Главная > Нартский эпос > К вопросу теории иранского происхождения термина «нарт»

К вопросу теории иранского происхождения термина «нарт»


10 марта 2011. Разместил: 00mN1ck
Ф. М. Таказов, к.ф.н.

     Большинство исследователей нартского эпоса придерживается теории происхождения термина "нарт" из иранских языков (Г.Ю.Клапрот [24], Л.Лопатинский [12], А.Шегрен [22], В.Ф.Миллер [23], В.Пфафф [21], М.Туганов [13], Б.Алборов [10] и др.).
     Впервые к иранскому языку в объяснении термина "нарт" обратился Л.Лопатинский, занимавшийся кабардинским языком и фольклором, а также кабардинскими вариантами нартских сказаний. Л.Лопатинский вывел "нарт" от армянского "мард" ("человек") [12; 45], одновременно выдвинул также предположение о вероятном происхождении этого слова из иранского nar- "мужчина". Эта теория была подхвачена многими нартоведами.
     Мы не будем касаться вопроса возможности вычленения в слове "нарт" показателя множественности [2], допустив такую вероятность. Но что нам дает nar-, даже если допустим, что в современном осетинском языке могли каким-то образом получить не форму næl, а форму nar?
     Слово nar встречается во многих языках, как индоевропейских, так и монголо-тюркских и кавказских. В большинстве из них оно выражает понятие "самец", в некоторых языках обозначает самца конкретного животного. Так, в грузинском - nari "самец верблюда", в чеченском и ингушском - nal "кабан" [19; 166], в монгольско-тюркских языках - nar "самец верблюд", "производитель" [20; 259]. Во многих языках nar входит в состав сложного слова, как показатель мужского пола: в персидском - nargav "бык", narxar "осел", в белуджском - naryan "жеребец", nerak "петух", в лурском - nartak "кабан" и т. д. В некоторых языках на основе nar образуются абстрактные понятия: в таджикском - narġul "мужлан", "грубый парень", в скифском - ЭнЬсеет "женоподобные мужчины", в осетинском нæлбий "мужлан". Но имеются языки, в которых nar и его производные обозначают не только мужской пол: в кимрском и валлийском - ner "герой"; в древне-ирландском - nert "мужественность", в валлийском - nerth "мужественность", в древне-германском - Nerthus "имя божества", в древне-индийском - nrоtъ - "герой". В некоторых древних языках производные от nar слова имеют значение "жизненная сила": в др.-индийском – sūnбra- "полный жизненной силы", "юношеский", в авестийском – hunara- "чудесная сила".
     Первоначальное значение nrt-, видимо, было ‘проявлять свою силу’, указывая на возможность допущения индоевропейского корня *Hner- "жизненная сила", Моргенстьерне и Бэйли обращают внимание на индоиранский глагольный корень nr-, сохранившийся в языке парачи: nar- "быть способным", а также, вероятно, в осетинском: nдrsun "распухать", "увеличиваться", "становиться одутловатым". Производным от этого корня является ригведийское отглагольное существительное nrtн-, которое, видимо, обозначает проявление силы или живучести. В анатолийском индоевропейское *Hner-(t[h])-, связывавшееся преимущественно с чудодейственной мужской силой, приобретает значение "жизненной силы" вообще, вытеснив в этом значении индоевропейское *aiu- в анатолийском, в котором заменено производным от *Hner-(t[h])- в значении "мужской силы", "зрелости" [16; 802].
     Корень nar- прослеживается и в Авесте, где оно указывает на некий арийский (туранский) род – Narava, Naru. Из этого туранского рода, по Авесте, происходит Аграэрата. В Яштах он упоминается как герой Наравид [30; 368, 370, 396, 415, 451]. Но, к сожалению, в Авесте содержатся только обрывочные ссылки на сюжет, связанный с этим персонажем, поэтому трудно сделать какие-либо предположения по употреблению и значению термина Narava/Naru.
     Мы не будем останавливаться на всех гипотезах относительно различных производных от nar-, так как все они, в конечном итоге, заключают в себе исходное значение nar-/næl. Рассматривая термин nar-/næl, необходимо, прежде всего, ориентироваться на его употребление в самом осетинском языке.
     Если систематизировать вышеприведенные примеры, то перед нами возникает следующая картина. Nar- и производные от него слова в различных языках имеют различную смысловую окраску:
     - указывают на пол;
     - приобретают значение жизненной силы;
     - являются показателем мужества, героизма;
     - обозначают один из арийских родов (по Авесте).
     Что же мы имеем в осетинском языке:
     - на пол указывает слово нæл;
     - жизненную силу обозначает ауæ (и.е. *aiu-);
     - показателем мужества являются слово лæг и его производные.
     Как видим, в языках, где происходит переход от значения "пола" к значению "жизненной силы" или "мужества", мы сталкиваемся с таким явлением, как замена терминов. То есть, одно слово вытесняет другое, приобретая при этом значение вытесненного слова. И если, к примеру, в анатолийском *Hner-(t[h])- приобретает значение "жизненной силы", то только потому, что вытесняет исконно индоевропейское *aiu-. Ничего подобного нет в осетинском. Все три слова (нæл, ауæ, лæг) являются исконно осетинскими, восходящими к индоевропейским основам.
     На слове лæг следует остановиться более подробно, так как это слово опровергает основу, на которой базируется теория иранского происхождения термина нарт.
