Главная > Нарты-Арии и Арийская идеология > Поколение kæstærtæ: возрастной период — fæsivæd "смена"

Поколение kæstærtæ: возрастной период — fæsivæd "смена"


8 марта 2008. Разместил: 00mN1ck
В десяти-двенадцатилетнем возрасте мальчики непосредственно включались в хозяйство. По характеру первой усвоенной трудовой функции это поколение называлось fijawqom — ("пастухомощный; достаточно мощный, чтобы быть пастухом"). В этом возрасте мальчикам доверяли самостоятельно пасти qæwvos ("деревенский скот"), выпасавшийся на ближних к поселению пастбищах, но не в ночное время [127]. В состоятельных семьях мальчикам в этом возрасте дарили коней. По обычаю, этот подарок полагалось делать кому-либо из родственников — дядьям по матери или близким к дому друзьям, если им выпадало наречь именем мальчика. Тот, кто давал имя, делал подарок: полный набор для колыбели, пару-другую рубашек. Главный подарок — крупный — он делал мальчику по достижении возраста десяти-двенадцати лет: как правило, дарил коня [172] или что-нибудь довольно ценное. В противном случае мальчик мог угнать коня — обычай предусматривал такую возможность, и подобный поступок поощрялся старшими, считался похвальной лихостью.

С десятого года жизни в воспитании усиливался акцент на физическую подготовку, главное внимание же продолжало уделяться всадническому искусству, джигитовке. Раннее приобщение к коню и освоение навыков верховой езды способствовали тому, что ко времени обретения собственного коня мальчики были способны осваивать сложные трюки в седле на скаку.

С десятилетнего возраста они участвовали в скачках в качестве жокеев æjtybaræg, æjtbaræg — "æj (гнать) — baræg (всадник) "[16]. Чаще такие скачки устраивались в честь покойников. Здесь мальчики уже не просто присутствуют на разного рода общественных мероприятиях, но участвуют в них сами. Кроме того, если раньше они только наблюдали обычаи и ритуалы, как это полагалось после прохождения обряда цоггаг, то теперь на празднествах в честь Уасстырджи и Cyppurs десяти-двенадца-тилетние пируют отдельно. И это особый знак, он означал вступление детей данного возраста в состав участников kuvd — "молений-пиров", включение в арсенал воспитания "программы" освоения религиозных знаний. Праздничный стол для них пока регламентировался: выставлять можно было пироги, из мяса подавалась козлятина, пили только пиво, на столе полагалось иметь сыр и яйца. В качестве иллюстрации можно привести параллель из обычаев мусульман, в том числе кавказских: дети в возрасте десяти-двенадцати лет начинали совершать намаз и соблюдать уразу.

Отныне в обязанности мальчиков входили: встреча приезжавших гостей, уход за их лошадьми и присмотр за оружием, прислуживание старшим на пирах-молениях во время религиозных застолий, участие в скачках и конных играх и т.д. Это давало большой воспитательный эффект, способствовало физическому и нравственному развитию, усвоению норм взаимоотношений в среде взрослых.

Воспитание подростков полностью переходило к мужчинам, преимущественно к отцу и старшим братьям. Они участвовали в работах по хозяйству, в лесу, в поле, подолгу жили на кошах — daræntæ, где совершенствовали навыки верховой езды и владения оружием. Общение с мужчинами упрочивалось на основе возрастающего участия подростков в хозяйстве, главным образом, в скотоводческом цикле работ. Долговременное пребывание на кошах способствовало утверждению их возможностей в основной функции — fijawqom ("пастушеской силе"). Подростки приобщались к мужским ремеслам, выделывали из кожи ремни, мелкие вещи для конской сбруи, помогали набивать подковы. Большую роль в воспитании начинал играть и ныхас, где они выступали уже в другой роли, другом качестве, наблюдая его жизнь не только со стороны, но уже присутствуя на нем, правда, не на всех мероприятиях. Ныхасы выполняли функцию арены, где проходили словесные состязания, общественные торжества, здесь выступали народные певцы и сказители, уважаемые мудрецы и мужи суждения. Как правило, у ныхасов ставились и кузни, где молодежь наблюдала за работой кузнецов, часто помогая им в работе. Сюда приходили работать скорняки с инструментами для обработки кож, находя много добровольных помощников [174].

Таким образом, переход воспитания подростков к мужчинам, отцам и старшим братьям, выражался не столько в отрыве от женщин, отделении от девочек, сколько во вживании в новую, суровую и мужественную сферу жизни, связанную со скотоводством, приобщением к мужскому сообществу. Подросткам внушались нормы поведения взрослых мужчин, наблюдаемые ими в каждодневном общении, а также их отношение к женщинам. Соответственно с этим подростки усваивали уважение к скотоводству и мужским сферам занятий, и в тоже время — высокомерное отношение к женским видам труда, поддерживаемое традициями прошлого.

