поиск в интернете
расширенный поиск
Иу лæг – æфсад у, дыууæ – уæлахиз. Сделать стартовойНаписать письмо Добавить в избранное
 
Регистрация   Забыли пароль?
  Главная Библиотека Регистрация Добавить новость Новое на сайте Статистика Форум Контакты О сайте
 
  Навигация
Авторские статьи
Общество
Литература
Осетинские сказки
Музыка
Фото
Видео
  Книги
История Осетии
История Алан
Аристократия Алан
История Южной Осетии
Исторический атлас
Осетинский аул
Традиции и обычаи
Три Слезы Бога
Религиозное мировоззрение
Фамилии и имена
Песни далеких лет
Нарты-Арии
Ир-Ас-Аланское Единобожие
Ингушско-Осетинские
Ирон æгъдæуттæ
  Интересные материалы
Древность
Скифы
Сарматы
Аланы
Новая История
Современность
Личности
Гербы и Флаги
  Духовный мир
Святые места
Древние учения
Нартский эпос
Культура
Религия
Теософия и теология
  Строим РЮО 
Политика
Религия
Ир-асский язык
Образование
Искусство
Экономика
  Реклама
 
 
1918 ГОД
Автор: 00mN1ck / 22 августа 2007 / Категория: Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отн.
Большевизм в Южную Осетию проникал главным образом из Тифлиса. Его проводниками были осетины-рабочие, занятые на тифлисских предприятиях. Число их неизвестно, однако, судя по помещениям, где происходили собрания осетинских большеви­ков, их было несколько десятков. В январе 1918 года в Тифлисе осетинские большевики заседали в мужской гимназии, а затем в Народном доме. В конце того же месяца осетинские «интерна­ционалисты», считавшие себя «социал-демократами», в Тифли­се создали «осетинскую партию большевиков «Чермен». Она образовалась по примеру североосетинской крестьянской партии «Чермен». Ее основной целью являлась «организация деревенс­кой бедноты Северной и Южной Осетии». Пока группировались партийные политические силы Южной Осетии, крестьяне заня­лись борьбой с грузинскими помещиками, господствовавшими в осетинских обществах. Ее возглавил «герой гражданской вой­ны» Исак Харебов; создав специальный отряд из осетин, участ­ников первой мировой войны, он обрушился своими силами на грузинских тавадов. Отряд Харебова насчитывал от 200 до 300 крестьян, из них 150 человек составляли «ядро» из бывших фронтовиков. Тифлисский губернский комиссар, происходив­ший из феодальных верхов, с тревогой писал о том, как отряд Исака Харебова расправляется с «целыми семьями помещиков». «Третьего дня, - писал комиссар, - вырезана вся семья помещи­ка Г.Н. Визирова в сел. Оснаури». Судя по фактам и событиям, происходившим в Южной Осетии, обстановка здесь была пре­дельно накалена. После смены власти в Петрограде власть в Грузии и Южной Осетии досталась главным образом дворянско-буржуазной прослойке, пытавшейся отстоять свои социальные привилегии. Тот же Цхинвальский участок, представлявший со­бой своеобразную метрополию для Южной Осетии, был в руках дворянина Казишвили. Последний являлся наиболее типичным для той обстановки чиновником, выражавшим интересы реакци­онных грузинских общественных сил. Именно с этой точки зре­ния заслуживает внимания его выступление на массовом митин­ге в марте 1918 года. На митинге глава Цхинвальского участка называл осетин «вековыми врагами» Грузии. Главным же врагом Грузии была обозначена Россия: «Россия, - утверждал Казиш­вили, -вот уже 118 лет как покорила и лишила Грузию свободы». Но и в этом виновником он считал осетин: «Это столетнее муче­ние и терзание, - говорил Казишвили, - Грузия перенесла по вине осетин. Осетины тогда, как и теперь, помогали русским по­корить Кавказ». Цхинвальский начальник был замечателен тем, что он в классической форме воплощал политика-тавада, защи­щавшего свое социальное положение от надвигавшихся угроз. В такой ситуации грузинский «политик» - «соврет - недорого возьмет». Как истинный враль, он был готов утверждать что угодно, при этом факты не имели никакого значения. Тот же цхинвальский лгун чуть ли не первым высказал формулу - «осе­тины - пришельцы, мы (грузины - М. Б.) их приютили на нашей земле, но они вместо благодарности в любой момент готовы на­нести нам рану в спину», - тезис, которому среди грузинской политической элиты суждено будет стать сакраментальным. Не­сомненно, он родился в кругу невежественных политиков, но его можно будет услышать и от тех, кто себя относил к знатокам грузинской истории. Казишвили-лжец врал, но он далеко не был похож на Мюнхгаузена-миролюбца. На митинге грузинский тавад, заявивший, что он «скорее сотрет все с лица земли», не­жели допустит «осетинскую анархию», организовал «красную гвардию», открывшую огонь по осетинским участникам митин­га. В связи с этим Георгий Кулумбеков, осетинский революцио­нер, заметил, что «проклятый царизм» не был таким опасным врагом, каким является для рабочих и крестьян «грузинский меньшевизм». По определению того же Кулумбекова, грузинс­кие «меньшевики-детишки тех дворян-князей, помещиков, ко­торые за счет крестьян нагуливают на своих плечах жир и смот­рят на крестьян как на рабочую скотину». На митинге Георгий Кулумбеков говорил, что «весь государственный аппарат За­кавказского правительства», пришедшего к власти в 1917 году, «состоит из царских держиморд: генералов, жандармов и полицейских».