     В осетинском языке нæл имеет значение "самец", "особь мужского пола" [17; 272]. Во всех производных словах нæл указывает на пол: нæлæстæг "мужское существо", "мужчина" (букв. "мужская кость") в противоположность силæстæг "женское существо", "женщина" (букв. "женская кость"); нæлгоймаг "мужчина" (букв. "лицо мужского пола"), в противоположность силгоймаг "женщина" (букв. "лицо женского пола") и т. д. В отличие от нæл слово лæг имеет более расширенное употребление. Слово лæг имеет значения "мужчина", "муж", "супруг", "человек" [31; 248]. В производных от лæг словах, как правило, не присутствует полоразличительное значение. Как правило, такие образования показывают на мужество, доблесть: лæгдзийнадæ "мужество", "храбрость", "доблесть", лæгигъæдгун "мужественный", "обладающий всеми качествами мужчины". Часто употребление лæг бывает направлено не только на мужчину, но и на женщину. Слова лæг, лæгдзийнадæ, лæгигъæдгун, лæгуарзон "человеколюбивый", лæгмар "убийца" и др. употребительны не только в отношении мужчины, но и в отношении женщины. Осетинки эвфемистически называют Уастырджи, чье имя для них табуировано, лæгти изæд "ангел мужчин". Но это ни в коей мере не значит, что Уастырджи является покровителем только мужчин, хотя в последнее время стали его воспринимать именно таким образом. Если бы это было так, то должны были бы говорить "нæлгоймæгти изæд". Лæгти изæд же означает "ангел (покровитель) людей (человеков)". Употребление лæг в таком сочетании и обозначении функций Уастырджи является показателем того, что в исходном значении оно содержит понятие "народ", "человек", "воин". Этот факт мотивирован и этимологически.
     В.И.Абаев считает лæг субстратным словом кавказского происхождения [18; II, 19-21]. Он исходит из отсутствия иранских корней. Но данное слово представлено в индоевропейских языках и этимологизируется на индоевропейской основе. Если допустить кавказский субстрат, то возникает вопрос: каким образом в осетинском языке понятие "мужественный" могло возникнуть из понятия "раб"? Можно допустить развитие "человек > мужчина > герой, мужественный > раб", но никак "раб>мужчина> герой, мужественный".
     Скорее всего осетинский лæг восходит к инд.-европ. *lah(u)o- "народ", "войско", "поход", представленному в некоторых индоевропейских языках: в хет. – lahha "поход", в греч. гом. лāгьт "народ", мн.ч. "рать", "войско". В греческом слово означало "народ" как "совокупность людей, носящих оружие". В микенском (греч.) встречается термин rawaketa (=lāwāgetās) "воевода", в дор. – лāгЭфāт "предводитель народа", в фриг. – lawagtaei "воевода" [16; 740].
     Нет никаких препятствий, чтобы возвести осетинский лæг к инд.-европ. *lah(u)o-, как в фонетическом плане, так и в смысловом. Вопрос же, почему осетинский лæг и курдский lвj стоят в иранских языках особняком, возможно объясняется тем, что в иранских языках, по крайней мере, в персидском употреблялся другой индоевропейский термин с тем же значением: др.-перс. kāra- "войско", "народ", ср.-перс. kār-zār "поле боя".
     Кавказские параллели говорят нам также о первичности значения "человек" в слове лæг. Абхазское lәgaћ и осетинское зæронд лæг "старик" (букв. "старый человек) по своему образованию могут восходить к одному источнику в том случае, если брать за исходное значение "человек". Исходя из вышеизложенного, мы можем заключить, что осетинское лæг стоит ближе к индоевропейскому, нежели к кавказским параллелям. Если бы это было кавказское слово, то оно бы имело более широкое распространение среди других кавказских народов. Логика подсказывает нам, что значение "раб" в кавказских языках могло получиться только по такой схеме: название народа (lak)>раб, или название народа (lak)>человек>мужчина. Принимая во внимание этнический термин "лезгин", в котором В.И.Абаев усматривает корень lak (груз. lek'i), и исторические сведения об этом народе, говорящих о воинственности этого народа, вполне можно возвести данный этнический термин к индоевропейскому *lah(u)o- "народ", "войско". В любом случае осетинское лæг неразрывно связано с индоевропейским *lah(u)o-, из чего можно заключить, что слово лæг исконно осетинское слово. Отсюда вытекает вывод, что слова нар/нæл и *lah(u)o-/лæг в осетинском языке существовали параллельно. А если это так, то связывать нар/нæл с термином нарт на основании того, что в эпосе воспевается мужественность, героика, не приходится (даже если принять во внимание, что в слове нарт каким-то образом а не перешел в æ).
     В заключение – небольшое резюме:
     1. В осетинском языке до сих пор бытуют 4 исконных слова: нæл "мужчина-самец" (восходящий к и.е. *neryo-, иран. *narya-), мой/мойнæ "муж", (восходящий к manu-) лæг "мужчина-воин", "человек", "муж" (восходящий и.е. *lah(u)o-) и ауæ "жизненная сила" (восходящий к и.е. *aiu). Поэтому, для характеристики термина нарт необходимо исходить из значений, приведенных выше осетинских слов, а не искать согласующиеся с термином "нарт" значения в других языках, даже близкородственных.
     2. Корень nar- не может рассматриваться как основообразующий элемент в термине нарт, так как значение "самец" никак не согласуется ни с героическим, ни с мифологическим началом нартского эпоса.
     3. В некоторых индоиранских языках есть производные от nar- слова, значение которых можно было бы увязать с мифологической или героической основой нартского эпоса. Например, сакское nadaun "герой", восходящее к *nartavan [25], и.е. *Hner-(t[h])- "жизненная сила", "мужская сила", с которым связывают "нарт" Т.В.Гамкрелидзе и В.В.Иванов [16: 802]. Нарты, как известно, делятся на три рода (или три социальные группы): жрецов = Ацæтæ/Алæгатæ, воинов = Æхсæртæггатæ и народ = Борæтæ. Тождественная система отражена в авестийских текстах, где различаются "жрецы" (āЭravan-, в "Гатах" zaotar-), "воины" (raЭaēštā-, в "Гатах" nar-), "земледельцы" и "скотоводы" (vāstryō fšuyant-, в "Гатах" vāstar-) [16: 788]. Но, все перечисленные значения в осетинском языке обозначаются другими терминами, а не словом нар/нæл. Можно было бы предположить, что слово nar-, со значением "герой", "мужская сила" является заимствованным, но этому мешает его бытование в современном осетинском языке. Поэтому, все гипотезы, выстроенные на основе древнеиранского слова nar- (и его производных), не могут отражать ни значения, ни этимологии термина "нарт".
     
