поиск в интернете
расширенный поиск
Иу лæг – æфсад у, дыууæ – уæлахиз. Сделать стартовойНаписать письмо Добавить в избранное
 
Регистрация   Забыли пароль?
  Главная Библиотека Регистрация Добавить новость Новое на сайте Статистика Форум Контакты О сайте
 
  Навигация
Авторские статьи
Общество
Литература
Осетинские сказки
Музыка
Фото
Видео
  Книги
История Осетии
История Алан
Аристократия Алан
История Южной Осетии
Исторический атлас
Осетинский аул
Традиции и обычаи
Три Слезы Бога
Религиозное мировоззрение
Фамилии и имена
Песни далеких лет
Нарты-Арии
Ир-Ас-Аланское Единобожие
Ингушско-Осетинские
Ирон æгъдæуттæ
  Интересные материалы
Древность
Скифы
Сарматы
Аланы
Новая История
Современность
Личности
Гербы и Флаги
  Духовный мир
Святые места
Древние учения
Нартский эпос
Культура
Религия
Теософия и теология
  Строим РЮО 
Политика
Религия
Ир-асский язык
Образование
Искусство
Экономика
  Реклама
 
 
Покорение...
Автор: 00mN1ck / 3 августа 2007 / Категория: Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отн.
24 мая 1830 года военный губернатор генерал С.С. Стрекалов получил предписание графа Паскевича о снаряжении и отправке в Южную Осетию карательной экспедиции. В краткой преамбуле была сформулирована банальная для того времени задача, ста­вившаяся перед ней. Она, эта задача, сводилась к знакомым уже словам - «для прекращения хищничества и шалостей, произво­димых осетинскими племенами в Карталинии и на Военно-Гру­зинской дороге», а также - чтобы «наказать и привести в повино­вение и должный порядок сих непокорных». Согласно предписа­нию главнокомандующего, официально в Южную Осетию нап­равлялся 1 батальон солдат, «готовых к бою», числом 900 чело­век, казаков - 200 человек. На их вооружении были, кроме бое­вых винтовок, два горных орудия и две кегорновых мортирки. Обычно при формировании карательных экспедиций - особенно, если экспедиция направлялась в Южную Осетию, сугубо сек­ретными оставались две очень важные составляющие: точная численность вооруженного отряда и участие в походе местных воинских сил. Данные о последних становились известными, позже - после завершения экспедиции. В предписании графа Паскевича, согласно которому определялись воинские части, численность войск и их боевое снаряжение, не указывалось участие в карательной экспедиции против Южной Осетии гру­зинских княжеских отрядов, называвшихся «милицией». Между тем из более 2000 солдат и офицеров, направлявшихся в Южную Осетию, около половины состояли из "частей Карталинской ми­лиции», которыми командовали грузинские князья Мачабели, Эристави, Гурамов и др. Об участии этих частей граф Паскевич сообщит военному министру Чернышеву позже, после оконча­ния экспедиции. Не вдаваясь в подробности причин, по которым создавались особые грузинские вооруженные отряды и направ­лялись против соседних с Грузией народов, отметим лишь одно важное историческое совпадение. Грузинские феодалы, при персидском господстве представлявшие собой вали, также име­ли вооруженные отряды, с помощью которых совершали кара­тельные рейды, собирая для шаха и для себя продуктовую ренту. Веками сложившаяся традиция имела свою идеологию, при ко­торой служение персидскому шаху, объявленному еще при шахе Аббасе «владыкой мира», не только «возвышало», но и наделяло валия-вассала «достоинствами» особой «исключительности». Не зная ничего об этой традиционной идеологической системе, имевшей сугубо феодальное практическое назначение, рос­сийское командование по своим собственным политическим мотивам «плавно» продолжало привычную для грузинской знати традицию утверждения в ее среде установок фанаберии и ми­зантропии. Впрочем, стоит напомнить, что любая идеология, ох­ватившая элиту страны, не может оставаться в границах только одного социального среза, а оказывает обычно свое влияние и на все другие слои общества. Нетрудно себе представить, как рядовые грузины, решительно отказывавшиеся воевать с Турци­ей, чтобы защитить свою страну от турецких вторжений, но бод­ро двигаясь в частях Карталинского полка и зная, что их ведут для «истребления осетин», могли себя ощущать, осознавая, что еще сравнительно недавно их отцы и деды сами были жертвами подобных нашествий, но теперь все изменилось - то, что делал персидский шах, могут позволить себе и они. От предстоящей карательной экспедиции ожидались серьезные перемены как в Южной Осетии, так и в самой Грузии. Граф Паскевич подчерки­вал непохожесть организуемой им экспедиции на все предыду­щие. Он не скрывал от грузинской знати, тем более от князей, участвовавших в походе, что в Южной Осетии собирается ввести моуравство - традиционное для Грузии и ее знати администра­тивное управление, сложившееся еще при господстве персидс­кого шаха. Это намерение главнокомандующего разжигало своей перспективой феодальные аппетиты грузинской знати; генерал Панкратьев свидетельствовал, как в конце русско-турецкой вой­ны, когда Россия, отобрав у Турции Ахалцихский пашалык, пере­дала его Грузии, «через несколько дней» грузинские тавады яви­лись к российскому командованию «с грамотой», требуя для себя на «новой территории» «поместья». Как и в случае с пашалыком, грузинские тавады надеялись после покорения Южной Осетии поделить ее на феодальные владения.

Военную операцию «против осетин» по поручению графа Паске­вича возглавил военный губернатор генерал Стрекалов, командо­вание войсками и «исполнение» карательных мер было возложено на генерала Ренненкампфа. Схема движения карательной экспеди­ции по Южной Осетии разрабатывалась военным штабом в Тифли­се под руководством самого Паскевича; накануне графу собрали все сведения, касавшиеся Южной Осетии, в том числе материалы, относившиеся к проведению всех предыдущих карательных экспе­диций в Осетии. 11 пунктов этой схемы предусматривали детали военной операции. В «десятом» из них повторялась общая задача, ставившаяся перед экспедицией: «Вообще с жителями, - указыва­лось в нем, - которые покорятся добровольно, наблюдать кроткое и справедливое обращение; но тех, кои будут защищаться в своих селениях, обняв со всех сторон, истреблять, давая пощаду покоря­ющимся и забирая в плен с женами и детьми; жилища же их разо­рять в пример и страх другим». Однако особенность ситуации зак­лючалась в том, что Южная Осетия, как и все другие районы Осе­тии, рассматривала себя в составе Российского государства. Ее население требовало от российских властей освобождения от гру­зинских притязаний и перевода крестьян в разряд «казенных». Это требование, собственно, и рассматривалось как «непокорность» России. Со своей стороны, жители Южной Осетии, увидев у себя российско-грузинские войска, вооруженное нападение понимали как новое насильственное подчинение их грузинским тавадам.

18 июня 1830 года войска вступили в Цхинвал. На другой день генерал-адъютант Стрекалов произвел «осмотр» войск, прове­рил их готовность к военным действиям и приказал генералу Ренненкампфу начать карательную экспедицию. В тот же день, 19 июня, российско-грузинские войска численностью более 2000 солдат вступили в Джави - один из крупных населенных пунктов Южной Осетии. Не зная причины появления большого количества войск, жители села ушли в лес и оттуда выслали к Ренненкампфу 18 своих представителей. Получив от генерала заверения, «что цель экспедиции не есть истребление их жи­лищ», они вернулись в свои дома. Жители Джави, а также другие села, входившие в Джавское общество, выдали войскам амана­тов. Из Джави генерал Ренненкампф направил князя Мачабели с отрядом в Кешельтское общество, чтобы он привел жителей это­го общества в покорность и взял у них аманатов. Сам он напра­вился «по грудной дороге» Пару в селения Цамаду, Биквуама и Дуадонастау. Маневр Ренненкампфа был также направлен про­тив жителей Кешельтского общества. В обход сюда же двинулся отдельной колонной подполковник Берилев. Против кешельтцев был брошен еще один отряд под командованием грузинского князя Гурамова. Окружив со всех сторон Кешельтское общество, на которое, как на феодальное владение, претендовали князья Мачабели, войска приступили к военной операции. Местные крестьяне, видевшие грузинских князей вместе с российскими войсками, ясно понимали цели, с которыми к ним пришли войс­ка. Они вступали в неравные бои и оказывали регулярным войс­кам упорное сопротивление. По свидетельству самого Паскевича, «войска... проходили под пулями» осетин, превращавших свои села в укрепления. К кешельтским крестьянам присоедини­лось Магландолетское общество, отказавшееся прислать к Рен­ненкампфу своих депутатов. Опасаясь всеобщего выступления осетин, генерал обратился к жителям с воззванием, полным уг­роз: «Повторяю, подумайте, что вас ожидает? - писал Реннен­кампф, - не война с россиянами, нет, с вами воевать не будут, вас истребят, как непокорных подданных, как врагов общего спокойствия, как людей, желающих собственной гибели. Придут войска, придет грозный военачальник граф Паскевич-Эриванский, он, следуя велению великого монарха, рассеет непокорные племена ваши. Не спасут вас тогда ни мольбы отчаянные жен, ни слезы и рыданья детей ваших». Генерал не обманывал, он гово­рил правду... В его угрозах нельзя было не заметить стремление свести свою карательную миссию к минимальной крови. Но угрозы Ренненкампфа не пугали жителей, уверенных: господство грузинских князей - это тоже истребление людей, но более изощренными методами. Население Кешельтского общества покинуло свои дома и уходило в горы. Российско-грузинские войска сжигали дома. Несмотря на это, вооруженное сопротив­ление местных жителей нарастало. В Бикойтикау Ренненкампф расположился лагерем. С боями продвигалась по Южной Осе­тии колонна под командованием Берилева. Когда она вступила в села Дамцвари и Кола, завязался первый настоящий бой. Нака­нуне жители этих сел ушли в горы, остались здесь только их за­щитники. Село Кола подожгли его жители, давая этим понять, что разрушением сел командование никого не напугает.

22 июня обе колонны российско-грузинских войск двинулись к горе Зикара, где сосредоточилась значительная часть населения Южной Осетии. Узнав о приближении войск, беженцы-осетины уходили дальше, - одни перебирались в Кударское ущелье, дру­гие еще дальше - в Имеретию. Зрелище напоминало горную ла­вину, от которой пытались спастись люди. Одна из вооруженных групп заняла в сожженном селе Кола, где жила фамилия Кочиевых (Коцта), боевую башню и отсюда вела прицельный огонь. Осети­ны, хорошо отличавшие грузинские отряды от российских, стара­лись вести стрельбу по грузинской милиции. Эту избирательность заметило командование; граф Паскевич доносил, что в одном бою легко были ранены два русских офицера и три рядовых, при этом тяжело (со смертельным исходом) были ранены 9 грузин, трое из «коих князья и дворяне». В связи с этим вернемся к князю Бардзиму Мачабели, накануне направленному в Кешельтское общество. Его появление среди местного населения столь бурной реакции, как ожидалось, не вызвало. На этот факт обратил внимание ис­следователь З.Н. Ванеев, считавший, что именно тогда у генерала Ренненкампфа возникло подозрение, что у князей Мачабели отсутствует искренняя привязанность <<к русской власти». По мне­нию Ренненкампфа, упорное сопротивление осетин российско-грузинским войскам во многом объяснялось двуличием князей Мачабели, будто бы настраивавших осетин против российских властей. Генерал явно преувеличивал влияние князей на осетинс­кое крестьянство, однако не исключено было, что Бардзим Мача­бели к масштабным военным действиям командования в Южной Осетии отнесся ревниво, подозревая, что это делается не для гру­зинских князей, а для нужд российских властей.

Основные бои развернулись у горы Зикара, где хорошо укрепились осетины. Атаки российско-грузинских войск они встре­чали с большим ожесточением. По своей боевитости и желанию участвовать в сражении от мужчин не отставали женщины. Стоит сказать, в Осетии хорошо известно, что женщины югоосетинских обществ заметно отличаются и внешностью, и характером, и особым положением в обществе. Они необыкновенно красивы, полны собственного достоинства, держатся независимо, необы­чайно трудолюбивы и жизнестойки, никогда не теряются перед тяжелыми испытаниями и нередко выступают в роли подлинных амазонок. Русский историк В. Потто, описывая бои, завязавши­еся под Зикара, не без восторга писал; «В войсках появились убитые и пленные; число их стало расти, и солдаты с удивлени­ем замечали в среде сражавшихся женщин. Однажды, когда ка­заки взбирались на голый утес, из-за камней вдруг выскочила молодая осетинка и, как разъяренная тигрица, обхватила перво­го попавшегося ей казака, напрягла все силы, чтобы вместе с ним низвергнуться в пропасть. Страшная борьба происходила на краю обрыва. Еще мгновение - и осетинка совершила бы свой самоотверженный подвиг, но силы ее истощились: она выпустила свою добычу из рук и одна полетела в бездонную пропасть, где острые камни в куски изорвали ее тело». Картины, подобные этой, происходили ежедневно. Они вызывали не только удивление. Все - от солдат и до генералов, ранее представлявших Южную Осе­тию как «гнездо разбойников и воров» - поразились рыцарской храбрости противника и невольно задумывались над внутренним мотивом, заставлявшим его так самоотверженно сражаться.

25 июня российско-грузинские войска предприняли одну из последних атак на естественное укрепление горы Зикара. Но и эта атака, как и предыдущие, не принесла результата. На отряды генерала Ренненкампфа обрушились огромные камни, и солда­ты с потерями были вынуждены отступить. В тот же день - день рождения императора Николая I, атака войск повторилась. От нее осетинские боевые отряды понесли тяжелые потери; было убито 60 человек, захвачено в плен - 17, угнано до 200 голов ро­гатого скота. Несмотря на это, у Ренненкампфа не было уверен­ности в легком завершении боев у Зикара. Генерал предложил переговоры. Осетинские старшины, видя бессмысленность сра­жения с регулярными войсками, постоянно пополнявшимися от­рядами грузинских князей, решили явиться к генералу и принес­ти присягу «покорности». К этому вынуждало их также тяжелое продовольственное положение как участников сражений, так и многочисленных беженцев. Однако далеко не все разделяли ре­шение старшин. Многие, например, Кабисовы, ушли в леса, а фамилия Кочиевых во главе с Бега Кочиевым продолжала свое вооруженное сопротивление в селе Кола.

26 июня генерал Ренненкампф двинул свои войска в Кола. Здесь в башне Кочиевых оборону держали 30 боевиков. Боевая башня, сооруженная из скальных камней на известковом раство­ре, состояла из двух этажей и достигала 16 метров в высоту. Двухтысячный отряд Ренненкампфа осадил башню, производил по ней стрельбу из горных орудий, но ядра так отскакивали от башни, что, взрываясь, поражали солдат, атаковавших укрепле­ние. Попытка 500 гренадеров захватить башню не привела ни к чему, кроме жертв среди солдат и офицеров; только в одной из атак погибло 4 солдата, 18 было ранено, был убит подполковник, командир Херсонского гренадерского полка Берилев и ранен офицер Писаревский. Осада башни велась и днем, и ночью - од­ни солдаты сменяли других. Предпринимались самые различ­ные боевые маневры, чтобы овладеть башней. Среди попыток, кончавшихся неудачей, было также решение произвести под башню подкоп и взорвать ее, но фундамент башни уходил слиш­ком глубоко, и взрывчатка не могла бы справиться с фундамен­том. Ренненкампф предложил переговоры. Его парламентер во­шел в башню, но из нее больше не смог выйти... По поводу оса­ды башни в Кола и расправы с защитниками ее граф Паскевич писал военному министру России Чернышеву: «Генерал-майор Ренненкампф, обложив» башню «в ночное время кострами сухих дров, приказал зажечь оные со всех сторон, надеясь сею мерою заставить осажденных просить пощады; но горцы оказали при­мерное ожесточение: из числа защищавших только 10 человек, бросясь с неимоверной яростью на солдат наших, хотели отк­рыть себе путь оружием, но были подняты на штыки и только один из них был взят в плен; все же оставшиеся в крепости, пре­небрегая жизнью, сгорели посреди стен».

Мужество защитников Кола не оставило равнодушными даже дворянских историков, описавших события 1830 года в Южной Осетии. В. Чудинов, как и граф Паскевич, не безудивления отме­чал, что «осажденные пели во всю глотку веселую песню, неус­танно бросали камни, издевались над нашими усилиями и, види­мо, предпочитали смерть всякой пощаде». Подобное упорство и отчаянное поведение в вооруженных столкновениях с российско-грузинскими войсками становилось похожим на фанатизм. В то же время российские солдаты и офицеры приходили к выводу о справедливости борьбы осетин с вооруженным засильем. В ходе военной операции в Южной Осетии, в особенности в Ке-шельтском обществе, где боевые действия носили ожесточен­ный характер, генерал Стрекалов пришел к твердому убежде­нию, «что князья Мачабеловы стараются присвоить над ними (кешельтцами - М. Б.) свое право, которые, противясь сему, по­читают и нас (русских-М. Б.) своими неприятелями». Неслучай­но, как только закончились бои в Кешельтском обществе Южной Осетии, генерал Ренненкампф назначил к кешельтцам пристава - грузинского дворянина Заала Бердзнеева; такое назначение осетины, не знавшие тонкостей российской государственной системы, восприняли как лишение князей Мачабели власти в Южной Осетии. Впрочем, на это первое назначение, сделанное в ходе карательной экспедиции, не могли в свою очередь не об­ратить внимание князья Мачабели и Эристави. Изначально, пе­ред самой экспедицией, граф Паскевич заявлял о возрождении моуравств, ранее существовавших в Грузии, и такую традицион­ную грузинскую форму управления предполагалось положить в основу административного устройства Южной Осетии. В юго-осетинских обществах предусматривалось учреждение четырех моуравств во главе с грузинскими дворянами; они заранее на­мечались в виде территориальных административных образова­ний - Джавско-Кесельтского, Кошк-Рокского, Магландолетского, Ксанско-Джамурского. Судя по всему, назначение Заала Бердзнеева приставом Кешельтского общества было «творчест­вом» Стрекалова и Ренненкампфа, в ходе карательной экспеди­ции ближе ознакомившихся с обстановкой в Южной Осетии и ставших сторонниками российской приставской системы управ­ления. Менялась, таким образом, сама концепция карательной экспедиции, направленной в Южную Осетию; учреждением четы­рех моуравств во главе с главным моуравом, как это намечалось ранее, фактически ставился вопрос о передаче Южной Осетии в состав Грузии по примеру Ахалцихского пашалыка. Стоит напом­нить и другое, в отличие от других регионов Кавказа, Грузия, нес­мотря на ее территориально-губернское устройство, благодаря политике Петербурга становилась на путь крайне не логичного для того времени «странообразования»; Грузия не только расши­рялась территориально, но и сохраняла некую «автономность» при хорошо заметном особом российском патронаже. В этих условиях возрождение моуравств в Грузии, в свое время представлявшихся в виде своеобразных мелких княжеств, и включе­ние в эту систему Южной Осетии означало бы установление в осетинских обществах феодализма проперсидской модели.

Назначение Заала Бердзнеева приставом, а не моуравом Кешельтского общества не означало еще отмены плана графа Паскевича по учреждению моуравств в Южной Осетии и переда­че ее Грузии. Скорее всего, со стороны генералов Стрекалова и Ренненкампфа, убедившихся в нереальности подобного адми­нистративного развития югоосетинских обществ, такое назначе­ние было пробным камнем на пути к пересмотру планов в отно­шении Южной Осетии.

Карательная экспедиция и военные операции российско-гру­зинских войск, приведшие к покорению Кешельтского общества, продолжались в других районах Южной Осетии. Однако после упорных боев в Зикара и Кола серьезно поколебалось мораль­ное состояние войск генерала Ренненкампфа. Особенно это ка­салось грузинских отрядов. Из 800 участников экспедиции, вхо­дивших в отряды грузинской милиции, которыми командовали князья, вначале бежало 450, а затем остальные. У грузинских князей остались мелкие отряды, сформированные в ходе экспе­диции. Грузинское население, видевшее карательные меры, применявшиеся в Южной Осетии, хорошо понимало, что успех этой экспедиции приведет лишь к дальнейшему ужесточению феодального гнета со стороны тавадов; что же до идеологичес­кого воздействия на простых грузин, которым внушались мизан­тропические установки феодалов, то оно не имело эффекта.

В самом начале июля из Кешельтского общества войска Рен­ненкампфа вернулись в Джави. Отсюда 5 июля они перешли в Магландолетское общество, расположенное по Большой Лиахве. Жители этого общества подготовились к вооруженному сопро­тивлению. Однако старшины общества, не желавшие бессмыс­ленных жертв, вышли навстречу Ренненкампфу и принесли от имени всего общества присягу. Более молодое поколение муж­чин, однако, не было согласно с решением 30 старшин. Многие из них, ясно осознававших цели и последствия карательных мер, покинули свои общества и поселились в других местах Осетии и Грузии. Несмотря на присягу старшин, Ренненкампф думал прой­ти с карательными акциями по Магландолетии и, как и в Кешельте, добиться здесь «всеобщей покорности» и учреждения пристав-ства. Но вскоре ему пришлось срочно покинуть Магландолети и двинуться в сторону Военно-Грузинской дороги, где в Юго-Вос точной Осетии завязались тяжелые бои у отряда во главе с майо­ром Чиляевым. В этом районе Осетии бои вели не только мест­ные жители, сюда пришли также небольшие отряды осетин из Кешельтского и Магландолетского обществ. Перейдя через Кногский хребет, Ренненкампф расположился в селе Верхний Баджин, Отсюда он направился в Джамурское общество - к мес­ту боев. Со стороны Душети к Джамуру подошел также отряд майора Забродского. Таким образом, войска генерала Реннен-кампфа своим основным составом окружили Джамур со всех сторон. Видя превосходство российских войск, бои были прек­ращены. Одна часть осетин сложила оружие - среди них была раненая женщина, другие во главе с Кужаном и Соста-Мурабом Томаевыми укрылись на горе Галадур. Против них был направлен Ксанский отряд, имевший на вооружении горное орудие. Отряду Томаевых пришлось сдаться в плен, среди них также была ра­неная женщина. Из Джамурского общества военные действия были перенесены в Кногское, размещенное по Малой Лиахве. Здесь вначале действовал отряд под командой капитана Андре­ева. 11 июля капитан Андреев собрал жителей Кногского ущелья и принудил их принять присягу. После он разрушил их дома, взорвал башни, захватил с собой аманатов и продолжал дви­жение по Малой Лиахве.

Жители Кного, уверенные, что отряд Андреева проследует в Карталинию, решили напасть на него у деревни Шапаури. Узнав об этом, генерал Ренненкампф направил против них воинский отряд под командованием грузинского князя Гурамова. Но последний не застал повстанцев в Шапаури - они ушли в горы и приготовились к бою. Не задерживаясь, капитан Гурамов направился вслед за повстанцами. Происшедший бой между многочисленным русско-грузинским отрядом, с одной стороны, и осетинскими повстанца­ми - с другой, ни к чему не привел. Повстанцы не пожелали при­нять присягу и ушли в горы для дальнейшей борьбы.

Недовольный походом грузинского князя Гурамова, генерал Ренненкампф бросил против повстанцев, укрепившихся в Кного (Гнух), силы капитана Завойко. Но попытки окружить осетин, отс­тупивших глубже в горы, также не принесли успеха. Не помогли справиться с ними и усилия отрядов капитанов Андреева и Наплешица. Свою неудачу Ренненкампф решил восполнить сожже­нием и разрушением домов и уничтожением посевов. Однако, чтобы считать Южную Осетию покоренной - а это являлось глав­ной задачей карательной экспедиции, одних разрушений было недостаточно. Понимая это, генерал Ренненкампф принялся за репрессии над местным населением. По приговору военно-поле­вого суда 21 крестьянин был наказан шпицрутенами; из них двое прошли через 1000 человек, четверо - через 500 человек по три раза и 15 - через 500 по два раза. 21 повстанец был отправлен в Сибирь, остальные выселены навсегда из Осетии. Несколько че­ловек были наказаны розгами. Все репрессии проводились в се­лах, откуда происходили подвергавшиеся наказанию, тем самым преследовалась цель навести на местное население страх и до­биться от крестьян покорности. Судя по всему, генералу Ренненкампфу удалось добиться своей цели. Дикие формы экзекуции, ранее не знакомые местным жителям, вызвали немалую тревогу у свободолюбивых горцев. По свидетельству В. Чудинова, реп­рессии «ужасающим образом повлияли на население. Южные осетины помнили их до последних дней умиротворения Восточ­ного Кавказа и с трепетом передавали» о них «новому поколению».

Главнокомандующий на Кавказе Паскевич был доволен итогами карательной экспедиции, завершившейся в Южной Осетии. Отчи­тываясь перед военным министром Чернышевым, он писал: «Таким образом, экспедиция, посланная мною в Осетию, имела желанный успех: войска наши, преодолев с твердостью все препятствия, прошли через такие места, куда и самые отважнейшие путешест­венники никогда не достигали». Главнокомандующий был прав -русские солдаты действительно прошли по таким местам, которые считались самыми малодоступными. Но он был не прав, когда пре­увеличивал военно-политические достижения командования в Юж­ной Осетии и в качестве итога подчеркивал, что Ренненкампф и его экспедиция имели «желанный успех". Паскевич не стал писать в Петербург о том, что в горных ущельях Южной Осетии, где побыва­ли российские войска, остались не только сожженые и разрушен­ные села, убитые и принявшие присягу жители, но и повстанцы, не покорившиеся российско-грузинским войскам и не признавшие над собой грузинского феодального господства.

"Южная Осетия в коллизиях российско-грузинских отношений" М.М. Блиев. 2006г.

при использовании материалов сайта, гиперссылка обязательна
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.
  Информация

Идея герба производна из идеологии Нартиады: высшая сфера УÆЛÆ представляет мировой разум МОН самой чашей уацамонгæ. Сама чаша и есть воплощение идеи перехода от разума МОН к его информационному выражению – к вести УАЦ. Далее...

  Опрос
Отдельный сайт
В разделе на этом сайте
В разделе на этом сайте с другим дизайном
На поддомене с другим дизайном


  Популярное
  Архив
Февраль 2022 (1)
Ноябрь 2021 (2)
Сентябрь 2021 (1)
Июль 2021 (1)
Май 2021 (2)
Апрель 2021 (1)
  Друзья

Патриоты Осетии

Осетия и Осетины

ИА ОСинформ

Ирон Фæндаг

Ирон Адæм

Ацæтæ

Список партнеров

  Реклама
 
 
  © 2006—2022 iratta.com — история и культура Осетии
все права защищены
Рейтинг@Mail.ru