Хорошо, когда над тобой мирное небо и ничто не мешает парить под небесами, мечтая о невозможном… Почему-то в моей памяти увязли лишь какие-то отдельные фрагменты из детства, проведенного в Беслане. Чаще всего мне вспоминается, как в конце мая внезапно пошел проливной дождь. Такой, о котором говорят “стеной”. Все было, как в тумане - стена падающей с неба воды заслоняла собой мир. Но страшно не было. Удивительно, но в те времена чувство страха, уверенно поселившееся в душе сегодня, напрочь отсутствовало. Мне было десять лет и я спешила на школьный праздник. Вода, льющаяся потоком, в момент заполнила все пространство, затопив наш скромный скарб: плавали веники, метлы, щетки. Оставленные у дверей галоши корабликами отправились в путешествие по “бескрайним” дворовым просторам. Я с восхищением смотрела на первое в своей жизни “стихийное бедствие”, даже не подозревая об этом - все казалось какой-то забавной игрой и не более… Тогда я еще не знала, что всего через год мне придется увидеть первые в жизни похороны - одноклассника, веселого живого мальчика, жившего по соседству с нами. Менингит. Это было непонятно, и мой первый “опыт смерти” навсегда врезался в память и круглыми пятикопеечными медяками, лежавшими на глазах того, чужого… Тогда я еще не знала, что самое главное мое испытание придет много лет спустя, когда я сама уже буду родительницей. Тогда я еще не знала, что трагедия, случившаяся в Беслане, перевернет все так, что возврата не будет. Никогда. И город навсегда останется опаленным огнем, разведенным теми, кому неведомы понятия Родины, дома, семьи. А безысходность трагедии накроет на многие годы маленькие уютные бесланские дома черным саваном траура. Тогда я еще не знала, что моя двоюродная сестра однажды уже никогда не прижмет к себе черноволосую головку своей удивительно обаятельной и улыбчивой, буквально вымоленной у Бога единственной дочери Эльвиры. А мой жизнелюбивый и веселый одноклассник, потерявший единственную, 13-летнюю красавицу дочь, замкнется в себе и будет жить лишь по инерции. Яркая звезда 12-летней Эммочки, которой все соседи и знакомые прочили большое театральное будущее, закатилась, не успев даже взойти на небосклон. Когда в снятом террористами ролике вижу, как она сидит на полу с испуганным лицом и вытянутыми в белых кроссовках ногами, то в очередной раз ужасаюсь нереальной реальности произошедшего: невинный агнец, заколотый грязными руками... Неизменно веселая гармонистка Сима, может, впервые в жизни не знала, что ей делать и как себя вести в переполненном заложниками зале, а трехлетняя Рада, названная в мою честь, так и не успела со мной познакомиться - погибла вместе с матерью. В три года… Не могу не вспомнить еще одну удивительную трехлетнюю девчушку, мою маленькую родственницу Светочку. Незадолго до произошедшего я сказала ее бабушке, что эта “дама”, когда вырастет, добьется в жизни многого, такой она была инициативной и, непривычно говорить так в адрес ребенка, деловой. Все оказалось неправдой, ибо через 3 месяца ее застрелили в спортивном зале 1-й Бесланской школы… Почему я обо всем этом вспоминаю? Потому что все это очень прочно и навсегда вросло в мое тело и душу, черным облаком обволокло сердце. Это нелегко. Это очень трудно! Появление в мирном пражском небе вертолетов сразу наводит меня только на одну мысль - Беслан. А во время любого ливня я, помимо своей воли, оказываюсь в доме у родителей, на коленях у своей кровати и отчаянно молюсь, молюсь, молюсь… В доме лишь больная мама, свекровь и моя дочь. Все остальные стоят на лобном месте - у Дворца… Как фрагменты выходят из прошлого черное от горя лицо моей старшей сестры, которая отказывается пить и есть: у нее в спортзале находится дочь, моя племянница Яна… Появляется образ отца, который дрожащим голосом рассказывает нам все последние новости, он - единственное звено, которое связывает нас, оставшихся дома, с ужасом, произошедшим в километре от наших ворот. Режущими уши взрывами врываются в мозг воспоминания о шквальном огне, накрывшем город в 13.05. Ухнуло сердце, разорвавшись на тысячи мелких кусочков - все… Мир раскололся… Почему я обо всем этом вспоминаю? Наверное, потому, что и третья годовщина трагедии не принесла успокоения. Не принесут ни пятая, ни двадцать пятая… Будут все так же, как сегодня, бередить душу. И останутся вопросы, на которые уже никто никогда не даст вразумительных ответов. Почему я обо всем этом пишу? Наверное, потому, что чем дальше мы идем в “светлое демократическое будущее”, тем тоскливее становится по совсем иным временам: когда на солнце не бывало вспышек, когда массово не горели леса и не оказывалось под водой пол-Европы, когда мир не знал откровенного и жестокого террора, а ливни были совсем не страшными… Издалека всегда все кажется лучше. И Родина. Все воспринимается не таким мрачным и однотипным, недостатки легко смазываются, ибо расстояния на самом деле обладают удивительно волшебной силой. Мне приятнее думать об Осетии хорошо, готовить моим чешским друзьям и знакомым национальные блюда, рассказывать им о нашем крае, на что они, охая и ахая, расспрашивают в деталях обычаев, кажущихся им по меньшей мере странными. И я без устали и не без расчета “несу культуру” в массы - не хочется терять индивидуальность, подстраиваясь и приспосабливаясь под невыразительные общеевропейские мерки. Моя многолетняя знакомая чешка много раз собиралась со мной в Осетию, но каждый раз лишь теоретически - в ее представлении, нас всех должны были повязать уже на выезде из Польши. Мои увещевания о том, что никакой реальной опасности ни ей, ни ее сыну не грозит, не помогли - образ пылающего в огне террора Кавказа устоялся в сознании местных основательно. Рада МАЛИЕВА, журналист газеты “Информ Прага”, Чехия. |