     Литература:
     
     1. Абаев В.И. Опыт сравнительного анализа легенд о происхождении нартов и римлян // Избранные труды. Т.1. Владикавказ, 1990. С. 302-325.
     2. Абаев В.И. Дети Солнца // Избранные труды. Т.1. Владикавказ, 1990. С.261-283.
     3. Jacob Reineggs. Allgemeine historish-topographische Beschreibung des Kaukasus/ 1-2, 1796-1797.
     4. P.S.Pallas. Fraverls though the southern provinces of the Russian Empire in the yers 1793 and 1794. London, 1802.
     5. Гюльденштедт И.А. Географическое и статистическое описание Грузии и Кавказа. СПб., 1809.
     6. Duboisde Montpereux. Voyage autor du Caucase. IV. Paris, 1841.
     7. Ногмов Ш.Б. История адыхейского народа. Нальчик, 1958.
     8. Лавров Л.И. Об интерпретации Ш.Б. Ногмовым кабардинского фольклора / Советская этнография, 1969, № 2.
     9. Абаева З.В. Первые авторы о нартовском эпосе // Известия ЮО НИИ, вып. XXII. – Тбилиси, 1977. С. 63-73.
     10. Алборов Б.А. Термин «Нарт». К вопросу о происхождении нартского эпоса. – Владикавказ, 1930. С. 197-297.
     11. Пфафф В. Материалы для древней истории осетин // Сборник сведений о кавказских горцах. IV, 1871.
     12. Сборник сведений для описания местностей и племен Кавказа, т. XXII, 1897.
     13. Туганов М. Кто такие нарты // Известия Осетинского Института Краеведения. Вып. I. – Владикавказ, 1925.
     14. Гадагатль А.М. Героический эпос «Нарты» и его генезис. – Краснодар, 1967.
     15. Абаев В.И. Нартовский эпос // Известия СОНИИ, т. X, вып. 1. – Дзауджикау, 1945.
     16. Гамкрелидзе Т.В., Вяч.Вс.Иванов. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Т.II. Тбилиси, 1984.
     17. Осетинско-русский словарь. Под редакцией Касаева. 1952.
     18. Абаев В.И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Т. II. Л., 1973.
     19. Мациев А.Г. Чеченско-русский словарь. М., 1961.
     20. Черемисов К.М. Бурят-монгольско-русский словарь. М., 1951.
     21. Пфафф В.Б. Материалы для древней истории Осетии // ССКГ, вып. V. Тифлис, 1871. – С. 3-34.
     22. Шегрен А. Религиозные обряды осетин, ингушей и их соплеменников при разных случаях. М., 1847.
     23. Миллер В.Ф. В горах Осетии. Владикавказ, 1998.
     24. Клапрот Г.Ю. Путешествие по Кавказу и Грузии, предпринятое в 1807 – 1808 гг. / Архив СОИГСИ, ф.4, оп.1, д.6.
     25. Bailey H/W/ Indo-Scythian Studies: Prolexis to the book of Zambasta. Cambridge 1967.

Вопросы литературы и фольклора. Сборник научных статей. Выпуск IV. Владикавказ 2010. Стр. 108-116
при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна

Вернуться назад
Рейтинг@Mail.ru