40-х годов XIII в. в Алании было неспокойно. События 1277 — 1278 гг. и разорение Дедякова, очевидно, были кульминацией антимонгольской борьбы, подавленной огнем и мечом.

Интересен еще один аспект рассматриваемых событий. В 1254 г. Гильом Рубрук отметил то, что «из каждого десятка людей Сартаха двоим надлежало караулить горные ущелья», чтобы аланы не выходили из гор. В это время (а это был год переписи) монголы заботились лишь об охране выходов из гор и организовали для этого постоянную караульную службу. Кроме того, они, надо полагать, охраняли пути сообщения; об этом говорит тот же Рубрук (татары, жившие у подошвы гор Аланов, дали путешествен­никам 20 человек сопровождения до Железных Ворот — Дербента, где находилась конечная со стороны хулагидского Ирана почтовая станция 7, с. 82). Но Рубрук совершенно не упоминает ни о монгольских гарнизонах, ни о значительных войсковых соединениях монголов на Северном Кавказе.

Однако к концу XIII в. положение существенно изменилось: по сви­детельствам Рукнеддина Бейбарса и Эннувейри (начало XIV в.), в конце XIII в. татаро-монголы держали в стране Асов корпус численностью 10 тыс. воинов; к ним в ходе междоусобной борьбы бежал сын хана Ногая Джека (6, с. 116, 160). Где находилась «страна Асов» в конце XIII в.— окончательно не выяснено. По мнению Ф. К. Вруна, речь здесь идет не о кавказских асах, а об асах по соседству с Болгарией, т. е. об асах-ясах Молдавии (32, с. 354—355). Современные историки Р. М. Магомедов и А. Е. Криштопа считают, что монгольский тумен дислоцировался в Осетии для контроля прохода через Дарьял и усмирения местного населения. Они же полагают, что в связи с вышеупомянутым походом на Дедяков в 1278 г. центральная часть Алании претерпела страшный разгром, а население горной Осетии за счет притока беженцев возросло. «Именно в XIII в. начи­нается интенсивный приток асов-переселенцев в Нарскую котловину и верховья Б. Лиахви»,— пишут Р. М. Магомедов и А.Е. Криштопа (33, с. 10). Действительно, контроль Дарьяльского прохода и его защита были необхо­димы Золотой Орде в условиях войны против хулагидского Ирана (по свидетельству Киракоса Гандзакеци, во время этой войны один из корпусов Хулагу был сосредоточен у «ворот Аланских»; 34, с. 105). Но возможная волна аланских беженцев в горные ущелья после разгрома Дедякова была не первой, а минимум третьей волной (две первые — после событий 1239 и 1263 гг.). Что касается усмирения местного населения, то после собы­тий 1277—1278 гг. в Дедякове усиление монгольского присутствия на страте­гически важном Дарьяльском направлении, очевидно, стало более необхо­димым. Не исключено, что между предполагаемым антимонгольским вос­станием 1278 г. и появлением татаро-монгольского корпуса в стране Асов (Осетии?) существует какая-то историческая связь. Вместе с тем, по Р. М. Магомедову и А. Е. Криштопе, повышенная активность Золотой Орды на основных стратегических направлениях — Дарьяльском и Дер­бентском — и концентрация ее войск именно в этих районах приводила к наиболее тяжкой эксплуатации местного населения (33, с. 10).

Включение значительной части территории Алании (в том числе и нынешней Северной Осетии) в политические рамки Золотой Орды не вызывает сомнений, как и факт установления здесь оккупационного татаро-монгольского режима. Также не вызывает сомнений и погром неподчинившихся или недовольных, следствием чего были массовые отливы аланского населения с равнин Центрального Предкавказья в спаситель­ные горы. Плотность населения в горах резко возросла, часть населения оказалась избыточной; в условиях горного малоземелья она не смогла прокормиться. Выход из сложившегося драматического положения был най­ден в миграции на юг, через перевалы Главного Кавказского хребта, на терри­торию современной Юго-Осетии. Можно полагать, что освоение новых земель на юге было насыщено тяжелой борьбой переселенцев с аборигенами, в которых многие историки видят вайнахоязычных двалов (35; 36, с. 165— 184). Двалы были побеждены, остатки их ассимилированы, а на юге Кав­казского хребта сложилась компактная этнокультурная область с алано-осским населением. Не будем говорить об этом подробнее, так как о пере­селении осетин на юг существует ряд специальных исследований (37; .38; 39, с. 101 — 109).

Некоторые новые аспекты алано-золотоордынских отношений XIII в. выявляются на основании грузинских документов. В «Жамтаагмцерели» и «Картлис Цховреба» есть интересные сведения о том, что в царствование 'грузинского царя Давида Улу (1243—1269 гг.) «от монгольского полко­водца Берке, засевшего в Овсетии, спаслись бегством две удивительные женщины — Лим и Ачав; с ними были дети одной из этих женщин — Пареджан и Бакатар из рода Ахасарпакайан, а также множество князей. Они предстали перед царем Давидом, который их угостил и поселил в городе (Тифлисе), других — в Дманиси, а третьих — в Жинвани» (31, с. 45). Мы комментировали эти сведения в главе IX. Напомним, что упомянутые эмигранты бежали, по Г. Д. Тогошвили и Г. Р. Лазарашвили, в 1263 г. после известного сражения на Тереке. В этой связи возникает интересный аспект алано-монгольских отношений, отчасти затронутый нами в той же IX главе. Известно, что вскоре после смерти Чингисхана между его наслед­никами иранскими Хулагидами и золотоордынскими Джучидами нача­лась борьба за обладание Закавказьем. На фоне этой борьбы аланская знать дифференцировалась на два лагеря: хулагидский и джучидский. Основная масса сторонников Хулагу, естественно, должна была находиться в их владениях в Закавказье, тогда как сторонники Джучидов — на Северном Кавказе. Интересно, что роль подстрекателя в разжигании войны сыграл египетский султан Бейбарс, пославший соответствующее письмо золотоордынскому хану Берке «с одним доверенным лицом из Алланских купцов» (6, с. 55). Следовательно, несмотря на разгром 1239 г. в середине XIII в. аланские купцы сохраняли деловую активность и добирались до Каира (если они не происходили из Крыма).

Сражение на Тереке в 1263 г. стало пиком борьбы двух лагерей. Как свидетельствует Рашид ад-дин, войска Хулагу сначала разбили противника у Дербента, и, преследуя его, переправились через Терек. Ставки Берке и Ногая были захвачены. Но золотоордынцы вновь собрали силы, и 13 января 1263 г. на берегу р. Терек (Ибн-Саид уточняет: между Кумой и Тереком; 40, с. 236) «с раннего утра до конца дня происходило жестокое побоище». Хулагу потерпел поражение и стал отступать через замерзший Терек. Лед проломился и множество отступавших воинов утонуло (10, с. 74—75; 6, с. 152). По словам Марко Поло, в битве на Тереке у Берке было 350 тыс. воинов, у Хулагу — 300 тысяч (8, с. 230— 232). Если это так, побоище 13 января 1263 г. было одним из крупнейших в средневековой истории не только Кавказа, но и Европы. По свидетельству Ибн-Саида (Х111 в.), долгое время после сражения в обеих реках находили панцыри и кольчуги (40, с. 236).

Грандиозное сражение 1263 г. развернулось на равнине между Тереком и Кумой, в самом близком соседстве с землями алан, вошедшими в улус Джучи. Вряд ли мы можем сомневаться в том, что с учетом политической ситуации середины XIII в. та часть алан, которая в ходе монгольского завоевания перешла на сторону завоевателей, приняла участие в этом сражении на стороне Золотой Орды. Другая же часть алан Северного Кавказа явно выступала на стороне Хулагу, рассчитывая в случае победы избавиться от ига Джучидов. Представителями этой группировки алан-осов и были «удивительные женщины» Лим и Ачав со своими детьми и свитами (в других переводах этого текста фигурирует одна женщина по имени Лимачив; 41, с. 60). М. К. Джиоев считает эту женщину, вслед за Г. Д. Тогошвили, женой погибшего (в битве на Тереке? — В. К.) аланского царя (42, с. 36). Это вполне возможно: по указанию Вардана Бардзбердаци, племянник армянского царя Смбата Буртел «пал в битве на полях хазарских, называемых ныне кипчакскими, у большой реки, назы­ваемой Терек, в 710—1261 году» (34, с. 44).

