3. В. Канукова Изучению осетинской традиционной семьи было посвящено немало исследований дореволюционных и советских ученых1. В их работах получили освещение такие вопросы как время бытования, система управления, организация труда, хозяйственные и имущественные отношения, причины семейных разделов, семейная обрядность.
Но во всех перечисленных работах речь идет только о большой семье2, а семейная организация осетин в рассматриваемое время была представлена и другими формами. Это неразделенные и малые индивидуальные семьи, которые оказались совершенно не изученными.
Цель данной статьи заключается в том, чтобы выявить изменения, происходившие в осетинской крестьянской семье (ее численности, структуре, внутреннем строе, организации хозяйства, взаимоотношениях членов семьи и т. п.) под влиянием развивавшихся капиталистических отношений. В этнографических работах, посвященных семье, семейному быту многих народов, обычно воспроизводится традиционность, патриархальность жизни крестьян. А механизм перехода от традиции к инновации, процесс и формы трансформации традиционного семейного быта под влиянием социально-экономических факторов очень редко рассматривается в работах этнографов.
Имеющиеся источники позволяют, в определенной степени осветить поставленные вопросы, т. е. рассматривать семью и семейный быт осетин не в плане констатации традиционных элементов, а в контексте экономических отношений, в условиях проникновения и развития капитализма.
Источниковой базой настоящей статьи явились материалы ЦГА СОАССР: посемейные списки осетинских крестьян за 1886 и 1905 годы, посемейные списки временнопроживающих за 1906 год, дела фонда Г. Баева и др. Интересные сведения содержатся в материалах Первой всеобщей переписи населения Российской империи (1899 г.), а также в дореволюционной периодической печати: газетах «Терские ведомости», «Новое обозрение», «Кавказ».
Большие семьи сохранялись в Осетии вплоть до победы Советской власти. Их бытование было обусловлено прежде всего низким уровнем развития производительных сил, малоземельем. особенно в горах. Длительному сохранению больших семей способствовал тот факт, что несмотря на относительную самостоятельность семьи, ее экономическая, общественная деятельность и быт строго регулировались сельской общиной, а некоторые вопросы (например, семейный раздел) и царской администрацией, политика которой была направлена на предотвращение семейных разделов с целью обеспечения исправного поступления налогов с населения3.
Определенную роль играло то обстоятельство, что большие семьи легче справляются с выполнение различных повинностей и ведением хозяйства, в них легче осуществлялось половозрастное разделение труда, они могли выделять людей для занятий ремеслом и отхожими промыслами; большие семьи несли меньше расходов на инвентарь, домашнюю утварь. Сохранению больших семей способствовали и некоторые элементы идеологического характера: при жизни родителей семейные разделы не производились, во всяком случае, они осуждались обществом. Тем не менее распад больших семей в рассматриваемый период становится массовым явлением. Этот процесс начался еще в 20-е годы XIX века и был связан с массовым переселением осетин из горной местности на равнину.
Решающее значение в процессе эволюции семьи имело развитие капиталистических отношений. В этот период особенно усиливался процесс распада большой семьи, связанный с существенными изменениями в экономической жизни: постепенное разложение натурального хозяйства, усиление рыночных связей, рост отходничества, извозный промысел. Все это возвышало роль обособленной частной собственности.
Стремление выделиться из большой семьи возникало у входивших в нее малых семей в зависимости от преимуществ, обладание которыми обеспечивало им самостоятельное существование. Если, например, один из братьев, помимо земледелия и скотоводства владел еще каким-либо ремеслом, проявлял склонность к торговой деятельности или шел на службу пли работу в город, он предпочитал оставлять приобретаемое себе, а не вносить в общий бюджет семьи, как этого требовал обычай.
Следует отметить, что наиболее подверженными разделу оказались несостоятельные семьи, не имевшие экономической основы для общего хозяйства. Зависимость между формой семьи и ее имущественным положением прослеживается по следующим данным:
Приведенная таблица (I) составлена на основании сведений о семьях селения Эльхотово (76 семей), содержащихся в посемейных списках за 1886 год. К категории зажиточных хозяйств отнесены имевшие следующее имущество: 10 волов, 9 коров 10—18 голов мелкого рогатого скота, не менее 3 лошадей, 5—7 десятин земли. К средним отнесены хозяйства, имевшие 3—4 вола, около 4 коров, 2—3 баранов, 1 лошадь, 3—4 десятины земли. Хозяйства, не имевшие земли, или имевшие не больше 2 десятин, не имевшие скота или имевшие не более одной коровы, отнесены к числу бедняцких4. Как видно из таблицы, в среде зажиточных крестьян гораздо чаще встречались неразделенные семьи (77% процентов против 25% в среде бедняцких хозяйств).
Однако было бы неверным говорить о зависимости между формой семьи, ее численностью и имущественным положением не учитывая соотношения работающих членов семьи и нетрудоспособных, что подтверждают следующие сведения (табл. II)
Чем больше в семье рабочих рук, тем она зажиточнее. Среди неразделенных семей, имевших по 5—7 работников, зажиточные составляли 52,6%, а среди неполных семей, имевших не более одного работника — только 7%.5
Процесс раздела сильнее затронул семьи, проживавшие в местностях, расположенных вблизи г. Владикавказа, крупных железнодорожных станций, в местах, удобных для сбыта продукции. В плоскостных селах население больше занималось различными промыслами, торговлей, извозом, чем в горных районах6. Естественно, что процесс распада неразделенных семей проходил в горах медленнее. В горных селах Нарского прихода неразделенные семьи составляли в 1886 году 32%, в селах Нузальского прихода —34%, в Даллагкауском обществе — 36% в плоскостных же селах, расположенных недалеко от железнодорожных станций Дарг-Кох, Эльхотово — около 24—28%7.
В процессе разложения большой семьи складывалась промежуточная форма, или поздний вариант большой семьи — «неразделенная семья». Так же как и в большой семье основой ее существования являлась общность хозяйства — нераздельное владение землей, скотом, орудиями производства. Для неразделенной семьи характерно значительное сокращение численности, она состояла не более чем из 15—20 человек. В 1905 году из 12044 семей Владикавказского округа (речь идет только о сельских районах) из двух лиц состояли 560 семей, из трех лиц —778 семей, из четырех лиц— 1167 семей, из 5 лиц— 1431 семья, из 6—10 лиц —5810 семей, из одиннадцати и более лиц — 2085 семей, т. е. численность большинства осетинских крестьянских семей в рассматриваемый период — 6—10 человек8.
Неразделенная семья отличалась от большой семьи тем, что состояла уже не из трех и более поколений, а как правило, из двух поколений брачных пар, с которыми жили неженатые дети9. Большая семья распадалась на малые, индивидуальные семьи, но в тех случаях, когда раздел совершался между братьями старшего поколения, семья брата, имевшего несколько женатых сыновей, становилась неразделенной.
Среди неразделенных семей можно выделить две структурные группы. Одну из них составляли так называемые «братские семьи», в состав которых входило несколько женатых братьев Зачастую в такой семье проживали двоюродные братья со своими семьями; встречались семьи, состоявшие из дяди и племянников, иногда женатых.
Архивные материалы дают возможность более детального рассмотрения структурных групп, в частности «братской семьи» Примером такой семьи может быть следующая: в 1886 году в сел. Дзвгис в одном доме проживали Дигуров Ильяс, имевший жену и четырех детей, его брат Донаго с женой и сыном, младший брат Кабо с женой10. У Цгоева Дзамболата из сел. Гизель была жена и шестеро детей. Вместе с ним проживал двоюродный брат Заурбек с женой и четырьмя детьми. Здесь же жил еще один двоюродный брат Дзамболата Кудаберт11. Интересен состав неразделенной братской семьи Коцловых (сел. Урсдон) Глава семьи Константин имел сына, его брат Нано был женат и также имел сына. Вместе с братьями проживали и три племянника, сыновья умершего брата Темыра, один из которых был женат и имел дочь. Здесь проживал сын другого покойного брата Заурбек12.
Во вторую группу входили семьи, имевшие более простую структуру. Они состояли из родителей и их женатых сыновей.
Такие семьи образовывались в результате естественного разрастания малой индивидуальной семьи. В качестве примера можно привести семью Уруца Рамонова из сел. Гизель. Он был женат, имел двух сыновей. Старший сын Инарко также был женат и имел восьмерых детей. Была семья и у младшего брата Сараби (жена и пятеро детей)13. Очень часто в таких семьях проживали родственники по мужской линии.
Малые индивидуальные семьи, так же как и неразделенные, не были однородными по своей структуре. Среди них встречались «простые» семьи, состоявшие из родителей и детей, т. е. семьи, представлявшие собой элементарную ячейку. Но большее распространение получили малые семьи, в состав которых, помимо брачной пары с детьми входили родители, неженатые братья, незамужние сестры, дяди и племянники по мужской линии.
В качестве примера можно привести семью Фарниева Темболата из сел. Дзвгис Даллагкауского общества: в 1905 году эта семья насчитывала 11 человек. Кроме Темболата, его жены и четырех детей, здесь проживали две его незамужние сестры, вдова умершего брата и два племянника14. В семье Зангиева из Мизура кроме брачной пары и трех сыновей проживали еще два брата главы семьи15. В 1906 году в Ардоне семья Черчесовых состояла из брачной пары с двумя детьми, матери и двух сестер мужа16. В Кадгароне в семье Каболовых, состоявшей из брачной пары с пятью детьми, проживали еще три племянника17. Численность таких семей составляла в среднем от 4 до 10 человек.
Среди малых семей гораздо чаще встречались усложненные. Например, в 1905 году в отселке Ацонага было 12 простых семей, из которых пять были усложненными; в сел. Дзвгис в том же году было 19 малых семей, из которых 13 были усложненные; в Мизуре было 20 малых семей: 11 усложненных и 9 простых18. Это положение можно подтвердить и данными единственного, составленного в 1912 году посемейного списка сел. Гизель. Из 594 семей 302 были неразделенными, 131 из них «братская», а 171 со структурой — родители и женатые дети; из 292 малых семей 187 были усложненными и 105 — простыми19.
Таким образом, эволюция семьи проходила в направлении уменьшения ее численности и сокращения круга родственников ведших общее хозяйство. Этот процесс особенно четко прослеживается при изучении семей временнопроживающих крестьян, которые оказались сильнее втянутыми в сферу капиталистических отношений. Источником существования временнопроживающих была аренда земли. Среди них чаще встречались семьи, имевшие неземледельческие заработки.
Только в описанных семьях временнопроживающих в сел. Ногкау в 1906 году было 24 отходника; в 39 семьях сел. Хумалаг отходничеством занимались 17 чековек, в 15 семьях Заманкула их насчитывалось 11 человек, в 40 семьях сел. Тулаговского (Беслан) — 14 человек, в 26 семьях селения Гизель — 9 человек20. Многие из временнопроживающих вынуждены были идти в работники к состоятельным односельчанам, нанимались в пастухи21.
В связи с указанными обстоятельствами изучение семейного уклада временнопроживающих представляет для нас особый интерес. Мы располагаем сведениями о 1430 семьях временно-проживающих крестьян за 1906 год. По нашим подсчетам, около 26% из них были неразделенными, как «братскими», так и состоявшими из брачной пары с детьми. Например, из 15 неразделенных семей селения Ново-Урухское было 6 «братских» и 9 — со структурой — родители и женатые сыновья; из 25 неразделенных семей Кадгарона было 10 «братских» и 15—с указанной выше структурой22. В Алагире семьи с подобной структурой составляли 28 из 39 семей; в Разбуне — 7 из 9, в Текаевском (Дзагепбарз) —5 из 7, в Христиановском — (Дигора) — 11 из 15, в Тулатовском — 5 из 7, в Дарг-Кохе— 10 из 13, в Ногкау— 9 из 13, в Синдзикау — 26 из 42, в Хидикус— 11 из 11, в Кора— 17 из 77, в Зильги — 3 из 11 23.
Таким образом, в среде временнопроживающих крестьян четко прослеживается тенденция к уменьшению «братских» семей и все большему увеличению неразделенных семей, разросшихся из малой семьи в результате женитьбы сыновей.
Среди временнопроживающих очень часто встречались усложненные индивидуальные семьи, в состав которых входили кроме брачной пары с детьми родственники по мужской линии. Но тем не менее становится очевидным упрощение структуры малой семьи: семьи многих временнопроживающих были «простыми», т. е. состояли из родителей и детей. Например, в сел. Каражаевском (Хазнидон) было 11 малых семей: 6 простых и 5 усложненных; в Зильги из 11 малых семей было 4 усложненных и 7 простых; из 144 семей Синдзикау 96 были усложненными и 48 простыми; из 26 семей сел. Гизель было 13 усложненных и столько же простых; в Заманкуле усложненных было 7, простых 8; из 40 семей Тулатовского 25 были усложненными, 15 простыми; из 145 семей Алагира 66 были усложненными, 79 простыми; из 23 малых семей Тугаиовского (Дур-Дур) 4 были усложненными, а 19 простыми; из 44 семей Дарг-Коха усложненных было 21, простых 23; в Архонской из 49 малых семей 16 было усложненных и 33 простых; из 77 семей Кора было 20 усложненных и 57 простых; из 18 семей сел. Нузал было 9 простых и столько же усложненных; из 71 семьи Христиановского 15 были усложненными, 56 простыми; из 36 семей Ново-Урухского было 13 усложненных и 23 простых; из 37 семей Текаевского было 13 усложненных и 24 простых; из 12 семей Эльхотово было 4 усложненных и 8 простых; из 43 семей Кадгарона было 22 усложненных и 21 простая24. Таким образом, среди малых семей временнопроживающих больше простых (518 из 884), состоявших из брачной пары с детьми.
Если форма и состав семьи изменялись под непосредственным воздействием экономических отношений, то во внутрисемейных отношениях изменения происходили медленнее и к моменту Великой Октябрьской социалистической революции еще во многом сохранялись патриархальные традиции. Они господствовали во внутреннем строе как малых, так и неразделенных: семей и регулировали весь уклад семейной жизни.
Во главе осетинской семьи стоял старший в семье мужчина — дед, отец. Главой семьи мог быть и старший сын, если отца не было в живых или он был нетрудоспособен. Иногда эту роль выполняла старая женщина, она наделялась такими же обязанностями и правами, как и глава семьи — мужчина. Старший обычно выступал от имени семьи в хозяйственных сделках в отношениях с общинниками, а позднее — с сельской администрацией. Он направлял всю хозяйственную деятельность семьи, регулировал очередность работ, распоряжался их распределением среди мужчин, являлся ответственным за все имущество имевшееся в семье.
В рассматриваемый период стал нарушаться принцип старшинства в организации труда. Часто имели место случаи, когда после смерти отца главой семьи становился не старший брат, а младший, если он выделялся личными качествами. В указанный период таких случаев было очень много. Например, в сел Синдзикау в семье Бокоевых в 1886 году главой семьи при составлении посемейных списков назван 60-летний Тасо, в то время как его брату Курману было 80 лет25. В семье Ханиевых главой назван 55-летний Габе, а с ним проживал дядя 70 лет26.
Нарушение принципа старшинства можно объяснить нетрудоспособностью, пожилым возрастом старшего по годам. Но такое объяснение пригодно далеко не для всех встречающихся в документах случаев. Например, в Новом Урухе в семье двух братьев Камарзаевых главе семьи было 36 лет, а брату его—49; во Владикавказе в семье Дзанаговых главой являлся 23-летний молодой человек, а вместе с ним проживал 55-летний отец; в семье Гутиевых главой был назван младший из трех братьев в возрасте 33 лет27. Следует подчеркнуть, что в приведенных примерах исключалась болезнь или нетрудоспособность старшего по возрасту, ибо в документах оговариваются все виды инвалидности.
Следовательно, нарушение патриархального принципа старшинства нужно объяснять другими причинами. Весьма характерно описано это явление М. Гарданти: при капитализме «...каждый член семьи рассматривается с точки зрения полезности, прибыльности для семьи. Если данный субъект приносит много пользы для семьи, то он бог семьи, он их кормилец, ему поклоняются все, его величают. Старость тут ни при чем. Старшие в роде и в доме, до сего времени считавшиеся повелителями и властелинами дома, по идее новой жизни отходят на задний план. Они слагают все свое оружие как нетрудоспособные члены семьи: они самой жизнью выброшены за борт, сданы в архив жизни»28. Более конкретно подходит к этому вопросу Б. А. Калоев. Нарушение указанной традиции он объясняет широким развитием у осетин в конце XIX — начале XX века земледелия, скотоводства, отхожих промыслов и т. д., требовавших хорошего организатора и умелого руководителя хозяйством29.
Нарушение традиционного патриархального принципа старшинства было вызвано необходимостью приспособления к условиям новой жизни, новым методам ведения хозяйства. Сложившаяся система взглядов и опыт старшего поколения не всегда соответствовали новым требованиям жизни. (Патриархальные принципы более устойчиво сохранялись в зажиточных семьях. Основная же масса крестьян вынуждена была менять образ жизни в соответствии с изхменениями в экономике. Острое малоземелье не оставляло условий ни для земледелия, ни для скотоводства. «У бедноты роль надельной земли падает, потому что растущие нужды и разорение заставляет сдавать ее, бросать землю, уменьшать земельное хозяйство в силу недостатка скота, инвентаря, семян, денежных средств и переходить к какой-нибудь работишке по найму...»30.
Особенно сильно нарушались патриархальные принципы в малых семьях. Здесь уже не могло сохраняться характерное для неразделенной семьи половозрастное разделение труда. В малой семье глава нередко был и единственным полноценным работником, сам выполнял все хозяйственные работы, мог уходить на заработки. Нередко женщине приходилось выполнять тяжелую физическую работу наряду с мужчиной, если в семье не было больше трудоспособных.
Однако и неразделенная семья претерпевала изменения в организации труда. Прежде у осетин считалось неприличным когда пожилой человек работал, имея в доме младших. В народе говорили, что хорошие дети никогда не позволят своим престарелым родителям заниматься тяжелым физическим трудом31. В указанный же период глава неразделенной крестьянской семьи не только принимал личное участие в хозяйстве, выполнял функции руководства, но и довольно часто становился наемным рабочим, отходником. Например, в 1906 году глава неразделенной семьи Кулаевых в сел. Ардон нанимался в пастухи, в то время как у него был взрослый сын и младший брат32 В Эльхотово глава неразделенной семьи Налук Хуриев служил в Баку, Гиссо Аккалаев, глава семьи, имея четверых взрослых сыновей, зарабатывал на жизнь поденной работой; в семье Папановых из Ногкау глава был сапожником, в семье Созановых в Гизели — колесником, и таких примеров очень много33.
Традиционный семейный быт дольше сохранялся в зажиточных неразделенных семьях. В период капитализма многие из них меняли свою природу. Появились новые семьи — сельские буржуазные, экономической основой которых становилась кулацкая форма хозяйства. Благодаря концентрации имущества в одних руках такие семьи владели большими стадами овец, имели много арендных земель, особенно на равнине. У многих были торговые лавки, вальцовки, некоторые становились владельцами кирпичных, черепичных и других заводов, широко используя наемный труд34. В зажиточных семьях, как неразделенных так и малых индивидуальных, глава семьи организовывал и контролировал труд батраков и младших членов семьи, как правило, не принимая личного участия в работах. Здесь сохранился и половой принцип разделения труда, то есть, четкое разграничение мужских и женских работ.
Выше было сказано о переосмыслении принципа старшинства в семье. Следует отметить, однако, что это переосмысление было частичным: оно наблюдалось только в экономической сфере. В семейном быту власть и авторитет старшего сохранялись значительно дольше и сильнее. Все члены семьи вели себя подчеркнуто вежливо по отношению к нему. Ни одно серьезное мероприятие не осуществлялось без совета старшего.
В семейном быту осетин, как и многих других народов, особое место занимали обычаи избегания (между супругами, родителями и детьми, женщиной и родственниками мужа, зятем и его свойственниками). Эти ограничительные отношения очень долго сохранялись в быту осетинских семей.
В этнографической литературе была высказана мысль о том, что перестройка семейных отношений, в отличие от других сторон быта, происходит гораздо медленнее. Л. И. Лавров объяснил это явление особенностями семейного быта, тем, что появление в нем нового, как правило, сопровождается одновременным отказом от старого, что новое не наслаивается на старое, а ломает его, поэтому развитие семейных отношений всегда протекает в более острых конфликтах с традициями, чем развитие материальной культуры или народного искусства35.
Тезис о более медленной, по сравнению с другими сторонами быта, перестройке семейных отношений не вызывает сомнений. Но следует обратить внимание на то, что семейные традиции не могли исчезнуть внезапно с победой Советской власти. Этот процесс проходил медленно, постепенно. Ослабление норм избегания началось еще до революции и было связано с разложением натурального хозяйства, и как следствие этого, распадом большесемейной организации.
Естественно, в условиях малой семьи, в состав которой не входили старшие родственники мужа, отпадали многие условности в отношениях между супругами, между детьми и родителями. Даже в неразделенных, но численно сократившихся семьях, весь уклад хозяйственной жизни бедноты ослаблял строгость патриархальных порядков.
Острое малоземелье, отсутствие средств к существованию слабое развитие ремесла и других побочных занятий издавна, способствовали появлению у осетин отхожих промыслов, имевших большое значение в процессе демократизации быта. В. И Ленин писал, что «отход в города ослабляет старую патриархальную семью, ставит женщину в более самостоятельное положение, равноправное с мужчиной»36. Осетинки не принимали личного участия в отхожих промыслах, но уход мужчин из седа на заработки повышал их роль в хозяйственной жизни: вся тяжесть ведения хозяйства, полевых работ тяжелым бременем ложилась на плечи осетинской женщины.
Изменению половой структуры населения и усилению роли женщины способствовали и первая мировая война 1914 года.. В связи с отсутствием мужчин многим женщинам приходилось содержать семью личным наемным трудом. Это явление было довольно распространенным, о чем свидетельствуют архивные материалы37. Женщины-осетинки ткали сукно, шили папахи, ноговицы, наколенники, продавали их на рынках и на вырученные деньги не только подкрепляли семейный бюджет, но и помогали воинам одеждой и продуктами38. Во время первой всероссийской переписи, населения многие женщины назвали себя самостоятельными в получении различных доходов, средств к существованию39.
Повышение роли женщины в хозяйственной и общественной жизни не могло не повлиять на ее положение в семье, должно было способствовать ослаблению патриархальных устоев, и прежде всего, обычаев избегания. Ослабление их происходит медленно и не так категорично, чтобы новое ломало старое, как писал Л. И. Лавров. Здесь может иметь место масса паллиативных форм поведения: если раньше невестка вообще не могла разговаривать со старшими в семье мужчинами и в их присутствии, то в изучаемый период она могла обращаться с ними через кого-либо из детей, обычно мальчика; могла разговаривать с младшими членами семьи при старших, но шепотом, зачастую невестка соблюдала обычаи только по отношению к отцу мужа, свободнее общаясь с его братьями40. Не разговаривая со свекром, она могла сдержанно отвечать на его вопросы. В тесном семейном кругу невестка могла садиться за общий стол не дерзая делать этого при посторонних41.
В условиях малой семьи обычаи избегания нарушались сильнее, супруги соблюдали их обычно на людях. Если в большой семье ко всем детям следовало относиться одинаково, считалось неприличным выделять своих детей особой заботой, то в новых условиях родители сами занимались воспитанием своих детей. Но в общественных местах, при посторонних людях их отношения отличались показной сдержанностью.
С развитием капиталистических отношений несколько менялись принципы трудового воспитания детей. Крестьянская беднота, чтобы избавиться от «лишних ртов» в семье, очень часто отдавала в города и в русские станицы по трактирам, гостиницам и отдельным лицам своих детей в работники. Отдавая их, родители не требовали никакой платы, брали этих даровых работников без всяких помышлений об оплате за изнурительный черный труд42. Юноша-подросток зачастую становился общественным пастухом, нанимался батраком к более состоятельным односельчанам.
Занятия многих подростков выходили за рамки земледелия и скотоводства. Вместе с родителями они уходили на заработки, их труд эксплуатировался на местных горнопромышленных предприятиях, фабриках, заводах, на нефтяных промыслах в Баку; многие устраивались приказчиками в торговых и мануфактурных лавках, в гостиницах. Некоторые юноши служили в качестве наездников в Москве, в Скаковом обществе43.
Следует отметить, что сказанное относится только к лицам мужского пола. Уход девушки из дому был совершенно исключен и очень сурово осуждался обществом. По свидетельству очевидца, в одном из осетинских сел вдова судилась за то, что отпустила своих дочерей в Тифлис для отыскания места служанок44. Но в трудовом воспитании девушек тоже происходили определенные изменения. Раньше, в условиях большой семьи, девушки находились в более независимом положении. Чувствуя себя временными членами семьи, они работали по дому лишь в случаях необходимости, выполняя несложные работы: следили за чистотой жилых помещений, ухаживали за неженатыми мужчинами в семье. Основной заботой девушки было рукоделие, приготовление приданного, а главными работницами в семье были невестки45. В малой семье менялись требования к хозяйственной деятельности девушки. Она становилась помощницей матери и работала наравне со взрослыми женщинами.
Таким образом, в рассматриваемый период осетинская крестьянская семья претерпевала значительные изменения в связи с развитием капиталистических отношений. Значительно сократилось количество больших семей, сузился круг родственников, ведших общее хозяйство, В процессе разложения большой семьи появилась переходная форма, неразделенная семья которая не будучи постоянной, систематически регенерировалась на основе малой семьи.
Неразделенная семья бытовала в нескольких формах: сложные семьи, включавшие в свой состав многочисленных родственников по мужской линии, «братские» семьи, и семьи, состоявшие из родителей и женатых сыновей.
Наряду с переходными формами семейная организация осетин была представлена и малыми индивидуальными семьями, ставшими в пореформенное время господствующей формой семьи. Малая семья отличалась многочисленностью в виду проживания в ней родственников главы семьи. Значительно увеличилось количество малых простых семей, особенно в среде временнопроживающих.
Изменения во внутреннем строе семьи происходили медленнее, весь уклад семейной жизни регулировали повсеместно господствующие патриархальные традиции. Но они подвергались постепенной трансформации под влиянием развивавшегося капитализма. Расшатывались такие патриархальные принципы как принцип старшинства в организации труда, распределении доходов, происходило ослабление ограничительных отношений, связанных с обычаями избегания. Нарушение патриархальных принципов сильнее затрагивало несостоятельные семьи, в среде зажиточных крестьян они сохранялись дольше и сильнее.
В высокогорных районах, изолированных от рынков сбыта продуктов, от железнодорожных станций из-за отсутствия или плохого состояния дорог, меньше вовлеченных в сферу капиталистических отношений, традиционные патриархальные принципы сохранялись дольше и в большей степени, чем в равнинных селах, имевших массу мелких предприятий, заводов, торговых заведений, расположенных недалеко от Владикавказа и железнодорожных станций Эльхотово, Дарг-Кох.
Примечания
1. Ковалевский М. М. Современный обычай и древний закон. Обычное право осетин в историко-сравнительном изучении. М., 1886, т. !; Кокиев С. В. Записки о быте осетин.—СМЭДЭМ, М., 1885, вып. 1, с. 68—83; Уварова П. С. Кавказ. Путевые заметки. М., 1887. т. 1; Россикова Е. А. В горах и ущельях Куртатии и истоков реки Терека.— ЗКОРГО, Тифлис, 1894, кн. XVI, с. 301—356; Скачков А. Опыт статистического исследования горного уголка. Владикавказ, 1905; Мисиков М. А. Материалы для антропологии осетин. Одесса, 1916; Ванеев 3. Н. Родовой строй в Осетии. — Известия ЮОНИИ. Цхинвали: Госиздат Юго-Осетии, 1946, вып. V, с. 132—158; Косвен М. О. История и этнография Кавказа. Исследования и материалы. М.: Изд-во вост. литер., 1961; Калоев Б. А. Осетины. Историко-этнографическое исследование. Изд. 2-е, М.: Наука, 1971; Тотров В. К. Семья и семейный быт крестьян Юго-Осетии в конце XIX — начале XX века. Автореф. канд. дис: Тбилиси, 1965; Гаглойти 3. Д. Очерки по этнографии Осетии. Тбилиси: Мецниереба 1974; Магометов А. X. Семья и семейный быт осетин в прошлом и настоящем. Орджоникидзе: Гос. изд-во СО АССР, 1962 и др.
2. Для обозначения традиционной семьи в этнографической литературе употреблялось множество терминов: большая семья, семейная община, боль-шесемейная община, домовая община, патриархальная семья, традиционная семья и т. д. Долгое время исследователи семьи вслед за М. О. Косвеном считали эти термины идентичными (Косвен М. О. Семейная община и патронимия. М.: Изд-во АН СССР, 1963, с. 6) и пользовались ими как для обозначения семьи первобытного общества, так и для многочисленной семьи пореформенного времени. Такая нечеткость в терминологии вызывалась недостаточной исследованностью проблемы семьи, в частности неизученности переходных, промежуточных ее форм, возникающих в процессе семейных разделов. В настоящей статье, как и во многих этнографических работах, особенно вышедших в последние годы, употребляется новая терминология: семейной общиной считать семью родового общества, большой семьей — многочисленную семью классового общества, неразделенной семьей — переходную, промежуточную форму семьи, возникающую в процессе распада большой семьи. (См.: Чкония И. В. О природе большой семьи. (VII Международный конгресс антропологических и этнографических наук) Москва, 1964). Тбилиси: Мецниереба, 1964—11 с; Кисляков Н. А. Очерки по истории семьи и брака у народов Средней Азии и Казахстана. Л.: Наука, 1969; Сухарева О. А. и Бикжакова М. А. Прошлое и настоящее Айрыкан. Опыт этнографического изучения колхоза. Ташкент: Изд-во АН Узб. ССР, 1955; Семья и семейные обряды у народов Средней Азии и Казахстана. М.: Наука, 1978; Гемуев И. Н. Семья у селькупов (XIX—начало XX в.). Новосибирск: Наука, Сибирское отд.: 1984; Ефремова Л. Е. Латышская крестьянская семья в Латгале. Рига, Изд-во АН Латв. ССР, 1980 и др.). В данной статье предпринимается попытка изучения только неразделенных и малых семей, поскольку большая семья у осетин была предметом специального исследования (Магометов А. X. Общественный строй и быт осетин (XVII—XIX вв.). Орджоникидзе: Ир, 1974).
3. ЦГА СОАССР, ф. 11, оп. 52, д. 276, л. 14.
4. ЦГА СО АССР, ф. 30, оп. 1, д. 91, лл. 1—91.
5. Расчет произведен на основании данных, опубликованных в газете «Терские ведомости», 1897, № 56.
6. ЦГА СО АССР, ф. 30, оп. 1, дд. 6, 86, 64, 90.
7. Статистический справочник Северо-Осетинской автономной области. Владикавказ: Сев.-Осет. АССР, стат. отдел, 1927, с. 64.
8. Первая всеобщая перепись населения Российской империи. Терская область. Спб.: Центр, стат. комит., 1899, т. 68, табл. 2.
9. К и с л я к о в Н. А. Указ. соч., с. 20.
10. ЦГА СО АССР, ф. 30, оп. 1, д. 64, л. 5.
11. Т а м ж е, д. 86. л. 58.
12. Там же, ф. 11, оп. 52, д. 945, л. 29.
13. Там же, л. 34—35.
14. Т а м же, ф. 270, оп. 1, д. 6, л. 15.
15. Т а м же, ф. 30, оп. 1, д. 284, л. 14.
16. Т а м же, ф. 11, оп. 52, д. 932, л. 17.
17. Т а м же, ф. 11, оп. 52, д. 971, л. 10.
18. Та м же, ф. 270, оп. 1, дд. 6, л. 1—19; ф. 30, оп. 1, д. 284; лл. 1 — 16.
19. Там же, ф. 30, оп. 1, д. 72-а, лл. 1—71.
20. Там же, ф. 11, оп. 52, д. 964, лл. 1—19; д. 946, лл. 1—4; д. 953,. лл. 1—6; д. 941, лл. 1—20, д. 951, лл. 1—13.
21. Там же, д. 935, л. 3.
22. Расчет произведен по данным ЦГА СО АССР, ф. 11, оп. 52, дд. 981, 961, 971, 933. 965, 967, 941, 949 948, 960, 964.
23. Т а м ж е, ф. 11, оп. 52, дд. 953, 954, 957.
24. Там же, ф. 11, оп. 52, дд. 958, 953, 964, 951, 935, 940, 949, 941 933 892, 957, 905, 945, 891, 967, 965, 969, 971.
25. Т а м же, д. 964, л. 60.
26. Т а м же.
27. Т а м же, д. 891, л. 19; д. 938-а, л. 10.
28. Гарданти М. К- Селение Христиановское в фактах жизни.— Известия ОНИИК. Владикавказ: Госуд. изд-во Сев.-Осет. АССР, 1925 вып 1 с. 189.
29. К а л о е в Б. А. Указ. соч., с. 179.
30. Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 12, с. 244.
31. Борисович К. Черты нравов православных осетин и ингушей Северного Кавказа. (Семейная и домашняя жизнь.)—Этнографическое обозрение. М.: Изд-во общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете, 1899, № 1—2, с. 243.
32. ЦГА СО АССР, ф. 11, оп. 52, д. 969, л. 7.
33. Там же, ф. 11, оп. 52, д. 969, л. 8; д. 960, л. 3—9; д. 951, л. 4.
34. К а л о е в Б. А. Указ. соч., с. 177.
35. Л а в р о в Л. И. Историко-этнографические очерки Кавказа. Л.: Наука, 1978, с. 7.
36. Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 3, с. 578.
37. ЦГА СО АССР, ф. 11, оп. 52, д. 969, л. 3; д. 72-а, лл. 4, 7, 8.
38. К а р г и н о в С. Война и осетинки.— Периодическая печать Кавка за об Осетии и осетинах. Научно-популярный сборник. Цхинвали; Ирыстон, 1982, т. 2, с. 40—11.
39. Первая всеобщая перепись населения Российской империи, с. 14.
40. Полевой материал автора, 1984 г.
41. Борисович К. Черты нравов православных осетин и ингушей Северного Кавказа, с. 227.
42. Терские ведомости, 1898, № 79.
43. ЦГА СО АССР, ф. 11, оп. 52, д. 971, лл. 1-13; д. 953, лл. 1-4; д. 959, л. 11.
44. П ф а ф В. Народное право осетин.— ССК, Тифлис: Тип. Главн. упр. наместника кавказского, 1871, т. 1, с. 209.
45. К а л о е в Б. А. Указ соч., с. 181.
Источник: Проблемы исторической этнографии осетин. Орджоникидзе, 1988, стр. 134-147. |