После красногвардейских выстрелов, произведенных по мир­ным митингующим, на второй день в селе Ванати «состоялся грандиозный митинг с представителями всех обществ Цхинвальс­кого района». На нем вновь маячила фигура Казишвили, требо­вавшего от участников митинга разоружения. Крестьяне в свою очередь выдвинули свои «контр-ультимативные требования». Они решительно отказались от грузинских меньшевиков, как от сво­их представителей во власти. Крестьяне подвергли резкой кри­тике закон о земле, изданный 7 марта 1918 года Закавказским сеймом. Согласно этому закону, за помещиком сохранялось владение в размере 50 десятин. «Кроме того, правительство дало помещикам возможность фиктивного раздела семейств с целью удержать за собой свои» прежние наделы. Митингующие требо­вали выселить «помещиков из пределов Горийского уезда, а землю их распределить пропорционально между малоземель­ными крестьянами, дома передать под школы». Они настаивали на удалении из Цхинвальского района Казишвили, Повришвили и Майсурадзе, которые «под видом установления социализма» прибегали к «диким зверствам», «работая в пользу помещиков». Глубокому осуждению крестьян подверглись также «красногвардейцы», раскрывшие свое истинное политическое лицо. Им указали на то, что они состоят из «духанщиков, купцов, князей, дво­рян и генералов, которым чужды интересы» осетинских кресть­ян. На митинге в селе Ванати подчеркивалось, что с помощью «красногвардейцев» грузинские тавады и другие представители новой власти «производят... всевозможные издевательства, без всякой причины арестовывают, расстреливают, занимаются грабежами, разбоями и вымогательством». Из выступлений осетинских крестьян, все еще надеявшихся на перемены к лучшему, складывалось единое представление о политической обстанов­ке, созданной в Грузии после октябрьских событий в Петрогра­де. Получившая от русской революции свободу, Грузия как бы спешила по образу и подобию собственных исторических традиций реанимировать уходившие глубоко в прошлое свои восточ­но-деспотические исторические основания, ставшие нацио­нальной идеей грузинской знати. Это важное обстоятельство было столь прозрачно, что его хорошо видели даже неискушен­ные в политике, неграмотные и забитые крестьяне. В «Протоко­ле» от 16 марта 1918 года крестьянского схода Джавского и Цхинвальского районов Южной Осетии подчеркивалось: «Мы, крестьяне Цхинвальского и Джавского районов, дали клятву, что­бы никогда, раз и навсегда, не возвращались в рабство и чтобы мы погибли геройски все, как один человек, для нашей свободы..." Требования крестьянского схода были политические: уда­лить из Горийского уезда «всех помещиков, как грабителей крестьян»; «удалить навсегда» «диктатора Казишвили, Сосико Повришвили, Шакро Терадзе и Майсурадзе». Российская революция и фактический уход из Советской России Грузии обнажи­ли на небольшой территории Южной Осетии особенности исто­рической трансплантации, при которой трансплантантом явился все тот же восточный деспотический режим, наносимый тавадами на политическую физиономию грузинского общества, на характерную эхограмму. Судя по этим особенностям, так назы­ваемые грузинские меньшевики были прогнозируемы. Острые внутренние противоречия, раздиравшие грузинское общество, связывались с «историческими врагами» Грузии - Абхазией и Южной Осетией. Общественные силы Грузии отвлекались также дипломатическими играми с великими державами - Англией, Германией, США и Турцией, проявлявшими повышенный инте­рес к Закавказью, в частности - к Грузии. Об этом еще будет сказано, здесь же отметим - в 1918 году грузинские реакционные политические силы, среди которых решающий тон задавали тавады-консерваторы, создавали своего рода модулятивную систе­му, озвучивавшую «национальную» поведенческую концепцию, во всех решающих случаях оправдывавшую действия грузинской знати. Формировалась устойчивая политическая система, по-своему универсальная, определявшая внутренние социальные и внешние дипломатические ориентиры. В этой «системе коорди­нат» таким странам и народам, как Россия, Осетия, Абхазия, в сущности близким грузинскому народу соседям, не воевавшим с Грузией, а только помогавшим ей, будет отводиться роль «об­раза врага». Даже Турция и Персия, в свое время пытавшиеся уничтожить грузин как этнос, или же далекие Соединенные Шта­ты Америки будут востребованы как политические ориентиры, и на фоне этих предпочтений будут отвергнуты близкие соседи, отнесенные к «врагам Грузии». Это одновременно будет и фено­меном и, на основе своей четкой повторяемости, проявится как закономерный факт грузинской политической системы, истори­чески создававшейся на протяжении столетий. В 1918 году частью формировавшейся «новой системы» грузинского «алго­ритма» являлась политическая концепция, складывавшаяся вок­руг Южной Осетии, впрочем, как и вокруг других национальных меньшинств. Георгий Кулумбеков, один из лидеров югоосетин-ских крестьян, в марте 1918 года писал, что со стороны Грузии «национальные меньшинства, в особенности осетины, подверг­нуты жестокому насилию и грозит им опасность быть истреблен­ными окончательно». Он свидетельствовал, что «в Цхинвали был назначен диктатор, палач и грабитель Коста Казишвили, который, по директивам Закавказского сейма, Цхинвальский район объя­вил вне закона». Непризнание Южной Осетии как самостоятельной географической субстанции - одна из исходных в по­литических установках, выдвинутых в 1918 году грузинскими реакционными националистическими кругами. Это было нов­шеством не столько в географии, сколько в национальной по­литической концепции. Старым, не раз проверенным, явилось другое - вооруженное нашествие на Южную Осетию. Несмотря на высокую степень терпимости и выдержки, проявлявшиеся со стороны осетинского крестьянства, так называемые грузин­ские меньшевики всячески провоцировали вооруженный конф­ликт. В середине марта 1918 года югоосетинское население, уставшее от насилия и разбоя грузинских официальных влас­тей, центром которых был Закавказский сейм, вновь повторило свои требования о прекращении грабежа, об удалении дикта­тора Казишвили, о равном распределении земли и др. В ответ на это грузинские власти бросили в Южную Осетию крупный вооруженный отряд, насчитывавший более двух тысяч солдат регулярных войск. Завязав бои с местным населением, губерн­ский комиссар Г. Мачабели и «цхинвальский диктатор» К. Ка­зишвили планировали совершить по Южной Осетии каратель­но-грабительское нашествие. Но силы местной обороны оказа­ли грузинским войскам достойное сопротивление. По оценке Георгия Кулумбекова, «в неравной борьбе трудовое революци­онное крестьянство проявило доныне неслыханное геройство». Отчитываясь о пятидневных боях, он констатировал, что «пра­вительственные войска» Грузии «разбиты вдребезги, им на­несен сокрушительный удар». Более тысячи солдат из прави­тельственных войск были взяты в плен и разоружены. Другая часть войск осталась на поле боя или же бежала в Грузию. Бы­ли убиты и вдохновители нашествия - Г. Мачабели, С. Кецховели и К. Казишвили. Позже выяснилось, что нашествие на Юж­ную Осетию было организовано самим Н. Жордания, главой так называемого меньшевистского правительства Грузии. Газета «Борьба» писала, что в решительный момент, когда малочис­ленность осетин стала сказываться на ходе сражения, на по­мощь с красным знаменем пришли грузинские крестьяне, тут же втянувшиеся в бой с «красными гвардейцами» меньшеви­ков. В условиях вооруженных акций со стороны Грузии началь­ник правительственной гвардии В. Джугели предъявил Южной Осетии шесть требований; о сдаче оружия, о выдаче «виновников» восстания, о выдаче «убийц» Коста Казишвили, Георгия Мачабели и Сандро Кецховели, об освобождении «пленных гвардейцев», ликвидации повстанческого фронта, о сдаче «по­хищенного из Цхинвала» имущества. На эти требования последовал четкий ответ: «оружия не сдадим, виновниками восста­ния были Казишвили Коста, Мачабели Георгий, Кецховели Сандро и др.», убийцами ваших товарищей были пули, ищите их на поле боя», «пленных освободим в обмен» на своих, «похи­щать мы ничего не похищали, похищала ваша гвардия». Пос­кольку после боев Цхинвал был отвоеван у меньшевиков и в нем власть досталась повстанцам, последовало постановление Закавказского правительства «о переименовании местечка Цхинвал в город с введением в нем городового положения». В конце мая 1918 года в Джаве состоялся съезд представителей Южной Осетии. Он проходил под председательством главы Осетинского национального совета. На нем в подавляющем большинстве были представители крестьянского Союза, кото­рые в противовес грузинским «меньшевикам» называли себя «большевиками». Основные вопросы, подвергавшиеся обсуж­дению на съезде, были: «Проведение колесной дороги через Кавказский хребет» с целью объединения усилий с Северной Осетией в борьбе с грузинской реакцией, создание «нацио­нального полка», вопрос о распределении лесов и др. Не менее важным был следующий, четвертый съезд представителей Юж­ной Осетии. Он проходил в селении Цунар, расположенном ря­дом с Цхинвал. Значение его состояло в том, что съезд дал яс­ный ответ на главный политический вопрос - о целях револю­ционной борьбы в Южной Осетии. По свидетельству коррес­пондента газеты «Борьба», съезд в Цунаре «собрался под зна­ком освобождения осетинского народа» от грузинского тавадского гнета. На нем тон задавали в основном «бывшие солдатс­кие фронтовики».

Тифлисские власти во главе с Н. Жордания жестко контроли­ровали ситуацию в Южной Осетии. Замечалась при этом харак­терная особенность - чем неблагополучнее развивались поли­тические события в Грузии, тем все больше внимания уделялось Южной Осетии. Горийский уездный комиссар Джапаридзе пос­тоянно ставил в известность министра внутренних дел прави­тельства Грузии о положении в Южной Осетии. Судя по его док­ладам, в югоосетинских обществах господствовала политичес­кая солидарность, поддерживавшаяся бывшими фронтовиками, решительно настроенными против грузинских властей. В ответ на требование Тифлиса к комиссару Горийского уезда об усиле­нии в Южной Осетии политической работы - Джапаридзе объяс­нял, что это невозможно: «Деревенские граждане, бывшие крестьяне, - писал Джапаридзе своему правительству, - чуть ли не поголовно преступно настроены против... бывших дворян и князей на почве сословной розни, чему с самого начала револю­ции и поныне главным образом способствуют бывшие солдаты фронтовики, вернувшиеся по домам». На Джапаридзе, как на уездного комиссара, Южная Осетия своей политической моно­литностью производила столь пугающее впечатление, что он просил выслать в Гори в свое распоряжение «бронированный по­езд на стоянку, а также аэроплан для разведок». Подобные зап­росы уездного комиссара были понятны, если учесть, что среди осетинских крестьян, испытывавших тяготы от грузинских фео­далов, расхожей являлась идея о том, чтобы «в целях предотвра­щения восстановления крепостной зависимости необходимо физически уничтожить всех дворян и князей, не взирая на воз­раст и пол». Комиссар Джапаридзе не был уверен, что ему не придется разделить участь грузинских феодалов, и вскоре поки­нул свой пост. Новый уездный комиссар И. Карциеадзе отличал­ся от своего предшественника особой воинственностью; юго-осетинских крестьян он считал «злонамеренными элементами и врагами Грузинской республики». Несмотря на это, Карцивадзе не исключал политических мер, направленных на вовлечение Южной Осетии в орбиту созданной грузинской государствен­ности. В частности, им был согласован с правительством Грузии вопрос об участии Южной Осетии в выборах в грузинский парла­мент с правом выдвижения своих кандидатов в депутаты. Шес­той съезд югоосетинских обществ включил в повестку дня воп­рос об отношении к парламентским выборам в Грузии, но когда началось обсуждение, делегаты сняли вопрос с повестки.

1918 год в Южной Осетии завершился VI съездом осетинско­го народа. Ключевым в его решениях был тезис об установлении «интернациональной демократии» и «защите интересов осетин­ского трудового народа».

"Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений" М.М. Блиев. 2006г.

при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
  Информация

Идея герба производна из идеологии Нартиады: высшая сфера УÆЛÆ представляет мировой разум МОН самой чашей уацамонгæ. Сама чаша и есть воплощение идеи перехода от разума МОН к его информационному выражению – к вести УАЦ. Далее...

  Опрос
Отдельный сайт
В разделе на этом сайте
В разделе на этом сайте с другим дизайном
На поддомене с другим дизайном


  Популярное
  Архив
Февраль 2022 (1)
Ноябрь 2021 (2)
Сентябрь 2021 (1)
Июль 2021 (1)
Май 2021 (2)
Апрель 2021 (1)
  Друзья

Патриоты Осетии

Осетия и Осетины

ИА ОСинформ

Ирон Фæндаг

Ирон Адæм

Ацæтæ

Список партнеров

  Реклама
 
 
  © 2006—2022 iratta.com — история и культура Осетии
все права защищены
Рейтинг@Mail.ru