В то же время не вызывает особых сомнений то, что после катаклизмов 1239—1240—1263 гг. на предгорной равнине оставались какие-то группы аланского населения, не ушедшего в горы. В частности, они сохраня­лись в таких золотоордынских городах, как Верхний и Нижний Джулаты, имеющих золотоордынские культурные слои аланского времени. Несмотря на интенсивный приток нового населения извне, в основном мастеров-ремесленников, аланские производственные традиции продолжали сох­раняться, вплетаясь в ткань эклектичной золотоордынской культуры. Так, хорошо развитое гончарное производство аланской эпохи оказало воздей­ствие на формирование керамики Золотой Орды XIII—XIV вв.— последняя заимствовала от алан налепные валики по тулову сосудов и некоторые приемы орнаментации (43, с. 266; 44, с. 156). С. Е. Михальченко считает даже алано-болгарское влияние на золотоордынскую керамику одним из главных (45. с. 131).

В пользу наличия аланского населения на равнине к концу XIII в. гово­рит и то, что Дедяков на Руси остается известен как ясский, а не татарский город. «Отатаривание» Дедякова—Верхнего Джулата, следует полагать, началось лишь после его погрома в 1278 г., когда в связи с борьбой с Хулаги­дами золотоордынскому правительству пришлось усилить оборону своей тер­ритории на ключевом Дарьяльском направлении. Аналогичное положение складывается на Северо-Восточном Кавказе, где Орда также переходит к обо­роне, создав здесь пограничный округ во главе с Тама-Тогдаем (33, с. 10).

Происходит и встречное движение: часть алан расселяется по городам Золотой Орды за пределы своей территории. Побывавший в столице Орды городе Сарае Берке в 1333 г. арабский путешественник Ибн-Батута среди жителей этого города засвидетельствовал «асов, которые мусуль­мане» и что «каждый народ живет в своем участке отдельно, там и базары их» (6, с. 306). Видимо, часть алан была переселена монголами в их города Поволжья Сарай Бату и Сарай Берке и, осев здесь, вслед за монголами при­няли мусульманство. Не исключено, что из числа этих асов-ясов хан Ма­май, готовившийся в 1380 г. к походу на Русь, собрал наемные отряды: согласно русской летописи, Мамай «наймаа Фрязы, Черкасы, Ясы и иныа к сим» (46, с. 291). Хорошо известно, что на завоеванных территориях татаро-монголы вводили воинскую повинность и заставляли местные на­роды участвовать в их войнах и походах. Так, в Грузии для участия в мон­гольских военных акциях было мобилизовано 20% мужского населения (39, с. 103). К участию в войнах монголы широко привлекали и северо­кавказские народы асов, черкесов, лезгин (47, с. 15; 48, с. 11). Поэтому участие алан-асов-ясов не только в предприятиях Мамая, но и в войнах с Хулагидами весьма вероятно.

В ходе почти столетней войны с Хулагидами территория Алании исполь­зовалась золотоордынскими ханами в качестве исходного плацдарма для вторжений на территорию ильханов в Закавказье. Аналогичную картину мы наблюдали в VIII в. во время арабо-хазарских войн. Предгорные равнины Северного Кавказа использовались и для иных целей. Известно, что в промежутках между войнами и походами монголы устраивали обширные охоты с участием войск, что было своего рода маневрами. Охота занимала до 2—3 месяцев, для нее отводились специальные районы (49, с. 63). Так, по словам Рашид ад-дина, зимой 1301 — 1302 гг. ильхан Газан-хан провел большую охоту в Ширване и Дагестане (10, т. III, с. 189). Золотоордынские ханы устраивали такие охоты в долине Терека, покрытой густыми лесами и изобиловавшими зверем и дичью. Готовясь к походу в Азербай­джан, хан Узбек в октябре — ноябре 1318 г. прибыл с войском и свитой в рай­он Джулата, где состоялась большая охота (50, с. 181), а 22 ноября 1318 г. был казнен тверской князь Михаил (22). Собрав здесь ополчения местных вассалов («в то же время съехалось бесчисленное множество от всех язык...», 22, с. 176), в январе 1319 г. Узбек с плацдарма на территории современной Северной Осетии и Чечено-Ингушетии прошел Дербент и вторгся в Азербайджан, но потерпел неудачу и в сентябре 1319 г. вернулся к Азовскому морю. Весьма вероятно, что среди упомянутых местных опол­чений была и аланская рать.

ЧИТАТЬ ВТОРУЮ ЧАСТЬ


Материал взят из книги В.А. Кузнецова "Очерки истории алан". Владикавказ "ИР" 1992 год.

при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна

Вернуться назад
Рейтинг@Mail.ru