...Бывший цирковой наездник, а ныне ответственный сотрудник аппарата Парламента Северной Осетии, Олег Цахилов правил «Нивой» также уверенно, как когда-то скакуном на арене, и машина быстро катилась по направлению к Рокскому перевалу. Два автобуса с бардами во главе с актером Вениамином Смеховым ехали позади. Наш кортеж направлялся в Цхинвал, где должен был состояться благотворительный концерт. Всего пару дней назад я сидел в кабинете первого заместителя Председателя Парламента РСО–А Станислава Кесаева, которого мне рекомендовали как одного из лучших знатоков проблемы Южной Осетии. Щедро поделившись со мной своими знаниями и размышлениями на этот счет, он сообщил, что будет сопровождать бардов, и предложил мне поехать с ним. Я не мог упустить возможность самому побывать в октябре в послевоенном Цхинвале. Теперь Станислав Кесаев и его коллега по парламенту – депутат Мадина Гуриева – сидели в автобусе с гостями, чтобы они не чувствовали себя одинокими.
 Живя в Москве и редко бывая в Осетии осенью, я был захвачен совершенно новым для меня видом гор. Ближайшая к дороге лесистая гряда, темно-зеленая и мрачная в пасмурную погоду летом, сейчас радовала глаз осенним разноцветьем, а следующая за ней скалистая гряда была почти вся покрыта снегом, блестевшим на солнце под голубым небом. Поневоле возникало праздничное, радостное настроение. «Да это еще не вид, – сказал Олег в ответ на мой наивный восторг, – вид начнется там», – и он махнул рукой в сторону ущелья, в которое поднималась наша дорога.
Это был знаменитый Транскам – Транскавказская магистраль – известная прежде под именем Военно-Осетинской дороги, которая с древних времен связывала север Осетии с ее югом.
Между тем мы уже въехали в ущелье вдоль притока реки Ардон. Горы раздвинулись, принимая нас под свою сень, и подступили вплотную к дороге. По бокам потянулся уже совсем близко желто-красно-зеленый смешанный лес, а на горизонте поднялись далекие и грозные белые шапки, кое-где синевшие ледниками. Сколько путников на этой древней дороге, завидев на горизонте царство застывшего льда и снега, ощутило чувство чего-то недоступного и вечного! Вряд ли этот вид сильно изменился с тех пор, когда скифская конница пробиралась здесь в Закавказье, чтобы оттуда совершать дерзкие набеги на древнюю Парфию и Персию. Если бы эти горы могли говорить, они, наверное, сказали бы, что видали уже не раз и войска, и беженцев, «только вот люди за все эти годы так и не стали мудрей».
Вскоре наша кавалькада приблизилась к Рокскому туннелю. Его стратегическое, экономическое, военное и вообще какое угодно еще значение невозможно переоценить. Теперь туннель является еще и историческим. Во время последней войны этот узкий проход, прорубленный в скале, стал в буквальном смысле артерией жизни для осетин. План наступления грузинской армии имел своей кульминацией захват или уничтожение туннеля. Неспособность грузинской стороны этого достичь, означала ее поражение.
Строительство туннеля, который связывал бы север Осетии с ее югом круглый год, было мечтой многих поколений осетин. Подобные проекты выдвигались уже больше ста лет назад. Они все время наталкивались на скрытное, но упорное сопротивление руководства Грузии. «Пробить» строительство туннеля смог только такой многоопытный политик, искушенный в механике власти, как Билар Емазаевич Кабалоев – руководитель Северной Осетии в 60-х – начале 80-х годов. Только ему оказалось под силу убедить в начале тоглашнего предсовмина СССР, а затем и министра обороны в том, что в случае каких-либо военных осложнений на Ближнем Востоке нам будет нужен надежный круглогодичный путь в Закавказье, а Военно-Грузинскую дорогу зимой часто приходится закрывать из-за схода снежных лавин…
Въезд в туннель похож на вход в глубокую пещеру. Стало немного не по себе, когда мы углубились в его зияющее отверстие.
Я обернулся назад – естественный свет от входа уже пропал, и далеко впереди дорога терялась в грязно-желтом тумане. По бокам время от времени мелькали какие-то ходы или просто ниши. Мы находились где-то внутри Главного Кавказского хребта, в самом его центре. На ум невольно приходила аналогия с царством мертвых из осетинского эпоса. Назад из него вернулся один только нарт Сослан.
Я испытал облегчение, когда в конце мрачной кишки вдруг забрезжил свет. Взглянул на часы – мы находились в туннеле всего семь коротких минут. Какими же длинными они показались! Наконец-то мы вырвались на яркое кавказское солнце.
Если до туннеля мы непрерывно поднимались, то теперь дорога резко пошла вниз по крутому серпантину. Растительность вокруг стала более пышной и разнообразной, чем до Рокского перевала. Лиственный лес, покрывавший ближние горы, был еще красивее и ярче по своим краскам. Это преимущество южного склона Главного Кавказского хребта, где климат мягче, чем на северном склоне. Дорога спускалась по ущелью вновь вдоль реки.
Вскоре мы въехали на улицы Джавы, крупного по масштабам Южной Осетиии села, являющегося и районным центром.
Во время последней войны осетины разместили в Джаве свои основные силы. События подтвердили правильность такого решения. Именно благодаря этому от уничтожения под артобстрелом и гусеницами танков был сохранен резерв, позволивший осетинам постепенно пополнять свои силы в городе и осуществлять необходимые обходы и охваты грузинских войск в первые два дня войны. Здесь же сосредотачивались российские войска, постепенно подходившие со стороны Рокского туннеля. Грузинская армия попыталась разгромить Джаву с воздуха. Наличие у Грузии 10 самолетов СУ-25 стало неожиданностью для российско-осетинской стороны. Считалось, что у Грузии практически нет сколько-нибудь значимой военной авиации. Лишь после войны выяснилось, что Израиль провел реконструкцию военного авиационного завода в Тбилиси. Это позволило модернизировать приобретенные у Украины самолеты. И в августе несколько таких грозных боевых машин неожиданно появились из-за горизонта и с ревом обрушились на колонну российских войск, проходившую через село. Однако выпущенные ракеты и бомбы пролетели мимо цели, поразив соседние жилые дома. Разрушительная сила этого удара была велика – несколько построек превратились просто в мелкий строительный мусор. По счастью, все жильцы в этот момент находились на улице, и от атаки никто не пострадал, кроме ... самих грузин.
Выехав из райцентра, мы увидели еще одну дорогу, которая уходила вправо от села, спускалась к мосту через реку, а на той стороне поднималась круто вверх по лесистой горе. Белая полоса крытой щебнем магистрали, прорубленная через густую, разноцветную чащу, отчетливо виднелась вдали. Это была знаменитая Зарская дорога. Ее проложили в объезд анклава из 4-х грузинских сел, расположенного вдоль прямой дороги от Джавы до Цхинвала. Стратегическое положение этого района, находящегося между двумя крупнейшими населенными пунктами Южной Осетии – прямо на главной магистрали, связывающей республику с Россией, трудно переоценить. Для грузинских властей это был опорный пункт в самом сердце Южной Осетии. Здесь были построены базы спецназа и других подразделений МО Грузии. Обрудованы склады. Тысячи грузинских военных были введены в села накануне войны. Здесь были выстроены необходимые фортификации и оборудованы огневые позиции. Проезжать через эти села осетины давно уже не могли, так как здесь многих из них захватывали в заложники и убивали. Это был один из признаков заблаговременной подготовки Грузии к этой войне. Именно поэтому была проложена объездная Зарская дорога.
Однако накануне конфликта грузинская сторона приняла меры, чтобы перерезать и эту магистраль: вдоль трассы были оборудованы стрелковые и артиллерийские позиции, включая размещение систем залпового огня «Град».
Наконец мы въехали на улицы Цхинвала. Разрушения в городе были значительные – около 70% построек было полностью уничтожено или частично повреждено. Стекла были разбиты практически во всех домах, стены многих жилищ носили следы пуль и осколков, все время попадались обгоревшие строения с обваленными крышами. На улицах были заметны женщины в черных, траурных, одеждах. Но все же Цхинвал выглядел не как разоренный улей, а как потревоженный муровейник.
В городе уже кипело строительство. Строители из Москвы, Северной Осетии, Ставрополя, Чечни и многих других регионов страны энергично трудились на многочисленных стройках. В первую очередь были в рекордные сроки восстановлены несколько основных школ, больницы, некоторые административные здания. Учебный год начался как положено– первого сентября. Жители, все еще ютившиеся в подвалах, палатках или набившиеся по многу человек в малопострадавшие дома, стремились полностью использовать световой день для восстановления своих жилищ.
На каком-то повороте мне бросился в глаза фрагмент одноэтажного здания. Вокруг – слева и справа – были сильные разрушения, но центр конструкции блистал свеженькой краской. На вывеске значилось: «Салон красоты». Вид салона был небогатый, но опрятный. Витрины не было, но вместо нее был изображен профиль томной красавицы с длинными ресницами. «Мы сделаем Вас неотразимой», – обещала надпись под вывеской. Пока цхинвалки равнодушно спешили куда-то мимо с озабоченными лицами. И все же вложения в восстановление салона красоты были признаком оптимизма местных инвесторов, по-видимому, уверенных, что худшие времена для юга Осетии уже позади.
Перед смонтированной на площади сценой поначалу собралось не так много народа. Но это не потому, что бардовская песня как жанр не популярна в Южной Осетии. Скорее дело в том, что цхинвальцы стремились полностью использовать световой день для многочисленных восстановительных работ на развалинах города. Уже скоро, когда над Цхинвалом зазвучали голоса лучших бардов России, и по мере того, как стало темнеть, число зрителей стало быстро увеличиваться. Они сразу узнавали большинство певцов и тепло принимали их аплодисментами. Тем более, что за спиной выступавших висел большой плакат «Барды за единую Осетию».
Депутат Парламента Республики Южная Осетия Станислав Кочиев любезно согласился ответить на мои вопросы. Присев на скамейку так, чтобы хотя бы краем уха слышать концерт, мы начали беседу.
Меня интересовал вопрос о том, когда Южная Осетия почувствовала настоящую поддержку со стороны России? Станислав Кочиев ответил, что «после развала СССР мы ожидали, что Россия окажет нам поддержку как правопреемница Советского Союза. Однако ничего подобного не произошло. Россия стремилась удержать Грузию в сфере своего влияния, но та не поддавалась. Поэтому, кроме словесной поддержки, в тот период мы никакой помощи не чувствовали».
В 2000-е годы, как мне рассказывал бывший сотрудник администрации Северной Осетии, ситуация стала кардинально меняться: началась активная социальная поддержка Россией населения Южной Осетии, например, выплата российских пенсий. Начало осуществляться и многолетнее желание южных осетин о выдаче им российских паспортов. С полными юридическими основаниями население Южной Осетии, отказавшееся выйти из состава СССР вместе с Грузией и неоднократно выражавшее свою волю, в том числе и на референдумах, стремилось получить гражданство страны, которую весь мир признал правопреемницей Советского Союза.
Я попросил Станислава Кочиева рассказать о том, как начиналась эта война: «В 22.00 начался массированный обстрел Дмениси. Это большое осетинское село на востоке от Цхинвала. Обстрел велся всеми видами оружия. А в 23.35 начался массированный обстрел Цхинвала установками залпового огня «Град», минометами, гаубицами и танками. Начавшись в то время, когда большинство горожан уже отошли ко сну, расстрел мирного города продолжался до утра. Затем, преодолев сопротивление нашей обороны на Западе от Цхинвала, в осетинских селах Тбет и Цунер, противник ворвался на улицы города. В составе грузинских войск действовали танки, бронетехника и пехота. Они буквально в упор расстреливали все живое.
Российской армии потребовалось около двух суток, чтобы осуществить марш, сосредоточение и развертывание на территории Южной Осетии войсковой группировки, достаточной для начала операции «по принуждению Грузии к миру». У нас, кроме стрелкового оружия, практически ничего не было. Город был почти захвачен грузинскими танками. То, что командующий 58-й армией генерал Хрулев был ранен и чуть не попал в плен, говорит о том, что и Россия подготовилась к этой войне не очень хорошо. Одержать победу над грузинскими войсками удалось прежде всего благодаря мужеству простых ополченцев, рядовых солдат и офицеров».
Позже прозвучала оценка российских военных экспертов, что вооружение и техническое оснащение наших войск было недостаточным: танки преимущественно устаревших поколений с плохой оптикой и другими изъянами, самолеты не оборудованы современными средствами защиты, не было приемников, чтобы воспользоваться
ГЛОНАСС , были ненадежными средства связи и т.д. Грузинские войска были вооружены и оснащены несравненно лучше. Вооружение осетин было и того хуже.
Довелось мне побеседовать и с подполковником МВД РЮО Лондой Кобловой. 7 августа она заступила на суточное дежурство в городском Управлении внутренних дел г. Цхинвала. Сильный удар поздно вечером потряс здание ГУВД, и с потолка стала сыпаться штукатурка. Начальник приказал всем спуститься в бункер. Стало ясно, что начинается что-то серьезное. Последующие четыре дня Лонда провела в здании ГУВД, в основном в бункере вместе еще с несколькими сотрудниками управления. Они должны были удерживать здание, отвечать на телефонные звонки, старались выяснить обстановку в городе и успокаивать людей, обращавшихся за помощью.
Лонда живет в 150 м от здания ГУВД. Этот 4-х этажный дом старой постройки, но знаменитый в городе – в нем живут семьи двух Героев Советского Союза. Один из них был в семье Лонды – Сергей Коблов. 8 августа днем, выбрав момент, она побежала посмотреть на свой дом. На улице вокруг свистели пули и осколки снарядов. В доме, как позже оказалось, к счастью – нет подвалов, только сарай во дворе, но сбоку есть старая котельная. Она и служила бомбоубежищем, и все жильцы были там, в том числе и отец Лонды. Она пошла посмотреть их квартиру. К тому времени в дом попало уже два снаряда. Лонда рассказывала, что у нее не было страха до того момента, пока она не услышала, что грузины расстреливают людей, которые прячутся в подвалах. Ее отец вместе с соседями тоже прятался от обстрела в котельной. То, что в их доме не было подвалов, и спасло жильцов.
В какой-то момент грузинским военным показалось недостаточным просто разгромить этот дом. Соседи рядом рассказывали позже, что видели, как во двор въехали танк и «Хаммер». Из машины вышли грузинские солдаты и стали осматривать подъезды. Обнаружив, что подвалов нет, они зашли в сарай, но и там никого не было. Солдаты не догадались проверить котельную, так как входом в нее снаружи никто давно не пользовался, и он был заколочен, а про действующий вход из дома они не знали. Все это время люди в котельной сидели, затаив дыхание. Покрутившись во дворе, пехотинцы залезли в свой «Хаммер» и куда-то уехали. Но танк задержался. Он стал стрелять по второму и третьему этажам здания, пока оно не загорелось. Пламя быстро охватило весь дом. Люди в котельной стали задыхаться от густо повалившего дыма, но не решались выйти, боясь обнаружить себя. Наконец танк стал удаляться. Люди выбежали из котельной и разместились в подвале соседнего здания.
То, что грузинские войска охотились за мирными жителями Цхинвала, теперь хорошо известно. Показаниями свидетелей зафиксированы случаи того, как грузинские солдаты бросали гранаты в подвалы, в которых прятались люди, убивали женщин и детей на улицах города, взорвали плотину, затапливая подвалы с людьми. Свидетели рассказывали, как грузинские военнослужащие, двигаясь по улицам жилого квартала, кричали на осетинском языке: «Не бойтесь, выходите, мы осетины». Когда прятавшиеся до этого люди обнаруживали себя, то по ним открывался прицельный огонь.
Собранные российской прокуратурой и осетинскими общественными организациями данные свидетельствуют, что грузинская военщина предпринимала специальные действия для уничтожения осетинского населения. Цели, которые преследовала Грузия в этой войне, отразило само название операции «Цминда вели» («Чистое поле»). Они состояли не в наведении пресловутого «конституционного порядка» и даже не в насильственном присоединении Республики Южная Осетия к Грузии, а в уничтожении значительной части населения республики, что должно было облегчить изгнание оставшейся его части. Уничтожение людей по национальному признаку называется геноцидом. Это именно то, что учинила на юге Осетии, так называемая, «крохотная, независимая демократия Грузии».
Однако не только жажда мести поддерживала силы осетинских ополченцев. Константин Коблов – отец Лонды – рассказывал, что в какой-то момент он и его соседи увидели за углом улицы странного человека, одетого во все черное и с дипломатом в руке. Он шел как будто не осознавая опасности. Его завели в подвал. Это оказался епископ Аланский. Он сперва находился в церкви, оказавшейся под обстрелом. Когда там уже невозможно стало находиться, он взял самую ценную икону с ликом Богородицы – она оказалась у него в дипломате – и ушел в город. «К нам он попал в состоянии шока. Вскоре у нас оказался и его помощник. Едва придя в себя, они достали икону и начали вести богослужение, которое не прекращали до окончания боев в городе. Это поддерживало людей, особенно женщин. Они оба остались живы».
Через какое-то время в том же подвале расположились и командиры отряда ополченцев. У них была радиостанция, пользоваться которой, впрочем, было трудно, так как ее все время глушил противник. Из подвала они руководили действиями своих бойцов. Это была сцена очень символичная для разыгравшейся драмы: в одном тесном подвале, сотрясаемом взрывами, оказались стиснуты вместе надежда и стойкость. «Никакие натовцы, – писал Анатолий Баранкевич, занимавший в момент событий пост секретаря Совета безопасности РЮО – не могут научить патриотизму. Большинство наших батальонов не сдвинулось с места ни на сантиметр. Например, в районе Тамарашени, на Присских высотах. А ведь это очень тяжелые направления. Все подвалы, все ключевые точки в городе постоянно находились в наших руках. Врагу было не пройти».
Было уже заполночь, когда мы возвращались во Владикавказ по пустынной дороге. Я увозил с собой впечатление о городе-победителе, который не удалось сломить ни превосходством в живой силе и огневых средств, ни звериной жестокостью… |
