Главная > Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отн. > Тайный замысел наместника

Тайный замысел наместника


8 августа 2007. Разместил: 00mN1ck
Никто так внимательно не следил за подготовкой и проведением карательной экспедиции, и никто в ней не был так заинтересо­ван, как Воронцов. Это происходило без суеты, без особой пере­писки - так, словно в Осетии происходит нечто рядовое. Экспе­дицией занимались главным образом начальник гражданского управления Закавказским краем генерал В.И. Бебутов, происхо­дивший из древней армянской фамилии, и генерал Андроников, нам хорошо известный. Есть все основания думать, что ни один из них ничего не знал о подлинных целях, которые вынашивались Воронцовым, направлявшим экспедицию в Южную Осетию. Рассматривая организацию экспедиции, мы указывали лишь на за­дачу, которая имелась в виду князем Андрониковым, возглавив­шим экспедицию. Точно также воспринимал ее целый корпус тавадов, принимавших в ней участие; «независимо от... семи со­тен» из Горийского уезда в экспедиции Андроникова «была осо­бо дворянская сотня, состоявшая из князей и дворян того же уезда», командовал сотней Александр Эристов. Естественно, семью сотнями грузинской милиции и сотней дворянских легио­неров - выходцев из Горийского уезда, в состав которого входи­ла значительная территория Южной Осетии, экспедиция пони­малась как феодальный поход с надеждой, что произойдет окон­чательный раздел Южной Осетии на феодальные владения.

Можно утвердительно судить и о том, что Воронцов, обла­давший особыми полномочиями, данными ему императором, мог выделить российские войска Андроникову, но не желал это­го и ожидал, что грузинская экспедиция при ее успехе произведет наибольший политический эффект. Это вытекало из общей стратегии, основанной на идее о тесном политическом альянсе между российскими властями и грузинской знатью, высказыва­емой наместником и ранее. Еще летом в 1846 году Воронцов призывал Николая I окончательно определиться с выяснением списков княжеских и дворянских родов, считая, что «это дело по важности своей и последствиям сильно будет содействовать сли­янию Закавказья с Россией». Об этом же значении грузинской знати, - в общем-то, ошибочно, - наместник напоминал и позже, после того, как две комиссии за 4 дня возвели в Грузии сонм тавадов в статус князей и дворян, значительно увеличив их количе­ство. О своем «сильном» стремлении возвысить представителей грузинской знати с целью «слияния Закавказья и России» Ворон­цов писал и в своих отчетах, составлявшихся им через каждые два года. Грузинская карательная экспедиция в Южную Осетию с последующим разделом ее на феодальные владения хорошо вписывалась в общую стратегию политики Воронцова в Закав­казье. Однако тайна наместника скрывалась не в этой стратегии, слишком прозрачной. Чтобы полнее ее раскрыть, вернемся к са­мой экспедиции.

В письме генералу Бебутову от 19 июня 1850 года Воронцов высказывает свое удовлетворение тем, как проходит каратель­ная экспедиция в Осетии. «Князю Андроникову, - писал намест­ник, - ничего не остается делать, как довершить... совершенное усмирение бунтующих осетин, арестовать зачинщиков для от­сылки под строгим караулом в Тифлис, взять еще, кроме того, по своему усмотрению аманатов». Как и Андроников, наместник на­рочито нагнетает обстановку и обвиняет осетин, что «они сами на себя навлекли наказание и разорение, которое теперь тер­пят». Воронцов дает понять генералу Бебутову, что не собирает­ся с Осетией вести каких-либо переговоров. «Я, - предупрежда­ет он, - никак не позволю им (осетинам - М. Б.) посылать ко мне уже больше депутатов». Он напоминает, что ранее вел с ними пе­реговоры, просил их нести князьям Мачабели повинности, но каждый раз под разными предлогами они уклонялись от этих по­винностей. Наместник напомнил и о другом, - о том, что осети­ны подали жалобу на князей в Правительствующий Сенат и, дескать, пусть ждут решения... Действительно, осетинская крестьянская депутация еще в 1848 году в очередной раз подала в Сенат жалобу о правовой несостоятельности решения рос­сийских властей, согласно которой князьям Мачабели в Южной Осетии были предоставлены феодальные владения. Воронцов был уверен, что жалобы югоосетинских обществ, как и ранее, не будут рассмотрены. Гораздо больше уверенности у него было в успехе грузинской экспедиции Андроникова. Ответственность за экспедицию, являвшуюся «большим обременением для каз­ны» и за ее громоздкость наместник возлагал на осетин. Ключе­вой мыслью письма Воронцова к генералу Бебутову стоило счи­тать указание о том, что Андроникову «необходимо взять такие меры, чтобы впредь они (осетины -М.Б.) не могли бы повторить преступные свои замыслы и поступки». Наместник, как и Андро­ников, резко осудил полковника Золотарева, вступившего с представителем из Осетии в переговоры. Вместе с тем Ворон­цов явно не желал, чтобы с грузинской экспедицией в Осетию -с его детищем были связаны негативные впечатления, он по этой причине похвалил Золотарева за «успешную атаку». Ворон­цов превосходно понимал низкую боеспособность грузинских отрядов и разделял опасения по этому поводу самого генерала Андроникова, не решавшегося двигаться дальше Джави. Когда отряд Золотарева был укреплен российскими солдатами, имен­но он, Золотарев, взял на себя основную военную операцию на Рокском перевале и успешно ее провел. Добавим, двухтысячный грузинский отряд, кроме мародерства, ничем особенным в во­енном отношении не отличился, экспедицию вынесли на себе 250 солдат и офицеров полковника Золотарева, действия кото­рого, по словам самого наместника, служили «общей цели».

Итак, наместник Воронцов и начальник экспедиции Андрони­ков, казалось, хорошо понимали друг друга, когда речь заходила о задаче вооруженного похода в Южную Осетию. Но был еще ге­нерал Бебутов, также занимавшийся делами экспедиции. Как начальник гражданского управления Закавказского края, по ро­ду своей деятельности он должен был знать об экспедиции все. Однако, согласно плану Воронцова, генералу Бебутову полага­лось ведать только о том, что осетины непокорны и их срочно следует покорить. Наместник не был обязан ставить в извест­ность начальника гражданского управления о том, как развива­лись события в Южной Осетии, но он подробно о них пишет сво­ему подчиненному, давая ему понять, как надо рассматривать все, что происходит в Осетии. В частности, Воронцов внушает Бебутову, что «в случае», если осетины продолжат свою борьбу и «посвятят» себя «безумию», то «Андроников имеет все способы, чтобы довершить их покорение». Не забыл при этом похвалить генералу Бебутову начальника экспедиции: «... я же, зная воен­ные качества и решимость князя Андроникова, не сомневаюсь нимало, что он все это дело скоро приведет к желаемому концу», - писал Воронцов.

Но у наместника была еще одна тайна, в которой он не был намерен кому-либо признаться, разве что только самому импе­ратору Николаю I - и то не во всем. Но сначала приведем неболь­шую справку. В своем отчете за 1846-1848 гг. он жаловался на сложности транспортных коммуникаций, связывавших метропо­лию с Закавказьем. Еще в самом начале 40-х гг. XIX в. генерал Го­ловин приступил к строительству дороги - от Казбеги до Пасанаури по Гудамакарскому ущелью в обход Крестового перевала, трудно проходимого в зимнее время. Воронцов считал, что об­ходная дорога также была подвержена снежным лавинам, и на­ходил, что у Военно-Грузинской дороги нет серьезных коммуни­кационных перспектив. Кроме того, он указывал на недостаточ­ность для сухопутной связи с Закавказьем одной только Военно-Грузинской дороги. Об этом Воронцов писал Николаю I, сообщая ему, что «с самого приезда» на Кавказ он «занялся изысканиями совершенно другой дороги через Осетинские горы». Он имел в виду путь сообщения, пролегающий по центральной части Осе­тии и ведущий в Закавказье, ближе к его западному крылу. В свое время этой дорогой интересовался Ермолов. Но последний ориентировался на Мамисонский перевал, Воронцов же предпо­читал Рокский. Ермолову в его намерении проложить сообщение через Мамисонское ущелье воспрепятствовали осетины, опа­савшиеся, что по этой дороге будут совершаться вооруженные набеги грузинских тавадов. Что касается Воронцова, то еще в 1804 году в зимнее время в походе генерала Цицианова в Осе­тию ему довелось перейти через Рокский перевал и осмотреть местность. Наместник вспомнил, что в далеком 1804 году, до его посещения Рокского перевала, на нем, на перевале, произошли тяжелые бои, в результате которых осетинские повстанцы «пол­ностью истребили полк Рышкина». С тех пор, - писал в 1848 году Воронцов, - «во мне осталась мысль, что дорога, по коей двигал­ся полк Рышкина, была удобна в физическом отношении». Из приведенной исторической справки он заключил: «... причиною постигшего» полковника Донского полка Рышкина «несчастия были люди, а не природа». Собственно, грузинская экспедиция под командованием генерала Андроникова должна была устра­нить своей военной операцией главное препятствие для строительства дороги на Рокском перевале, т.е. истребить местных жителей, внушавших наместнику военную опасность. Именно этот замысел был для Воронцова основным, также направлен­ным на достижение его ключевой идеи - «содействовать слия­нию Закавказья с Россией». Идея об истреблении осетин, рас­положенных близ Рокского перевала, не была реализована. Экс­педиции удалось нанести поражение отряду Махамата Томаева, оказавшему сопротивление; силы были неравны, грузинские от­ряды численно превосходили осетин семикратно. Но жители пе­ребрались в горы. Остатки отряда и их руководитель Махамат Томаев ушли в подполье.

"Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений" М.М. Блиев. 2006г.

при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна

Вернуться назад
Рейтинг@Mail.ru