А. Киргуев
Память о великих людях имеет для нас не меньшее значение,
чем их живое присутствие
Сенека (Младший)
 Слова, сказанные известным римским философом, в полной мере относятся к великому сыну осетинского народа Коста Хетагурову. Память о нем передается из поколения в поколение не только в Осетии, но и в многонациональной России, во многих странах мира.
«Был я в Японии, — писал Р. Гамзатов, — и мне стало приятно, когда в одном из городов нам заявили, что они хорошо знают нашего Коста».
Отметил мировую известность Коста Хетагурова и известный русский писатель Николай Тихонов: «Коста Хетагуров полноправно вошел в великую семью мировых классиков. Всюду его имя пользуется почетом и уважением».
Бесспорно, его жизнь — это подвиг, образец служения своему народу. Редко кому удавалось соединить в себе гений поэта и художника, просветителя и общественного деятеля, театрального режиссера и публициста.
Но трепетное отношение к нему, обоготворение Коста своим народом кроется не только в этом. Как справедливо отметил один из первых лауреатов Государственной премии им. К. Хетагурова В. Цаллагов: «...народ видел в Коста еще и воплощение всего лучшего, что по крупицам было в каждом горце: талант и трудолюбие, мужество и гордость, благородство и высочайшая нравственная культура».
Пушкин, Шекспир, Гете, Вальтер...Каждого из них по праву можно назвать «властителем дум» своего народа. И все же такого решающего влияния на культуру, духовный мир своего народа на столетия вперед навряд ли кому удалось как Коста.
Известный ученый — языковед, академик В. Абаев, подчеркивая решающее влияние творчества Коста на духовный мир осетин, писал: «Я считаю, что каждый осетин в той мере может считаться достойным сыном своего народа, в какой он ценит и любит Коста».
Более того, вполне справедливо, на мой взгляд, считать творчество Коста, идейное его содержание одним из составляющих осетинской национальной идеи. Ведь каждое последующее поколение осетин в духовном, культурном и нравственно-психологическом плане формируется на глубоком почитании и осмыслении «свода моральных законов» (ирон агъдаутта) осетин, духа святого Георгия —- покровителя осетин и творчества Коста.
Правомерно отметить, что эти составляющие осетинской национальной идеи выступают своего рода клейковиной, сплачивающей осетин в любом уголке планеты, остовом осетинского национального «кода».
Родился Коста 15 октября 1859 года в горском осетинском селении Нар. Отец Коста, Леван Елизбарович, служил во Владикавказе прапорщиком постоянной Терской милиции, пользовался среди земляков огромным уважением. Мать Коста — Мария Гавриловна (в девичестве Губаева) умерла вскоре после рождения сына.
Свои «университеты» Коста начал с нарской сельской школы. Учился некоторое время во Владикавказском реальном училище. Но становление Коста как поэта и художника прошло на Ставрополье, где он прожил более 15 лет.
Сам Коста Ставрополье называл «духовной Родиной».
После переселения отца с малоземельными горцами на казенные земли Баталпашинского уезда Кубанской области и основания селения Георгиевско-Осетинское, отец Коста Леван Елизбарович обратился к властям с просьбой об определении сына на учебу в единственную в то время на Северном Кавказе мужскую гимназию.
Летом 1871 года отец привез двенадцатилетнего Коста в Ставрополь, к тому времени зачисленного кандидатом на одну из горских вакансий в пансионе гимназии.
Ставропольская гимназия в то время была лучшим учебным заведением на Кавказе. И это, вне всякого сомнения, заслуга выдающегося педагога, философа, общественного деятеля Неверова Януария Михайловича.
О Коста Хетагурове написано немало. Достаточно основательно исследован Ставропольский период его становления как художника и поэта. И отношение ставропольских исследователей нескольких поколений, в целом губернской творческой интеллигенции к нему такое же как А.С. Пушкину, М.Ю. Лермонтову, Л.Н. Толстому..., как к первому русскоязычному поэту Юга России.
Это достаточно емко выразил известный Ставропольский поэт Витислав Ходарев в стихотворении «У памятника Коста Хетагурову в Ставрополе»:
Немало лет с поры той миновало,
Когда в казачьем городе Креста
Ходил поэтов южных запевача —
Великий сын Осетии Коста.
Оставил горы, саклю (так случилось),
В других краях дороги он и скат.
На то была, конечно, Божья милость —
Он в Ставрополе крылья обретал.
Писан стихи, крутые эпиграммы,
Иконописцем был — гордился тем...
В святом саду Андреевского храма
Собрал немало строчек для поэм.
Стою, на памятник Коста взирая, —
Поэт в Черкесске, слитые уста.
И в камне остается грусть земная,
В тебе, незабываемый Коста.
О решающем влиянии творческого духа Ставропольской гимназии, заложенного Я.М. Неверовым — директором гимназии, следует сказать особо, более подробно.
Коста не застал Неверова. Януарий Михайлович к тому времени вышел на пенсию и жил в Санкт-Петербурге. Но «Неверовский дух», его педагогические, философские идеи царили в гимназии многие годы.
Недаром Коста посвятил ему слова:
Он нас любил, и к родине суровой
Он завещал иную нам любовь, —
Отважный пыл к борьбе направил новой
И изменил девиз наш — «кровь за кровь».
Неверова отличала великая культура русского просвещенца, педагога, мыслителя. Его уважительное, по сути отцовское отношение к гимназистам — горцам, основанное на глубоком знании обычаев, традиций и нравственно-психологических особенностей кавказских народов, отражало в целом настроение передовой русской интеллигенции.
Неверов ввел в систему обучения и воспитания гимназистов ежегодные конкурсы сочинений. Причем, в этих конкурсах активное участие принимали и гимназисты — горцы. Лучшие сочинения печатались в различных изданиях.
Известно, что некоторые сочинения гимназистов-горцев вызывали сомнения в их подлинности. Так, в 1859 году обозреватель «Отечественных записок» высказал в хронике сомнение в подлинности сочинения осетина Иналуко Тхостова.
Неверов гневно обрушивается на автора хроники и пишет, что «сочинение воспитанника Ставропольской гимназии осетина Иналуко Тхостова действительно вполне принадлежит ему».
Следует отметить, что сочинение Тхостова заняло второе место, а первое место Совет гимназии присудил также горцу Адиль-Гирею Кешеву.
«И это действительно замечательное явление, — пишет Неверов.— что в русской гимназии на 350 учащихся русских и 20 горцев торжество успеха оказывается на стороне такого меньшинства..., что не один Тхостов из обучающихся в Ставропольской гимназии горцев так мыслит и так хорошо выражается...».
Успехи гимназистов-горцев Неверов объясняет удивительно глубоко тонко и тактично. Россия открыла для горцев новое, до сего времени для них неизвестное поприще умственной деятельности, — пишет он, — «и по природе свежих натур горец, принявшись за перо и книгу, предается им с такой же страстью, с каким он до сего времени предавался войне и наездничеству... Из сорока горцев в настоящее время находящихся в гимназии нет ни одного тупого». И далее: «... горцы так честолюбивы..., что эта черта характера служит одним из главных двигателей их успехов: в науке, как и на войне, горец ищет славы, дорожит ею выше всего.. Долг наш — с братской любовию принять их в общечеловеческую семью, и эту любовь они способны оценит вполне. Их свежая, девственная, но вместе с тем пламенная натура только такой любовию и может быть направляема к добру».
Неверов объясняет успехи горцев и атмосферой, нравственно-психологическим климатом в гимназии. «В гимназии, — пишет он, — дозволено уклоняться от форменности; официальные отношения заменены другими, основанными на взаимной любви и доверии. Здесь дикие племена Кавказа могут служить поучительным примером для цивилизованных наций».
Януарий Михайлович очень тонко подмечает еще один момент такого отношения к учебе гимназистов-горцев, который, кстати, не мешало бы взять на вооружение современной школе».
«Поступая в заведение, — пишет Неверов, — они предаются ему вполне, с полной безграничной доверенностию. Их не балуют маменьки, не сбивают с толку отцы, рассуждая, что полезно и что бесполезно в науках, какой учитель хорош и какой дурен... Раз вступив в заведение, горец принадлежит ему душою и телом».
Важным обстоятельством в успехах горцев Неверов считал «решительное отсутствие влияния семейства горцев на школьную жизнь, полное их доверие воспитателям, что предоставляет школе полный простор действовать на натуру вполне восприимчивую, свежую, без всякой вредной подготовки, одаренную богатыми природными способностями».
Относительно подробно осмысление особенностей педагогической атмосферы Ставропольской гимназии позволяет ответить на весьма часто задаваемый вопрос: как удалось Коста достичь таких вершин в поэзии, живописи, если он не завершил учебу ни в гимназии, ни в Академии художеств. Откуда у горского юноши такое блестящее знание русского языка? Ведь Коста после пятого класса лишился стипендии, оставил гимназию, да затем и Академию художеств по той же причине.
В течение 10 лет я служил в должности начальника кафедры общественных наук Ставропольского высшего военного инженерного училища связи, которое размещается в зданиях бывшей гимназии. Из многих источников мне посчастливилось узнать «родословную» той или иной аудитории, гимназии в целом.
Мне часто приходилось читать лекции в аудитории, где Коста будучи гимназистом ставил ученические спектакли, выступая сразу в трех лицах: режиссера-постановщика, художника-декоратора и актера.
Я познакомился со многими людьми, которые имели богатейшую информацию о гимназии, о ставропольском периоде жизни и творчестве Коста. Недавно ушедшая из жизни известный литератор. театральный критик, музыковед Галина Николаевна Пухальская лично знала и общалась с младшей дочерью В. Смирнова Гали, последней любовью Коста.
По моей просьбе Галина Николаевна к 140-летию поэта написала сценарий «мини-спектакля» «Вариации на тему (последняя любовь поэта)». Спектакль силами лучших актеров Краевого драмтеатра показали в доме-усадьбе Смирнова, где проживал Коста. Кстати, запись этого спектакля показали и по Северо-осетинскому телевидению.
Вышла интересная книга талантливого писателя В. Кравченко «Коста, сын Леуана». которая открыла многие стороны жизни и творчества Коста, по-новому заставила взглянуть на жизнь гения.
Коста был одаренным юношей, гениально одаренным. Но, как известно, одаренность, даже гениальная, особенно если это художественная натура, требует для полного расцвета соответствующей «почвы», школы.
Такой почвой, такой школой, для таланта Коста оказались стены Ставропольской гимназии. Он с первых дней окунулся в атмосферу необычайно творческую, может быть даже уникальную. Мы уже отметили систему изучения русской словесности, заложенную Неверовым.
Следует отметить и талантливый состав учителей, который с первых дней пребывания Коста в гимназии обратил внимание на одаренного юношу. В памяти Коста остались на всю жизнь учителя: русского языка и словесности Краснов, естественной истории Миловидов, латинского языка Бенедектов, истории Воскресенский, географии Кригер и другие.
И все же самую значительную роль в становлении Коста как художника, поэта, в целом гениальной личности — сыграл выпускник Петербургской Императорской Академии художеств Василий Иванович Смирнов, который прибыл в гимназию учителем рисования.
Василий Иванович с первых уроков обратил внимание на одаренного юношу и стал поручать ему оформление ученических спектаклей. Под его влиянием Коста написал первые работы: картину «Знамя с горным орлом» и «Портрет отца».
Смирнов высоко оценил эти работы и предложил в будущем продолжить учебу в Академии художеств.
Первый биограф Хетагурова Гиго Дзасохов писал, что Смирнов всегда ставил Коста в пример другим ученикам, выставлял его картины для обозрения. Такое уважение окружающих к его способностям развило в Коста самоуверенность и он перестал дорожить дипломом...Раз он чуть не сбежал с одной труппой цирка...
После пятого класса педагогический Совет Ставропольский гимназии ходатайствует о зачислении Коста в Академию художеств, отмечая, что «воспитанник Хетагуров...достиг значительной совершенной силы к художественной деятельности так, что его рисунки...посылаются гимназией на Московские и Всероссийские выставки.. .Независимо от своей наклонности к художеству, Хетагуров представляет недюжинные способности во всех основных областях учения, и мог бы быть одним из лучших учеников по всем предметам, если бы не отдавал он все свое время и свои симпатии рисованию и родственным с ним занятиям...»
Кстати, Коста еще будучи гимназистом пишет стихотворения на осетинском языке: «Муж и жена» и «Новый год». В гимназии он овладел в совершенстве русским языком, о чем свидетельствуют его более поздние произведения: стихи, публицистические статьи, рассказы на русском языке.
Весной 1881 года Коста получает разрешение начальника Кубанской области генерал-лейтенанта Кармалина: «...Я вполне изъявляю согласие на предоставление...Хетагурову стипендии, оплачиваемой из горских штрафных сумм для специального образования к художественному ремеслу в том учебном заведении, в какое благоугодно будет Вам определить», — пишет Кармалин на имя директора гимназии В.Д. Гнипова.
Василий Иванович Смирнов несколько месяцев перед поступлением почти круглосуточно занимался с Коста и поехал с ним в Санкт-Петербург.
Коста блестяще выдержал вступительные экзамены и был зачислен на живописный факультет.
После двух лет успешной учебы, Коста получает крайне неприятное известие о том, что ему прекращают выплачивать стипендию, так как деньги, предназначенные для обучения одаренных юношей-горцев были растрачены начальником уезда.
В течение двух лет после его отчисления из академии, Коста жил в постоянной нужде, до-вольствовался случайными заработками. Но годы, проведенные в Питере, сформировали его ми-ровоззрение. По возвращении из Санкт-Петербурга в Георгиевско-Осетинское, затем во Владикавказ, Коста включился в самую активную фазу своей творческой жизни. Упорно занимается живописью, работает в театре, все шире раскрывается его поэтическое дарование. Блестящее знание русского и осетинского языков позволило ему написать ряд прекрасных стихотворений. Его стихотворения на осетинском языке становятся популярными среди всех слоев общества, а сам Коста завоевывает искреннюю любовь своего народа.
Но как часто бывает, с ростом популярности растет и число завистников и недоброжелателей. Коста не был исключением. Они боялись его, хотя зачастую заискивали перед ним. Власть предержащим внушали страх публицистические статьи, исповедующие традиции революционных демократов.
«...Я художник и народный поэт, — писал Коста, — всю мою жизнь посвятил борьбе...» В своих произведениях проповедовал равенство, свободу. Как никто другой он переживал боль и горе своего народа.
Если бы пел, как нарт вдохновенный,
Если б до неба мой голос взлетат,
Все бы созвал я народы вселенной,
Всем бы о горе большом рассказан.
______//______//______
Когда тебя постигнет горе,
Ты вспомни лишь народ,—
Среди его невзгод
Твои страданья — капля в море.
В 90-е годы его страстное слово звучало со страниц многих газет, где он обличал представителей власти Терской области.
Как остроумно отметил В. Абаев: «У Пушкина был Бенкендорф, у Коста — Каханов». Начальник Терской области генерал Каханов в 1891 году в трехдневный срок высылает опального поэта за пределы Владикавказа. Вторично с характеристикой «вредный для общественного спокойствия» генерал высылает Коста в ссылку в Херсон на пять лет.
После подачи протеста Коста получил свободу проживания везде за исключением Владикавказского округа.
Новый 1901 года Коста встретил в Пятигорске, затем переехал в Ставрополь и стал постоянным сотрудником газеты «Северный Кавказ». В этот период еще больше раскрылся его талант публициста. Статьи, фельетоны, корреспонденции отличались острой критикой режима и защитой интересов обездоленных.
Жил он в доме Смирновых, где всегда был желанным гостем.
Все члены семьи к Коста относились как к родному человеку. В самые трудные минуты своей жизни Коста находил в семье Смирновых домашний уют, тепло сердец близких людей.
В. Кравченко в своей книге «Коста, сын Леуана» приводит рассказ Гали Васильевны, которая на закате своей жизни (она скончалась в Георгиевске в 1974 году) рассказала дочери о той роли, которую сыграл Коста в жизни семьи Смирновых: «Мы всегда задумываемся над тем, чьими современниками нам посчастливилось быть. Сознание привыкает к их...постоянному духовному присуствию, благодаря которому жизнь приобретает особую наполненность и смысл. Так произошло у меня с Коста.. .Без личности Коста невозможно было представить жизнь нашей семьи...Мы имели счастливую и совершенно особую возможность общаться с этой неповторимо индивидуально цельной натурой. И это общение всю последующую жизнь скрашивало мне существование...».
Трагическая любовь к Анне Цаликовой, а на закате жизни к Гали Смирновой, неустроенность личной жизни, лишения, ссылки, болезни летом 1903 года дали о себе знать. Коста оказался прикованным к постели. Жил он один, нанимая небольшую квартиру на Тарской улице Владикавказа. В начале 1904 года сестра Ольга перевезла его в отцовский дом в Георгиевско-Осетинское, где он провел последние полтора года. Умер Коста 19 марта 1906 года. Похоронили его в одной могиле с отцом, но по просьбе жителей Осетии гроб с телом Коста перевезли во Владикавказ.
В письме к Гиго Дзасохову Ольга Левановна пишет: «Во Владикавказе хоронили с большим торжеством. Коста уже в Беслане встретили и там...Цомаев служил панихиду на платформе у вагона... Прибыли во Владикавказ часов в 11. На вокзале было столько народа, что пройти было трудно... Хотя приготовили траурную колесницу, но его все время несли на руках, даже на головах. Несли студенты, офицеры, простой народ... и даже оборванцы, все старались хоть дотронуться до гроба...Его отпевали осетины, грузины, армяне...каждый на своем языке. В осетинской церкви Гатуев говорил и по-русски и по-осетински. Мусульмане возле церкви сделали свое «дуа».
Так проводили в последний путь Коста... Ушел он из жизни в неполные сорок семь лет.. .Но дух его, великие его творения в живописи, поэзии, дела его и поступки во имя Осетии и осетин, во имя обездоленного человека любой национальности остались на века.
Его творчество — прожектор, освещающий путь к свободе, равенству, братству, справедливости, любви.
«Я смерти не боюсь, — холодный мрак могилы
Давно меня манит безвестностью своей.
Но жизнью дорожу пока хоть капля силы
Отыщется во мне для Родины моей...
Я счастия не знал, но я готов свободу,
Которой я привык как счастьем дорожить,
Отдать за шаг один, который бы народу
Я мог когда-нибудь к свободе проложить».
Чувствуя приближение конца земной жизни, смертельно больной Коста, хотя ему было трудно говорить, довольно ясно приветствовал всех только одной фразой: «Ма афсымарта, карадзи уарзгайа царут» (Братья мои! Живите, любя друг друга).
С этими словами на устах великий Коста умер.
Ни один осетин не сделал ничтожной доли того, что Коста сделал для своего народа. И последние слова поэта: «Живите, любя друг друга» — главный принцип его жизни, основа его философии.
Коста воспел самое святое, что есть у осетин — ирон агъдаутта (моральные законы, традиции осетин), любовь, незапятнанную совесть, честный труд, свободу и равенство.
Он был гражданином мира: «Весь мир — мой храм, любовь — моя святыня. Вселенная — Отечество мое», — писал поэт.
Нет Коста с нами вот уже более ста лет.
Осетия вместе с Россией и другими братскими народами прошла за это время через цепь сложнейших трагических испытаний, радости побед и великих достижений в культуре, экономике. И дух великого певца свободы осенял каждого осетина, всех людей, кто его знал.
Имя Великого Коста звал сынов Осетии на подвиги и в годы Великой Отечественной войны. Каждый второй воин-осетин погиб на поле брани. 37 героев Советского Союза! А Владикавказ стал городом воинской славы.
Родное село Коста Георгиевско-Осетинское, ныне Коста-Хетагурово, по праву можно назвать «селом воинской славы и отваги». 790 воинов-односельчан Коста были награждены орденами и медалями СССР. Трое из односельчан стали Героями Советского Союза. 24 (!) человека из фамилии Хетагуровых не вернулись с фронта в родное село.
Славу Коста продолжили и продолжают первая в мире женщина-дирижер В. Дударова, прима-балерина С. Адырхаева. великий актер В. Тхапсаев, руководитель Мариинского театра, самый известный в мире оперный дирижер В. Гергиев, академик-языковед В. Абаев. поэт Г. Кайтуков и многие другие.
С приближением 150-летия со дня рождения Коста Хетагурова не только в Осетии, но и в других республиках, краях, областях Северного Кавказа пройдут масштабные юбилейные мероприятия, открытие новых памятников, в том числе и в Пятигорске...
Но лучшим памятником для нашего Коста будет, если каждый осетин искренне примет к сердцу слова поэта:
«Но если бы роду людскому
Мне долг отплатить довелось.
Тогда б я запел по-другому,
Запел бы без боли, без слез»...
Тогда бы наше общество стало чище, благороднее.
Коста оставил нам великое наследие. С его именем каждое поколение осетин, очень многие россияне вступают в жизнь. Но сегодня как никогда мы ощущаем его отсутствие. Перестройка, реформы, теперь мировой финансово-экономический кризис привели к подмене ценностей. Под угрозой наше славное прошлое, моральные устои наших предков. Многие члены нашего общества, как говорят в Осетии: «и на солнце через копейку стали смотреть»...В борьбе за власть, за собственность, за деньги идут на самые тяжкие преступления, предают близких, даже родственников.
Настало время всем нам провести «ревизию в своем сознании», в сердце своем и последовать совету Коста, который повторял перед смертью: «Ма афсымарта. карадзи уарзгайа царут» (Братья мои! Живите, любя друг друга).
Об авторе от адм. сайта:
Киргуев А. – профессор, член совета старейшин при Председателе Думы Ставропольского края.
Источник:
Материалы международной юбилейной научной конференции
«Россия и Кавказ» (Владикавказ, 6-7 октября 2009 г.). Стр. 152 - 158.
при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна |
