Автор не относит себя к тем, кто Октябрьскую революцию и Советскую власть рассматривает как случайность или же как результат большевистского переворота. Слишком глобальны были перемены, к которым привела одна из самых Великих революций человечества, чтобы ее относить к малозначащим историческим явлениям. С другой стороны, нельзя не видеть природу политической власти, ориентированной на установление диктатуры и ведшей к созданию Советской империи с тоталитарным режимом. Что касается идеологии большевиков, то в обнищавшей и разоренной войной России были все социальные предпосылки для соединения русской социалистической идеи с «русским марксизмом»; впрочем, автор настоящих строк не специалист в области истории советского общества и не берется судить о сложных проблемах Советского прошлого. Но, работая в архивах Осетии и собирая материалы по истории советского периода, автор обратил внимание на два обстоятельства: а) на особую, в отличие от других регионов Кавказа, ожесточенность репрессивных органов власти в Осетии. Об этом же, как известно, писал Солженицын, приводя факты, связанные «с плановыми» репрессиями в отношении осетин; б) второе обстоятельство еще более загадочное - в самый разгар тоталитаризма, когда уничтожение незаурядных людей достигло особо угрожающих масштабов, почему-то во главе Советской России оказались в роли главных палачей Иосиф Сталин и Лаврентий Берия - два грузина, решавшие кого казнить и кого миловать. Не стоит обвинять их в том, что они создали в СССР тоталитаризм, имевший гораздо более глубокие корни. Другое дело, вопрос в том, почему именно на них был «спрос», и был ли он связан только с их незаурядностью или имело значение их происхождение, их воспитание в политической традиции грузинского общества? Трудно ответить на эти и другие вопросы, хотя в качестве субъективного мнения у автора сложилось ощущение того, что приход к власти - еще до смерти Ленина - не кого-то другого, а именно Сталина, как и появление позже рядом с «вождем народов» грузинского Малюты Скуратова, идеально дополнившего «блестящий» тандем советского тоталитаризма, - все это по своей политической природе слишком ассоциируется с идеологией грузинской тавадской знати, воспитанной на деспотических традициях Ближнего Востока. С гораздо большей вероятностью можно сказать о другом - Сталин не мог не знать о том бедственном положении, в котором после установления советской власти оказались Северная и Южная Осетия. Несмотря на это, он ничего не предпринял, чтобы оказать помощь народу и облегчить его страдания. Каким же было кощунством, когда в центре Владикавказа в здании КГБ заработала гильотина, уничтожавшая всех, кто в Осетии представлял сколько-нибудь заметный общественный интерес; в подвалах этого здания томились «враги народа» в ожидании своей жестокой участи. Когда выводили заключенного из подвала и вели его через двор, он знал, что идет на расстрел. Нервы не выдерживали, крик его был слышен на перекрестке двух улиц - Ленина и Бутырина.
Пик репрессивных мер, - их более точное определение - плановый геноцид осетин, - пришелся в Осетии на 1935-1939гг. Но и позже (в 1940-1941 гг.) при наблюдавшемся некотором снижении «плановых цифр», в которых обычно уничтожались люди в СССР, эти цифры для Осетии существенно не менялись и оставались самыми высокими в Советском Союзе. В этом отношении документальным подтверждением является «Справка», составленная в ноябре 1941 года заместителем Народного комиссариата внутренних дел СССР Кобуловым. Несмотря на то, что «Справка», о которой идет речь, уже публиковалась, стоит привести ее полностью, поскольку она красноречиво свидетельствует о подлинном трагизме, пережитом осетинским народом в годы советской власти.
«Совершенно секретно Народному комиссару Внутренних Дел СССР товарищу Берия.
Справка
О количестве арестованных, приговоренных к ВМН
(высшей мере наказания - М.Б.), содержащихся в тюрьмах НКВД-УНКВД в
ожидании утверждения приговоров Военной коллегией
Верховного суда СССР.
