Это дело — дело дней былых,
Ой да это дело, дело прошлого...
Куртатинцы для коней своих
Не найдут табунщика хорошего.
Судят-рядят десять дней подряд
На нихасе крытом в Даллагкау.
Двое есть достойных, говорят,
Цаликовы — Хуха и Нарсау.
Храбры Цаликовы сыновья,
Но припомнил кто-то осторожно:
«Тагаурские они зятья.
Наш табун доверить им-то можно?»
Быстры ноги у обидных слов,
И узнали братья оскорбленные
Их, как тагауровых зятьев,
Числят тянущимися за женами.
Говорит Хуха: «Честной народ,
Сам себя в табунщики я жалую».
День прошел, и вот Хуха пасет
Куртатинцев табуны немалые.
Ой, несметны эти табуны.
Как лихим соседям не позариться?..
И к Хуха приходит брат жены,
О делах и о здоровье справиться.
Говорит жены лукавый брат,
Посланный соседскими князьями,
Мол, когда едят, когда здесь спят,
Зорко ль смотришь ты за табунами?
Но в ответ Хуха из темноты
Свояку сказал такое слово:
«День ли, ночь — я не дремлю, и ты
По добру иди, брат, по здорову».
Вновь к Хуха, когда взошла звезда,
Шлют соседи свояка-злодея.
«Что, Хуха, не спишь ты никогда?»,
Говорит, как бы Хуха жалея.
Молвит зять лукавые слова,
Песнь одну и ту же тянет снова,
Мол, не стоит святостью родства
Жертвовать из-за добра чужого.
Гонит свояка табунщик прочь.
Не люблю, мол, говорить напрасно я.
Час я сплю, когда проходит ночь,
Час, когда восходит солнце красное.
Ночь прошла, рассветный час настал.
Задремал Хуха в свой час положенный.
А злодеи через перевал
Тянутся тропою растревоженной.
Ой, пастух на зорьке увидал,
Как к коням злодеи подлетели,
Ой, он на свирели заиграл,
И достиг селенья плач свирели:
«Куртатинцы, снятся ли вам сны,
Может, сны вам очи ослепили?
Ой, угнали ваши табуны,
Вашего табунщика убили».
Песня понеслась за перевал,
Вдоль ущелья, ивняком повитого,
Первым эту песню услыхал
Цаликов Нарсау — брат убитого.
Что вдали за облако летит,
Расплываясь на четыре стороны?
Почему в том облаке парит
Птичья стая — стая черных воронов?
Над горой не облако кружит —
Пар восходит от коня проворного,
И летит земля из-под копыт,
А не вороны кружатся черные.
Недругов Нарсау победил,
С их мечами сталь скрестил булатную.
Многих тагаурцев он побил,
Мстя им за потерю безвозвратную.
Многие отбил он табуны,
Убежать заставил рать лукавую.
Ну, а брату братовой жены
Голову он снес и руку правую.
Примечание:
Записана Т. А. Хамицаевой с напева Мисирби Томаева. ОРФ СОНИИ. Ф. 420, п. 117, стр. 50.
Куртатинцы — жители Куртатинского ущелья.
Тагауровы зятья — т. е. братья женаты на девушках из соседнего Тагаурского ущелья.
Отрубил руку — обычай отрезать правую руку врага идет из далекого прошлого». Зафиксирован Ге¬родотом у скифов. В Осетии встречался вплоть до на¬чала 19 в.
Источник:
Песни далеких лет. Переводы Наума Гребнева. — Осетинская народная поэзия. Изд. второе, дополненное, Орджоникидзе, Ир, 1974.
при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна |
