Известный грузинский письменный памятник средневекового периода «Хроника ксанских эриставов», или же «Памятник эриставов», повествует о родословии ксанских эриставов, включая политические, военные и прочие перипетии этого могущественного феодального рода [1]. Казалось бы, в многочисленных исторических исследованиях рассмотрены все эпизоды, приведенные в «Хронике», даны оценки и интерпретации, но текст «Хроники» все еще позволяет по иному интерпретировать те или иные сведения. Как отмечает один из исследователей источника С. С. Какабадзе, памятник датируется началом ХV в. и создан монахами Ларгвисского монастыря. По некоторым косвенным данным рукопись была составлена не ранее 1405 1406 гг., но не позднее 1410 г. [1, 12]
Сама «Хроника» («Дзегли Ериставта») состоит из девяти пергаментных листов и у не имеет начала и конца. Рукопись неоднократно переписывалась, и ее перевод осуществлен по копии 1828 г. «Хроника» предназначалась, скорее всего, для рода Эристовых или для одного из них, по видимому, для Виршеля — одного из известных феодалов Эристовых.
В «Хронике» описаны многие исторические события — войны, походы, а также отмечаются исторические деятели. Многое подтверждается другими источниками — это походы Тимура в Картли и борьба с ним Георгия VII и пр.
Полагают, что начальная часть «Хроники» составлена по преданию, а вторая — более достоверна и исторически выдержана. Наибольший интерес для нас представляет именно первая часть, которая, хоть во многом невнятна, содержит любопытные детали.
«В эти в [ремена] была великая смута в стране Осетской и обильно проливалась кровь царей осов. Оказались победителями сыновья старшего брата и перевели (через) гору Захскую детей младшего — Ростома, Бибилу, Цитлосана и сыновей их с семьюдесятью добрыми рабами и привели в страну Двалетскую» [1, 21].
Судя по тому, что изгнанными оказались Ростом и Бибил из рода Сидамоновых, то скорее всего конфликт «в стране Осетской» произошел между Царазоновыми и Сидамоновыми — двумя наиболее могущественными осетинскими родами, и в результате победы Царазоновых верхушка Сидамоновых была вынуждена покинуть территорию и отказаться от привилегий, на которые претендовала. (Об имени Сидамон см.: [2, 102 105]).
Что касается «Цитлосана», упоминаемого в «Хронике», то, как оказалось, это не имя, а ритуал: «цитлосани» по грузински означает «одетый в красное», т.е. «порфироносный», и относится, по всей вероятности, к Бибилу, а не к Ростому. Недаром потомки его носят фамилию Бибилури — Бибылтæ [3, 88]. Ростом и Бибил с семьями (упоминаются их сыновья и, надо полагать, жены их тоже оказались изгнанными) были не одиноки: их сопровождали семьдесят добрых рабов. Это конечно не «рабы», а скорее всего дружина или личная гвардия Бибила. На это указывает эпитет «добрые» («добрый молодец» — это вовсе не «добренький молодец», а дельный, усердный) [4, 443]. Поэтому «добрые рабы» — это надежные подчиненные, что вполне применимо к воинской группе, сопровождавшей изгнанных претендентов на верховенство в Осетии. Надо полагать, что это были хорошо вооруженные, умелые и испытанные воины.
Путь следования изгнанников отмечен в «Хронике»: преследователи царевичей «перевели (их) через Захскую гору». Наиболее подходящий для этого пункт через Закка — Захская гора, т.е. перевал Захъхъайы ‘фцæг (ныне Сыбайы ‘фцæг), по осетински — Захъхъайы ‘фцæгæй сæ ахизын кодтой), и оттуда «в страну Двалетскую» — нынешнее Урстуалта [1, 21].
Далее в «Хронике» приводится пассаж о реакции двалов на пришествие изгнанников. «Тогда собрались все двалы и сказали: «Не хотим иметь царя, сидящим в стране нашей, ибо объест (он) нас». Они же, поклявшись крепко, [ард бахордтой], сказали: «Не будем называться царями, а (именем) страны той, которую дадите, именем ее (и) будем называться». Тогда дали страну Бобалетай и назвали их Бибилурами» [1, 21]. Однако в Урстуалта нет местности с названием Бобалетай, и пришельцы стали именоваться по имени старшего — Бибылтæ, по грузински — Бибилури. «И начали [Бибилури] строить крепости и дома огромные, подобных которым не было в стране Двалетской» [1, 21].
Двалы явно почувствовали угрозу своей независимости от возможных захватчиков, в особенности от их строительной активности. «Тогда узнали [об этом] двалы, собрались и сказали: «Видим, с какой целью цари эти осы начали строить, и хотя [мы] нарекли их Бибилурами, но имя это не скроет род [и] происхождение их; и через немного [времени] завладеют всей страной нашей; а [мы] до [того, как у них] появятся птенцы и оперятся, изгоним двуглавого змия из утробы нашей» [1, 21].
Указание на строительство «огромных домов» не было преувеличением, ибо исследовавшееся Царциатское городище у с. Едыс — это именно руины более шести десятков домов. Пять из них раскопано, и они внушительны: примерно
10×10 м3 [5, 12]. Видимо, строились дома не только для верхушки переселенцев, но и для «добрых рабов» — дружинников, которые тоже, надо думать, были с семьями и нуждались в жилье. Судя по могильнику у подножия поселения, проживание пришельцев было долговременным: в 14 раскопанных грунтовых могилах зафиксировано не менее 34 костяков [6, 9 23].
Материал, добытый в могильниках, — это глиняные и стеклянные сосуды, пряжки, поясные наборы, фибулы, геммы, серьги, бусы и др., имеющие многочисленные аналогии в аланских памятниках и характерные для VI VII вв. [6, 50].
Обеспокоенные двалы «взяли и посадили их в ущелье Исроли, в Накапуани, Ростома и всех братьев и рабов его» [1, 21]. В этом отрывке Бибил уже не упоминается, что совершенно невероятно, ибо он по старшинству был родоначальником фамилии. Так как Бибил больше не упоминается в «Хронике», он, вероятно, умер или погиб еще во время пребывания в Едысе. Косвенно об этом могут говорить находки в Едысском и Нижнеалевском могильниках. В Едысском могильнике в погребении № 12 был найден поясной набор из серебряной пряжки и серебряными поясными накладками, что квалифицируется как знак высокопоставленности в воинской иерархии алан [2,
рис. 17, 20]. Точно такая же пряжка почти с подобным поясным набором была зафиксирована в погребении № 23 Алевского могильника [7, табл. ХIII]. Оба поясных набора сигнализируют о высокопоставленности их обладателей.
Погребение № 12 Едысского могильника — это разрозненные и перемешанные останки двух-трех погребенных. В могиле найдены следующие предметы: серебряная пряжка с язычком и щитком из листового металла, двусторонняя портупейная пряжка, миниатюрная серебряная пряжка (от подколенной подвязки?), серебряная поясная пряжка и детали поясного набора (рис. 1), серебряная арбалетная фибула с железной иглой, золотые предметы украшения — привеска-медальон с сердоликовой вставкой, навершие головной булавки в виде полого шарика с рожками-обоймами, в которые вправлены полусферические гранаты, обоймицы с сердоликовыми вставками, незамкнутое колечко из проволоки круглого сечения с пирамидкой из зерни — имитацией виноградной грозди. Кроме того, серебряные серьги в виде калачика, бронзовые стержневые булавки с гранатовыми и зерневыми навершиями, гранатовые, халцедоновые, сердоликовые, янтарные и стеклянные бусы [6, рис. 17].
В Алевском могильнике в погребении № 23 обнаружены костяки взрослого мужчины и ребенка. Среди инвентаря — серебряная поясная пряжка с набором в виде накладок, мелких язычков и концевого ременного язычка — все из серебра (рис. 2). Кроме этого — бронзовая и железная арбалетные фибулы, перстень, мелкие стеклянные бусы (по видимому, принадлежавшие ребенку) и серебряная сасанидская монета Пероза (459-484) [7, табл. ХIII].
Оказавшись в Исрольском ущелье, изгнанники быстро втянулись в боевые действия на стороне приютивших их жителей Цхразмисхевцев, и те, при внушительной поддержке профессионалов-воинов, одержали победу над сильным врагом. Вот как это описано в памятнике: «В то время цхразмисхевцы сражались с крепостью Груиси пять месяцев. Тогда Ростом подошел, [чтобы] помочь им. А в тот день [груисцы] трижды гнали с боями до горы крайне утомленных и израненных цхразмисхевцев. Тогда пришел [туда] Ростом с братом и семьюдесятью рабами, и [он] предводительствовал [ими], рычанием подобный льву и смелостью подобный тигру и проворством подобный барсу. И подошел он и все войско [его] к крепости той и сразились в битве жесткой, подобной которой никогда не видывали. И в тот день взяли крепость верхнюю, а груисцы укрепились в двух крепостях нижних и положили быть миру. И в ту ночь выступил Ростом и отобрал обе крепости. И как рассвело, [они] разрушили те крепости со всеми их стенами и строениями» [1, 22].
Цхразмисхевцы готовились отблагодарить Ростома за столь действенную помощь. И в это время некий Ларгвийский старец надоумил Ростома просить или требовать у благодарных цхразмисхевцев право хоронить своих покойников в Ларгвисском монастыре. «Сказал народ Ростому: «Что угодно [тебе], чтобы мы сделали ради тебя?» Он же потребовал [себе] усыпальницу в Ларгвиси и дом для пребывания [своего] среди детей храма, а в Цхразма вотчину… И дали все это цхразмисхевцы в центре Цхразма, селения и земли, бывшие во владении цихистави, усыпальницу в Ларгвиси и резиденцию в Квенипневи и назвали Ростома [и его братьев] Квенипневели, ибо другого имени не пожелали» [1, 22 23].
Другими словами, Ростом и его братья добились не только главенства в Исрольском ущелье, но и легитимировали свое положение путем признания их права на использование Ларгвисской усыпальницы, сосредоточив в своих руках и светскую, и духовную власть.
Теперь нужно было это оформить в государственном монастыре. По «просьбе» народа обратились к царю, и царь повелел: «Чьей могиле подобает наивысшая почесть, тому и принадлежит по праву церковь и управление по справедливости» [1, 23].
После смерти Ростома-эристава наследником стал его сын Ларгвели (Ларгвисский), но уже не как эристав, а эристав эриставов. С него и начинается возвеличение Ксанских эриставов, а затем и интеграция их в грузинскую феодальную элиту.
Представляется, что требование Ростома о выделении ему места для упокоения в Ларгвисском монастыре было удовлетворено только для его сына, ибо Ростом именовался еще Квенипневели (т.е. Квенипневский — по названию местности, где ему определили резиденцию), а сын его уже позже стал именоваться Ларгвели, т.е. Ларгвийский («Хроника» не называет его имени.)
Утверждение Ростома эриставом «царем Юстинианом», скорее всего, относится ко времени правления Юстиниана I (565-577), что совпадает с датировкой могильников VI VII вв. (В Алеви есть монета и более раннего времени, однако датировка нумизматического материала, как известно, не всегда соответствует времени погребения). Точная дата этого события к ХV в., времени составления «Хроники», могла уже забыться. Что же касается упоминаний Ростома первым, а Бибила вторым, то, скорее всего, это выражение подобострастия со стороны составителей «Хроники», ибо писалась она для потомков Ростома и Ларгвели, и подчеркивание главенства Ростома считалось даже хорошим тоном.
Интересен вопрос о первом пункте обретения места жительства изгнанных «царевичей». Почему они остановились в Едысе? Возможно, местные жители — те же двалы, близкие к Сидамоновскому роду. Ведь они ушли не в верховья Ардона, не остались в Сба, Згубире или в другом месте, а почти целенаправленно пришли в Едыс (Урстуалта). Можно предположить, что ниже Урстуалта была территория Æгъуызатæ, т.е. Цæразонтæ, и именно Цæразонтæ вытеснили Сидамоновскую верхушку через перевал (рис. 3). Иначе говоря, беженцы чувствовали себя в Урстуалта в большей безопасности, чем в другом месте, ибо надеялись на лояльность урстуальцев.
Но, как оказалось, напрасно. Урстуальцы тоже постарались со временем избавиться от агрессивной группировки.
А что скрывается под названием Цхразмисхеви? Ведь по грузински цхрадзмисхеви означает «ущелье девяти братьев» и напоминает тех «Девятерых братьев», которым принадлежало ущелье в центре Осетии — в Касара («Нас было девять братьев…» — сказано в надписи Нузальской часовни).
Возможно, что и ущелье р. Ксан входило какое то время во владения легендарного Ос-Багатара — отца «девяти братьев», и, вероятно, там тоже жили осетины-двалы, сохранившие топонимическое название Цхрадзмисхеви — «Ущелье девяти братьев».
Вряд ли Сидамоновы могли оказаться на чужой территории, и не в пустыню же выгнали их Царазонта. Возможно, территории эти не принадлежали никому, т.е. там проживало свободное население. Некоторое недоумение вызывает и легкость, с какою оказались Сидамоновы в ущелье Исроли — в верховьях р. Ксан. Невероятно, что они вторглись, хоть и не по своей вине, во владения восточногрузинских царей, ибо такое не прощалось. Так как двалы были «свободными», то и Сидамоновы вполне могли поселиться между ними, не беспокоясь о чьих либо посягательствах на свою свободу, пусть даже со стороны картлийских царей.
Как оказалось впоследствии, на занятые Сидамоновыми территории претендовала грузинская царская власть. Но к тому времени Сидамоновы успешно обосновались на новом месте, легитимировались благодаря успешным боевым действиям в борьбе с Груисцами на стороне Цхрадзмисхевцев и почетному праву быть упокоенными в почитаемом Ларгвисском монастыре, к завершению строительства которого они приложили немалые усилия. Одним словом, они получили моральную и физическую поддержку населения. И тем не менее, они стали вновь «строить большие крепости и дома».
Верховная власть вынуждена была их признать, тем более что Сидамоновы приняли «новые правила игры» — стали именоваться квенипневели, обязались верно служить царям, участвовать в военных действиях и т.п., и царская власть достойно отмечала их рвение, награждая землями и давая почетные титулы. Так Сидамоновы вошли в высшие слои грузинского общества. В то же время они не забывали, что они Сидамонтæ: недаром многие представители этой фамилии носят двойное наименование — «Сидамон-Эристави».
Интересно рассмотреть еще один вопрос: кто был информатором о деяниях предков эриставов. Скорее всего, это были потомки Бибила и Ростома, или же потомки их «добрых рабов» — дружинников. Кстати, эти потомки сохранили неприязнь к двалам-магландвалетцам, т.е. к жителям Урстуалта, неоднократно совершая грабительские походы в их земли, но так и не покорив их. Такими сведениями хроника изобилует. Чего стоит, например, хвастливый эпизод: «Шалва направился к хеви Двалетским и опустошил все. И напали [на него] шав-двалы в ночь темную, [однако] встретили [их] поджидавшие, ибо узнал Шалва о приходе их. Тогда загнали их в ров скалистый, и ни один из них не смог уйти. И уничтожили множество двалов немалое [?]. тогда сожгли и опустошили все хеви Двалетские, и сокрушили и разрушили все крепости от Трусу до Ачабети» [1, 25]. Выходит, Двалетия простиралась с Трусовского ущелья почти до Цхинвала. Вероятно, составители «Хроники» в желании восхвалить победоносного Шалву пошли на преувеличения.
Эриставы-Сидамоновы не совсем порвали со своей исторической родиной — северной частью Осетии, ибо «Шалва привел в жены дочь царя осов» [1, 25], которая была христианкой и преподнесла Ларгвисскому монастырю «утварь церковную: золотые и серебряные чаши, подносы, лампаду и другую всякую утварь, и оправила иконы и украсила белоносную (Божьей Матери. — Р. Д.) святыми мощами и всякими украшениями» [1, 25]. Надо полагать, что монахи славословили ее не напрасно.
Интересна форма изложения событий в «Хронике». Даже через перевод чувствуется, что сведения почерпнуты из уст осетин. Так, например, «перевели через гору Захскую» звучит нейтрально, будто оказали переселенцам внимание и учтиво перевели их через Захский (Закинский) перевал. По-осетински это, скорее всего, звучало «ахизын сæ кодтой Захъайы ‘фцæгæй», что по смыслу означает «заставили переправиться через Закинский перевал», что более соответствовало истине. Или другой пассаж: «Взяли и посадили их в Исроли», что просто невероятно. В устах осетина это звучало бы более экспрессивно: «Систой сæ æмæ сæ амидæг кодтой Исролы комы» — «Взялись (двалы) и заставили очутиться в Исрольском ущелье».
На изложение устных преданий, рассказов информаторов указывает и частое употребление перед изложением события таких словосочетаний, как «тогда собрались», «тогда узнали», «тогда сказали», «тогда осмелился», «тогда спросил» и пр., что придавало «Хронике» характер безыскусности и достоверности. Впрочем, это, возможно, был стиль монахов, составлявших «Хронику».
Из рассмотренного материала можно сделать определенные выводы:
1. События, описываемые в первой части «Памятка эриставов», происходили на территории Алании.
2. Главными действующими лицами «Хроники» являются представители древнеосетинского, возможно, аланского, рода — Сидамонтæ-Сидамоновы.
3. Род Сидамоновых, их приверженцы и дружинники стали активными участниками военно-политических событий восточной Грузии.
4. Заручившись поддержкой грузинской царской власти, получив от них титул эристава, Эриставы-Сидамонидзе оказались вынужденными признать себя подданными грузинских монархов с последующим вхождением подвластных им территорий в Грузинское царство.
5. Возможно, подвластный Сидамоновым народ — это те же двалы-осетины.
6. Назвавшись Эриставами, потомки Сидамоновых не утеряли память о своих предках-осетинах и именовались Сидамон-Эриставами.
1. Памятник эриставов // Памятники грузинской исторической литературы / Перевод, исследование и примечания С. С. Какабадзе. Тбилиси, 1979. 2. Абаев В. И. Историко-этимологический словарь осетинского языка. Л., 1979. Т. III. 3. Дзаттиаты Р. Г. «Цитлосани» — хроники ксанских эриставов // Известия ЮОНИИ. Вып. ХХХIII. Тбилиси: Мецниереба, 1990. С. 43‑47. 4. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1978. Т. 1. 5. Техов Б. В. К вопросу изучения средневекового «городища царциатов» в с. Едыс Джавского района // План работы и тезисы докладов научной сессии ЮОНИИ. Цхинвали, 1967. 6. Дзаттиаты Р. Г. Царциатские памятники: Едысское городище и могильники. Владикавказ, 2006. 7. Апхазава Н. И. Могильник Квемо Алеви. Тбилиси, 1988. (на груз. яз.).
Об авторе: Дзаттиаты Руслан Георгиевич — доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований им. В. И. Абаева ВНЦ РАН
Источник: Дзаттиаты Р.Г. История Сидамонта по «Памятнику эриставов» // Известия СОИГСИ. 2017. Вып. 26(65). С. 5—11. |