1. Северо-Осетинская АССР – 796
2. Хабаровский край - 467
3. Молдавская область – 420
4. Свердловская область – 410
5. Татарская АССР – 400
6. Казахская ССР – 396
7. Грузинская ССР – 395
8. Челябинская область – 394
9. Узбекская ССР – 361
10. Сталинградская область – 356
11. Приморский край – 350
12. Саратовская область – 342
13. Кировская область – 320
14. Дагестанская АССР – 300
15. Горьковская область – 300
16. Красноярский край – 290
17. Коми АССР - 272
18. Новосибирская область – 269
19. Архангельская область – 268
20. Московская область – 265
21. Азербайджанская ССР – 243
22. Куйбышевская область – 235
23. Краснодарский край – 220
24. Тамбовская область – 214
25. Иркутская область – 200
26. Омская область – 182
27. Чкаловская область – 160
28. Башкирская АССР – 156
29. Воронежская область – 150
30. Пензенская область – 150
31. Волгоградская область – 144
32. Алтайский край – 143
33. Читинская область – 140
34. Удмуртская область – 120
35. Ярославская область – 118
36. Ивановская область – 113
37. Кабардино-Балкарская АССР – 99
38. Бурято - Монгольская АССР - 79
39. Марийская АССР - 70
40. Рязанская область – 63
41. Киргизская ССР – 60
42. Таджикская ССА – 55
43. Мордовская АССР - 50
44. Армянская АССР – 40
45. Туркменская ССР – 38
46. Ростовская область – 23
Всего: 10645
Заместитель народного комиссара
Внутренних Дел СССР
(Кобулов) (ноябрь) 1941 года».
Для читателя напомним, что накануне войны в Северо-Осетинской АССР численность осетин составляла немногим более 200 тысяч, - и при этом по числу «врагов народа» республика превзошла другие административные образования СССР. Целенаправленная политика истребления осетинского населения достигалась с помощью созданной в Осетии разветвленной сети платных секретных сотрудников МВД. Что же до объяснения самих причин, то, помимо общего повсеместно господствовавшего в СССР тоталитаризма, в случае с Осетией сказывалась традиционная для грузинской политической элиты идеология осетинофобии; последняя, как мы могли заметить, была присуща этой элите во все времена и любым ее политическим течениям. В этой крайней форме мизантропической фобии особенно преуспели Сталин и Берия, превзошедшие предшественников по «ремеслу» особой изощренностью, заслонившейся всеохватной до маниакальности социалистической идеологией, достигла своей цели; приходится признать, что до сих пор большинство старшего поколения осетин все еще не верит в иезуитство Сталина и в то, что «вождю народов» удалось полностью расправиться с осетинской интеллигенцией и на многие десятилетия обезглавить осетинский народ. Автор не осуждает тех, для кого Сталин остается кумиром, поскольку понимает, что идеологические болезни, в особенности когда они масштабные, трудно излечимы или вовсе не излечимы. Но вернемся к цифрам, над которыми стоит задуматься каждому, кто обеспокоен о будущем своего народа. В Северо-Осетинском издательстве «Ир» изданы два тома - Книга памяти жертв политических репрессий РСО-Алании. Только в них даются сведения о 8 тысячах репрессированных. Предстоит издать еще два тома, в коих ожидается еще больше имен. В условиях тотального уничтожения людей в Осетии, Великая Отечественная война, несомненно вызвавшая адекватный патриотический порыв, еще и послужила своего рода «убежищем» от геноцида. Чуть меньше половины взрослых осетин, проживавших в Северной Осетии, ушли на фронт. Из них 54 тысячи не вернулись в свои семьи. Потерь осетинского народа, понесенных в первой половине XX века, гораздо больше, - у нас нет данных о жертвах репрессивных мер и численности погибших в ВОВ по Южной Осетии. Парадокс, однако, заключается в том, что народ, который благодаря Сталину и Берия «дал» в СССР наибольшее количество «врагов народа», в Великой Отечественной войне проявил особый героизм: по числу Героев Советского Союза (пропорционально к численности населения) Осетия заняла среди народов СССР первое место, а награжденных осетин боевыми правительственными наградами более 60 тысяч. Именно этими отличиями нам, осетинам, прикрыли трагическую страницу нашей истории в годы Советской власти.
Как известно, Сталин родился в том самом Горийском уезде, куда входила и Южная Осетия. Он превосходно знал, насколько для Осетии важно было проложить дорогу через Рокский перевал и тем создать нормальные условия жизни и развития одного из народов Кавказа. Вместо строительства этой дороги он сделал все, чтобы отнять у Осетии дорогу через Дарьяльское ущелье. Между Южной Осетией и Северной транспортное сообщение осуществлялось через эту единственную дорогу, которая до Млети проходила по территории Осетии. В 1944 году Сталин довел границу Грузинской республики до подступов к Владикавказу, передав таким образом Военно-Грузинскую дорогу с прилегающей к ней осетинской территорией Грузии. Еще в феврале этого года, во время депортации чеченцев и ингушей, прибывший во Владикавказ Л. Берия интересовался историческими границами древней Осетии - брал, по рекомендации К.Д. Кулова, первого секретаря Северо-Осетинского обкома партии, специальные книги, например, труд Кулаковского, содержавший сведения об аланах и их расселении на Кавказе. Отец мой, работавший заместителем председателя СНК Северной Осетии, рассказывал, что в марте 1944 года, в его ночное дежурство, в Северо-Осетинский обком партии позвонили поздно ночью из приемной Сталина и потребовали к телефону К.Д. Кулова, первого секретаря. Во время телефонного разговора Сталин спросил Кулова, будет ли достаточно 6 районов для Осетии, если отвести их на территории бывшей Чечено-Ингушетии. Кулов был растерян, он еще не знал, с какой целью выделяются районы Чечено-Ингушетии для осетин. Когда же Сталин объяснил, что новые районы отводятся для переселения осетин из горных районов Осетии, Кулов высказал свое мнение - не выделять Осетии более трех районов. В том же разговоре Сталин просил переименовать столицу Северной Осетии, вместо «Орджоникидзе» дать ей осетинское название «Дзауджикау». После этой беседы К.Д. Кулов был подавлен. Он ничего не сказал моему отцу о своем отношении к предложениям Сталина, но много позже объяснил, что речь шла фактически о передаче всей Военно-Грузинской дороги и части территории Осетии Грузинской республике и о том, чтобы из этого района были выселены осетинские села на территорию бывшей Чечено-Ингушетии. Тем самым еще более затруднялось сообщение с Южной Осетией, и без того административно и экономически оторванной от Северной Осетии. Судя по всему, в 1944 г. Сталин продолжал помнить о своих планах, вынашивавшихся им еще в 20 гг., и все же продвинул границы Грузии к подступам Владикавказа.
В советское время в положении Южной Осетии мало что изменилось. Как и прежде, она оставалась колонией Грузии. Чтобы подтвердить эту мысль, достаточно указать, что в 1926 году из республиканского бюджета на душу населения внутренней Грузии приходилось 9,3 руб., на Абхазию - 5,6 руб., Аджарию - 7,3, а на Южную Осетию тратилось 4,2 рубля. Казалось, грузинское правительство, обязанное залечить тяжелые раны, нанесенные осетинам, должно было предусмотреть хотя бы справедливое бюджетное финансирование. Бюджет Грузии с каждым годом возрастал, но пропорция распределения его по административным образованиям оставалась такой же неравноправной, как и вначале. В 1928 году, поданным, приведенным У. Тедеевой, для Юго-Осетии надушу населения отпускалось 9 руб. 20 коп., а для Грузии - метрополии (без Тифлиса) 15 руб. Концепция государственности, по которой Грузия делилась на метрополию и сателлитов-колонии, была неизменной и устойчивой. Особенно это сказывалось в налоговой политике, где также основная тяжесть налогового бремени ложилась на сателлитов и более щадящие налоги вводились для грузинских районов. По мере усиления в СССР тоталитарного режима и возвышения Сталина до роли «вождя всех народов» в Грузии наращивались националистические силы. Сталин становился для грузинского общества символом особого превосходства, благодаря которому происходил дальнейший расцвет грузинской фанаберии. Идеология особой исключительности, господствовавшая среди партийно-советской элиты, способствовала сохранению в грузинском обществе реакционных политических процессов, оживлявших прежде всего национал-шовинизм. Менялся у политической элиты Грузии взгляд и на саму Россию, которой теперь управляли два грузина - Сталин и Берия.
Национал-шовинистической политикой являлось финансирование экономики Южной Осетии по остаточному принципу. Несмотря на наличие богатых залежей цветных металлов, строи тельных материалов в Южной Осетии, автономная область держалась на традиционных сельскохозяйственных формах экономического развития. В этих условиях не приходилось ставить вопросов повышения материального благосостояния народа, строительства предприятий, жилых домов, школ и культурно-просветительных учреждений. Цхинвал, столица автономной области, производил впечатление полузабытого районного центра. Имея поблизости превосходные источники питьевой воды, которая по трубам поступала в Гори, жители Цхинвала постоянно испытывали недостаток в водоснабжении. Колониальное положение Южной Осетии особенно сказывалось в области школьного образования. В грузинской исторической литературе немало страниц посвящено тому, как Османская империя, господствовавшая в Западной Грузии, занималась отуречиванием грузин. Словно подражая турецким завоевателям, накануне 1944 учебного года, когда Советская страна все еще продолжала вести тяжелую войну с фашизмом, власти Грузии перевели школьное образование на русский и грузинский языки, запретив при этом преподавание на осетинском языке. Таким образом, осетинских учеников заставляли учиться по школьным учебникам, составленным на двух разных языках и изданным на ничего общего не имеющих алфавитах. Школьное образование осетинских детей было особенно затруднено, когда в 1949 году на грузинский и русский языки были переведены также начальные классы югоосетинских школ. Это при том, что в Северной Осетии, где проживало около 12 тысяч грузин, власти республики открыли грузинскую школу и не забывали ее опекать. Грузинизация школьного образования в Южной Осетии являлась отражением новых процессов, связанных с явным оживлением фундаментальных оснований грузинского социума. Стоит заметить - в конце Великой Отечественной войны и, в особенности, в первые послевоенные годы, когда Сталин был в ореоле славы, когда, казалось, все забыли о Небесном и молились только «вождю всех времен», именно в это время сработали те самые основания, на которые мы уже указывали. В грузинском руководстве видели, что из-за школьных реформ, проводившихся с явным националистическим взглядом на Югоосетинскую автономию, наметилась миграция осетинского населения Южной Осетии в Северную Осетию. Это не остановило грузинское руководство в его дальнейших шовинистических планах. Напротив, в 1951 году первый секретарь Юго-Осетинского обкома партии А.Г. Имнадзе
по поручению ЦК КП Грузии дал указание о переводе делопроизводства на территории Южной Осетии на грузинский язык. Дело здесь дошло до изъятия в Юго-Осетинском педагогическом институте всей литературы, изданной на осетинском языке. Введение делопроизводства на грузинском языке сопровождалось сменой кадров - во всех сферах государственной службы, в особенности в правоохранительных органах - вместо осетинских работников подбирались кадры грузинской национальности. Подобная политика особенно быстро набирала темпы при первом секретаре ЦК КП Грузии А. Мгеладзе, не скрывавшем своего негативного отношения к Юго-Осетинской автономии. Малейшее недовольство, которое высказывалось по поводу национальной дискриминации, проводившейся руководством Грузии, немедленно пресекалось правоохранительными органами - сажали в тюрьму без суда и следствия. Ситуация несколько изменилась после XX съезда КПСС, после того, как был развенчан культ личности и стал меркнуть главный «Образ», вдохновлявший грузинских национал-шовинистов на геноцид малых народов. Обстановка на уровне первого эшелона власти несколько изменилась лишь после того, как в 1956 году Президиум ЦК КПСС принял специальное постановление «Об ошибках и недостатках в работе ЦК КП Грузии». Это был единственный случай, когда открыто заговорили о грузинском национализме, хотя он никогда не сходил в истории Грузии с политической сцены. Постановление Президиума ЦК КПСС, нами упомянутое, имело несомненное значение, однако было видно, что оно носит временный характер. Грузинский национал-шовинизм, имеющий глубокие исторические корни, нельзя было изжить партийными постановлениями, какими бы они ни были принципиальными. Национальные болезни лечатся, очевидно, иными способами. Нет, по-видимому, готовых рецептов от этой чумы, одно лишь ясно - дело самой нации, чем ей болеть, главное, чтобы жертвами ее не становились другие народы. Стоит отметить, что несмотря на грузинский национализм, фанаберию и ксенофобию, получившие в Советское время в Грузии свой дальнейший подъем, Москва не снижала уровень своего покровительства этой кавказской империи. В послевоенные годы, вплоть до середины 80-х годов, Грузия представляла собой одну из самых процветающих республик в СССР. Грузинские фанаберисты не сравнивали свою столицу с Москвой - столицей великой державы, - они называли Тбилиси вторым Парижем. Грузинская ССР по темпам экономического (за счет союзного бюджета!) и политического роста опережала все другие республики СССР. Она же первая пришла к финалу - теневой экономике, коррупции, расцвету взяточничества и другим порокам современного общества. Грузия явилась пионером и среди уходивших из СССР республик.
"Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений" М.М. Блиев. 2006г.
при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна |
