Существенная часть территории Южной Осетии не контролируется ее официальной властью. С легкой руки предыдущего президента РЮО – Людвига Чибирова – грузинские села, расположенные вдоль Транскама между Цхинвалом и Дзау, получили название «анклава». Термин, введенный исключительно для удобства обозначения части территории, населенной грузинскими жителями Южной Осетии, оказался живучим, и впоследствии стал распространяться на все места компактного расположения грузинских сел – в Ленингорском, Цхинвальском и Знаурском районах. Между тем, суть понятия «анклав» сводится все же к обозначению некоего инородного, постороннего тела внутри большого, основного образования. Таким инородным телом грузинские села внутри Южной Осетии никогда не являлись, даже на ранних послевоенных стадиях, когда со вводом миротворцев отношения стали налаживаться довольно быстро, пользуясь тем, что миротворческие силы работали под единым командованием и контролировать порядок в этих зонах не представляло труда.
Тем более не являлись посторонними эти территории в советское время, когда они являлись еще не чисто грузинскими, а смешанными – грузино-осетинскими селами. С началом грузинской агрессии в 1991 году против Южной Осетии, грузинское население этих сел очень быстро подхватило волну террора против осетин. Речь идет не просто об изгнании местного осетинского населения и захвате его жилья, а преступлениях против человечества – массовом расстреле на Зарской дороге 32 беженцев-осетин жителями села Кехви, массовом захоронении живыми (!) захваченных 12 пассажиров автобуса жителями села Ередви, о жестоких изощренных пытках и расстрелах осетин, взятых в заложники именно жителями этих сел, создавшими свои бандитские группировки и о многом другом, перечисление чего не входит в задачи данной статьи и больше подходит для «Белой книги» о жертвах геноцида против Южной Осетии.
Полностью освободившиеся в результате этнической чистки от осетинского элемента грузинские села именно таким образом и стали мононациональными, грузинскими, что не помешало населению этих территорий благополучно забыть о том, что происходило здесь во время войны 1991-1992 годов, и продолжать использовать свое удобное транзитное расположение вдоль Транскама в собственных интересах. Довольно часто местное грузинское население искусственно создавало такие ситуации, которые позволяли им требовать к себе дополнительного внимания от властей – Южной Осетии или Грузии – и заявлять о своей значимости. Представители общественности на разных уровнях и требовали решить вопрос неподконтрольных территорий раз и навсегда. Эти требования очень редко в послевоенные годы попадали на страницы даже местной прессы. Считалось, что в отношении местного грузинского населения единственно правильной политикой является толерантность, что должно способствовать его интеграции в инфраструктуру Республики Южная Осетия.
В связи с этим уместно вспомнить самый кровавый период войны – лето 1992 года, когда часть Цхинвала – левый берег реки Лиахвы был уже взят штурмом грузинской армией при поддержке наемников, а население Южной Осетии было уже на грани полного истребления. Конфедерация народов Кавказа, полноправным членом которой тогда являлась Южная Осетия, предложила помощь руководству Южной Осетии в освобождении территорий этих сел от укрепившихся там вооруженных подразделений и бандформирований. Опыт показал, что это было наиболее трезвым подходом к выходу из создавшейся ситуации, это раз и навсегда решало вопрос единства территории, и дальнейшая проблема состояла бы лишь в укреплении и охране границ республики. Руководство Южной Осетии от этого плана отказалось. Что стало для этого основным мотивом, сейчас уже сказать трудно – самый первый руководитель независимой РЮО, председатель Верховного Совета Торез Кулумбегов, в этом году скончался в Москве, так и не дав согласия на интервью. Возможно, руководство увидело опасность некой зависимости, в которую Южная Осетия могла попасть от Конфедерации, приняв от нее такую помощь; возможно, сил республики просто не хватило бы на проведение войсковой операции в северном направлении и одновременном удержании южной границы, перманентный штурм которой продолжался, начиная с июня 1992 года; возможно, оглушенное количеством жертв среди мирного населения руководство не в состоянии было думать ни о чем другом, кроме того, как спасать людей. Мы подозреваем, что сыграла роль еще одна причина отказа от предложенного плана по освобождению стратегически важного участка территории Южной Осетии – пресловутая толерантность в отношении грузинского населения, которое в представлении югоосетинского руководства оставалось частью населения Южной Осетии, независимо от того, по какую сторону баррикад оно оказалось, когда Грузия заболела нацизмом. При освобождении грузинских сел от бандформирований могло пострадать оставшееся там мирное население. Подчеркиваем, данные о количестве беженцев из грузинских сел Южной Осетии, снятые что называется с потолка, не отражают ничего, кроме желания Грузии уравновесить ответственность сторон за случившееся, грузинские села были защищены вооруженными формированиями, как легальными, так и обычными бандами, более того, население было необходимо бандитам в качестве интендантов. Осетинские подразделения и ополчение были больше заняты обороной города и других осетинских населенных пунктов и большой угрозы для этих сел не представляли. Так или иначе, руководство Южной Осетии не решилось применить силу там, где кроме бандитов могли пострадать и мирные люди.
Уже в 1993 году частично восстановилась торговля на Цхинвальских рынках сельхозпродуктами, выращенными на неконтролируемых территориях. А еще через несколько лет грузинские села стали обрастать уже инфраструктурой грузинского государства, в основном силовыми структурами и – очень слабо – инфраструктурой социальной сферы. Все это время осетинское руководство делало слабые попытки подтянуть эти территории ближе к своей юрисдикции, например, упорно продолжало снабжать их электроэнергией, не требуя за него оплаты, не препятствовало проезду транспорта из Грузии в грузинские села через контролируемую Южной Осетией территорию.
С приходом новых властей и, особенно, после новой вооруженной агрессии, инициированной этим новым руководством, с ликвидацией оптового рынка на въезде в Цхинвал из Грузии, где осуществлялась взаимовыгодная торговля, поддерживавшая стабильность в регионе, отношения изменились. Неподконтрольные Южной Осетии грузинские территории развернулись в сторону Грузии и стали уже полноценными анклавами в Южной Осетии.
История с «альтернативным правительством» в Южной Осетии показала те реальные ожидания грузинского населения от югоосетинских властей, которые так и не были реализованы. Тот шквал коррупции и, в большей степени, протекционизма, который наблюдается в настоящее время в связи «альтернативным правительством» и выстраиваемой при нем инфраструктурой с рабочими местами и зарплатами в два раза больше, чем в аналогичных структурах Южной Осетии, говорит о том, что местное грузинское население было заинтересовано только в хлебе насущном, в зарплате, рабочих местах и возможности свободно заниматься торговлей. Меньше всего оно и тогда и сейчас занято выяснением того, насколько легитимно «альтернативное правительство», какие у него перспективы в будущем, и хорошо ли это или плохо, что возглавляет «правительство» осетин Санакоев, а не грузин или турок, китаец или кто-то еще. Они воспринимают ситуацию весьма философски, исходя из привычного этому населению поведения и образа.
Грузинское руководство, узурпировав право устраивать жизнь в анклаве, не меняет ничего в жизни этих людей – также как до войны их достаток зависит от того, разрешает Россия провозить через границу сельхозпродукты или нет, и если нет, то последняя надежда на цхинвальцев, готовых купить хотя бы половину урожая, не нужного больше никому. Здравомыслящие люди в анклавах понимают это. Как понимают и то, что «альтернативное правительство», задвинутое в Южную Осетию по американскому сценарию – фикция, объяснения которому требуют, прежде всего, сами грузинские политики и эксперты. Понимают жители анклавов также и то, что их прямо в режиме он-лайн делают заложниками бессовестной игры, результатом которой не может быть ничего иное, кроме очередного обострения ситуации, которая приведет к вооруженному столкновению. И никого не обманет тот факт, что в «альтернативном правительстве» отсутствует министерство обороны – оружие в анклавы завозится исправно, а живой силы там достаточно в виде раздутых штатов и огромного количества полицейских подразделений.
Газета Республика |