В тринадцать-четырнадцать лет подростки становились помощниками отцов во всех отраслях хозяйства. Они постоянно участвовали в соревнованиях tyhævzaræntæ ("отборах силы и сильных"), которые устраивались регулярно, но вознаграждались призами только во время празднеств. Стрельба в цель из лука, фехтование, борьба нескольких разновидностей, метание копий и метательных палок, камней, наездничество, бег вверх по склону составляли основу традиционных праздничных игрищ.

Юноши этого возраста участвовали во всем цикле скотоводческих работ, кроме косьбы, а в земледелии делали все подобавшие мужчинам работы, за исключением самой главной — им еще не полагалось выполнять функцию пахаря gutondar ("плугодержец").

В пятнадцать-шестнадцать лет уровень физических кондиций позволял им справляться с участием в заготовках кормов, потому этот возраст характеризуется как kærdynqom — "достаточно мощный для сенокошения". Они могли работать и с сохой, владели топором, то есть усвоили все мужские навыки ведения хозяйственных работ. В шестнадцать лет юноши становились членами семьи с правом голоса[348]. Обычай требовал проведения ряда мероприятий, подводивших к признанию совершеннолетия и освящавших его. Главным из них было самостоятельное участие в косьбе на празднике Cyrgъisæn — "взятия острия", по завершении которого юноши считались совершеннолетними. Им подносили огромные пироги gudyn, которые, несмотря на большие размеры, должны были съедаться каждым самостоятельно. Косьба устраивалась в форме состязания, а победитель получал самый большой гудын. С этого времени юноши считались kwystqom — "достаточно сильные для работы".

В этот праздник им дарили полный комплект мужской одежды, папаху, пояс. Без этих мужских атрибутов было рискованно появляться в общественных местах, на людях, а на молодежных вечеринках, танцах, играх — просто нельзя, юношу могли оскорбить, обозвать "утробным" младенцем, или sylvaz ("женосторонним"), то есть недостаточно мужественным и волокитой. По поводу вручения комплекта новой мужской одежды устраивалось специальное пиршество [332]. Юноше дарили коня, если у него не было, но что особенно важно — дарили какое-нибудь оружие. В прошлом нарекали и новыми именами, но в позднее время это уже не делалось, хотя название обычая говорит само за себя: nomy læværttæ — "подарки имени", то есть подарки делались "для имени", "к имени", и это полностью соответствует древним инициациям, когда юношам, при введении в мужское сообщество, давали новые — мужские имена.

Наречением новых имен обозначалось вступление в мужской возраст. В древности все это совершалось в условиях пиров-молений и сопровождалось обрядами включения юношей в брачную систему родов — это были оргиастические празднества. Переход к индивидуальному браку отменил их: вместо включения юношей в состав мужских брачных групп оргиасти-ческих празднеств, им стали "дарить" право на вступление в брак вместе со всем комплектом мужских подарков. Тот факт, что подарки делались "для имени", говорит о том, что стержнем обрядов было наречение мужского имени. У осетин еще недавно бытовали поговорки на эту тему: "Læppujyl nom æværys — wæd jyn ron dær agur" — "Если юноше имя собираешься положить, то ищи ему и пояс", "Læppujyl nom æværys — wæd dæ læværttæ cættæ dar" — "Если юноше имя налагаешь — то держи свои подарки готовыми", "Læppujæn nomæværæggag — sargъy bæh" — "Юноше к наречению имени — коня под седлом". По обычаю, коня следовало привести со всем снаряжением — под седлом, на которое клали папаху и пояс с оружием.

Надо сказать, что этот подарочный комплект "к наречению имени" от дядей совершеннолетним племянникам выглядит "возвращением долга": еще в период заключения брака старший брат невесты получал обязательный подарок в виде комплекта оружия, а дом невесты, в числе других подарочных коней, называвшихся адресно, получал еще одного, но как бы безадресного faty-bæh ("конь для стрелы"). В брачных обрядах стрела была фаллическим символом и очевидно, что "конь для стрелы" был подарком с подтекстом и выражал надежду на "мальчикородную" плодовитость невесты. В то же время ее брат, ставший дядей для рожденных ею сыновей, не только возвращал коня и оружие, но и бывал главным наставником племянника в военном искусстве, другими словами, делал из него воина, готового идти в балц, в чем и бывало реализовано иносказание термина faty-bæh: племянник получал коня и оружие в подарок, но упреждающий подарок такого же состава делал его отец, еще будучи женихом во время сватовства.

Общее празднование совершеннолетия юношей приходилось на осень и приурочивалось к началу сенокоса. Назывались празднества днями "взятия острия" — Cyrgъisæn. В эти праздники проводились массовые игрища у святилищ Cyrgъydzuar — "святой Острия", или соответствующих ему святилищ, посвящавшихся Уасстырджи, иногда — Уацилла, с конными играми. Молодежь соревновалась в силе и джигитовке, выявлялись лучшие кони и наездники, привлекавшиеся затем к скачкам по разным поводам. По сути, это было завершением воспитания для конкретной группы молодежи: "смена" — fæsivæd — сменяла тех, кто выбывал из состава мужчин по старости, что и являлось главным содержанием обрядов Нартамонга.

Молодежь этого возраста обозначалась особым термином, весьма симптоматичным по смыслу: usgur fæsivæd — "жен просящая смена", и это подчеркивало ее промежуточное положение между просто "сменой", не претендующей пока на жен, и женатыми мужчинами. То есть "испрашивание" жен и ответ на этот запрос предоставлением права на вступление в брачные отношения зрелых мужчин и женщин, а в древности — нартов и сиртов рода, знаменовало достижение зрелости.

Достойное прохождение всего воспитательного цикла определяло тот авторитет, с которым молодые вступали в зрелость. Поэтому все действия молодежи были пронизаны стремлением делать все лучше остальных. На общественных работах ziu молодые стремились быть первыми косарями, привезти из лесу первыми и большие по размеру бревна, после работ сплясать лучше других, спеть или сыграть на музыкальных инструментах лучше других — все это вознаграждалось бедренной частью жертвенных животных — sguy и пирогом гудын. Всю жизнь молодежи пронизывало соперничество — от ношения одежды до игр и состязаний на празднествах, — старшие сообщали постоянные импульсы этому соперничеству, отмечая лучших. От того, какое мнение складывалось у старших о юноше, зависело его участие во всех мероприятиях, в том числе и балцах, а также вопрос женитьбы. В прошлом, со вступлением в брачные отношения и переходом "смены" в ряды нартов, отправление в поход становилось обязательным. Это было наивысшим почетом для молодежи, поскольку считалось, по сути, завершением юности и вхождением в зрелость, поэтому молодежь стремилась "сделать себе хорошее имя" — horz nom yskænyn. To есть имя, которым нарекали при переходе в нарты, надо было заслужить.

Возраст после семнадцати лет считался возрастом женитьбы. После женитьбы юноша назывался læg — "мужчина" и более не принадлежал к молодежи. Отделение женатых мужчин от молодежи отмечалось специальным застольем, на котором зрелые мужчины отмечали вступление в их число пополнения из рядов смены. Этот пир-моление женатых мужчин делался в дни важнейшего календарного празднества Стыр Тутыр. В первый день недели празднества Стыр Тутыр, в понедельник, после выступлений сказителей и певцов, устраивавшихся на ныхасе перед всем обществом, делался кувд женатых мужчин. Неженатые не имели права присутствовать на нем[354]. С этого времени молодые мужья получали равное с остальными мужчинами право голоса на ныхасе. Но первый их приход на ныхас в новом качестве отмечался особым приношением.

На ныхас выносилось традиционное угощение: мясо, три пирога, выпивка, курица — и ставилось только перед мужчинами ныхаса. Здесь важно отметить, что "женившиеся так считались, как будто женщин они украли и перед мужчинами ныхаса стеснялись этого"[387]". Само угощение называлось ærgomyggag huyn и, по словам информаторов, делалось на ныхасе в знак того, чтобы молодым мужьям простилось "сокрытие" или "утаение" жен. Такое же угощение делалось и в доме жениха, под тем же названием, но уже от имени мужчин семьи, чтобы "заговорить" с невесткой. Но суть общая: раскрыть утаение жен, что означало установление должных отношений.

Однозначного толкования "раскрытия" у информаторов нет, но важен сам мотив: только после такого "покаянного" угощения ныхасу молодые мужья признавались равноправными членами ныхаса, а значит, и в любом деле, в том числе в составе балцев.

Но действительное достоинство мужчин, согласно представлениям осетин, определялось только к тридцати годам: æhhæst læg — "завершенный мужчина" или "дополненный мужчина", lægaw læg — "мужчина по-мужски", qomyl — "мощный в любом деле" — таковы определения этого возраста.

Для достижения подобного статуса в промежутке между семнадцатью и тридцатью годами нужно было утвердить себя в обществе, что у осетин периода нартиады достигалось участием в походах балц. Вступление в брак обязывало мужчин к отправлению в первый поход — годичный. Это знаменовало вступление в новую фазу воспитания hasstqom — "мощный для сражения, пригодный для войны". По сути и содержанию — это было вступление в особые обязанности, которые являлись военной службой, но весьма специфического содержания.

А.А. Чочиев "НАРТЫ - АРИИ И АРИЙСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ", Москва 1996
при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна

Вернуться назад
Рейтинг@Mail.ru