М. И. Максимова:
Звери и звероподобные чудовища, изображенные на зеркале, усиливают его магические свойства, а повелительница всех этих существ богиня Кибела с высокой горы взирает на свое царство и направляет его таинственные силы на благо владельца зеркала — скифского вождя, — обеспечивая ему богатство, могущество и счастье. Таков примерно смысл украшения зеркала. Мастер-декоратор решил трудную задачу передачи столь сложного художественного замысла при помощи обычных приемов греческого архаического искусства, когда художники еще не умели придать единство многофигурной композиции и отдельные ее части оставались разобщенными.
 Серебряное зеркало. Курган Келермес 4. Последняя четверть VII в. до н. э.
Таким образом, убранство келермесского зеркала отражает идеологию потребителя, и мы теперь можем характеризовать зеркало, по существу, как скифский памятник — скифский не только по форме, но и по отраженной в нем идеологии, лишь внешним образом эллинизированный в его художественном оформлении.
Мастеру-декоратору, если он действительно был грек, идеология, отраженная им в его работе, была чужда. Он работал, сообразуясь с требованиями заказчика, может быть даже по прямым его указаниям, и старался не только воплотить в художественные образы близкие скифскому вождю представления, но даже внес много скифских элементов в художественное оформление зеркала.
Эти чуждые греческой архаике мотивы были причиной того, что многие исследователи, высказывавшиеся по вопросу о греческом или негреческом происхождении мастера, изготовившего зеркало, склонялись в пользу его принадлежности к варварскому миру. Между тем, как нам кажется, именно эти детали при внимательном их изучении способны убедить в обратном, т. е. в том, что украшение зеркала было выполнено греческим мастером, в известной мере подлаживавшимся под искусство варварское, а не мастером-варваром, подражавшим греческим образцам и копировавшим их.
Произведенный нами детальный анализ отдельных фигур и орнаментов показал, что большинство элементов украшения носят греческий характер. Важно, однако, не количественное соотношение, а тот факт, что эти греческие образы и мотивы даны, так сказать, в чистом, неискаженном виде и находят близкие параллели в восточно-греческом искусстве не только в отношении типологии образов и общих художественных приемов, свойственных определенной ступени развития греческого искусства, но даже в мелких деталях при передаче строения тела, складок и украшений одежды. Благодаря другим находкам в том же Келермесе и в Литом кургане, главным образом золотой обкладке секиры и золотым ножнам меча, мы знаем, что скифские мастера копировали, и хорошо копировали, образцы чуждого им искусства, в данном случае искусства Урарту и Ассирии. Однако эти копии выдают себя рядом непонятных деталей. Совершенно ясно, что копиист скиф не понимал значения тех образов, которые он передавал в своей работе, и относился к ним в известной мере формально.
Как же могло случиться, что те же скифские мастера с такой поразительной точностью передали греческие оригиналы, сохранив в неприкосновенности не только типы и художественные приемы, но даже самый стиль, то свойственное греческой архаике живое восприятие реального мира, которое в убранстве зеркала с особой силой проявилось в фигурах лисички и эгагра и в группе льва, нападающего на быка? Далее, почему заимствованные из искусства Востока композиции, как геральдическая группа львов в поле 8-м, группа аримаспов с грифоном, грецизированы, хотя греческому искусству такие композиции чужды и скифский мастер не мог с ними познакомиться через посредство греческих памятников? И наконец, почему именно те образы, которые либо носят ясные следы подражания скифскому искусству, либо являются прямыми копиями скифских изделий, отклоняются от скифских образцов и допускают ряд неточностей, непонятных, если считать их работой скифского мастера? Почему прилегший на землю, на манер скифских зверей, баран дан в чисто греческом оформлении и особенно почему свернувшийся хищник в 3-м поле, фигура, много раз повторенная на других произведениях несомненно скифского изделия из того же Келермеса и, вероятно, имевшая какое-то особое значение для лиц, погребенных в Келермесских курганах, именно на зеркале, и только на зеркале, дана с существенными отклонениями от твердо установившегося в скифском искусстве типа?
Нам кажется, что все эти несомненные и объективно устанавливаемые факты можно объяснить, только предположив, что мастер-декоратор был греком, воспитанным на традициях греческого архаического искусства, но работавшим в данном случае для чуждой ему общественной среды, к которой он и постарался по мере возможности приспособить свое творчество, не будучи в то же время в состоянии отказаться от привычных ему художественных приемов и навыков.
Дальнейшим подтверждением этого вывода может служить тот факт, что греческое искусство мастера зеркала своими корнями уходит в определенную, топографически ограниченную область, с которой связана особая разновидность греческого архаического искусства. При анализе отдельных элементов декоровки мы приводили много аналогий, и все они были взяты из искусства восточной Греции, т. е. греческой Малой Азии и прилегающих островов. По стилю гораздо ближе к зеркалу аналогии, привлеченные нами из находок Ларисы — небольшого города из области Эолии. Это совпадение, вероятно, не случайно. С искусством северной Ионии и Эолии мы пока почти не знакомы, но находки в Ларисе позволяют утверждать, что оно представляло собой своеобразное ответвление от общего восточногреческого корня. Такое определение, по нашему мнению, полностью подходит и к художественному языку мастера зеркала.
Итак, наши рассуждения привели нас к выводу, что мастер-декоратор келермесского зеркала был греком-эолийцем, работавшим в 80-х и 70-х гг. VI в. Этим, однако, еще не решается вопрос о месте изготовления зеркала.
Скифская идеология, нашедшая себе яркое отражение в убранстве зеркала, скифская форма последнего, а главное, разделение труда при производстве одного предмета между скифом — изготовителем основы и греком — декоратором зеркала настоятельно требуют объединения обоих мастеров и потребителя на одной территории, каковой могла быть только Скифия или пограничная с ней область. Поэтому при поисках места изготовления зеркала следует остановить свое внимание только на таких областях, где налицо имелась возможность совместной работы скифского и греческого мастеров в непосредственной близости от заказчика — скифского вождя.
При этих условиях можно иметь в виду лишь два района. Это, во-первых, греческие поселения на Тамани, географически близкие к Кубани и, согласно греческой литературной традиции, частично основанные выходцами из тех районов северной Ионии или Эолии, откуда предположительно происходил мастер-декоратор зеркала, а именно в первую очередь Фанагория.
А. П. Смирнов:
Принадлежностью каждой женщины было бронзовое зеркало. Разнообразие их типов отвечало различным вкусам и соответствовало социальным отношениям. Найдены простые зеркала и зеркала, украшенные орнаментом и позолоченные. Известны зеркала ольвийской работы, выполненные специально для скифов, с ручками, украшенными в зверином стиле. (96: 180)
Второй возможный район, в пределах которого могло быть изготовлено зеркало, это Закавказье, где в VII и еще в начале VI в. существовало Скифское царство. Оттуда, по всей вероятности, были привезены на Кубань и многие золотые изделия, входившие в состав инвентаря погребений в Келермесских курганах. Возможно, что и зеркало было в их числе.
В пользу предположения о Закавказье как родине зеркала говорят и следующие наблюдения. Во-первых, материал зеркала — серебро — находится в горах Закавказья и северо-востока Малой Азии и отсутствует на Кубани и Тамани. Во-вторых, изображенное в 4-м поле зеркала животное — тигр — вовсе не было известно грекам до походов Александра Македонского, но оно водилось в горах Армении и Гиркании. Выразительность и живость, присущие изображению тигра на зеркале, заставляют предполагать, что исполнивший его мастер имел возможность наблюдать этого зверя в натуре.
Как бы ни разрешился вопрос о месте изготовления зеркала в будущем, в результате дальнейших археологических открытий, келермесское зеркало всегда сохранит свое значение выдающегося памятника искусства, ярко характеризующего культуру верхушки скифского общества Прикубанья архаической эпохи — культуру, по существу своему скифскую, но проникнутую передне- и малоазиатскими элементами и начавшую уже воспринимать греческие влияния, которым суждено было сыграть выдающуюся роль в дальнейшем развитии скифского общества этого района. (84: 302-306)
Литература:
84. Максимова М. И. Серебряное зеркало из Келермеса // Советская археология. 1954. № 21.
96. Смирнов А. П. Скифы. М., 1966.
Источник:
Мировая художественная культура. Древний Египет. Скифский мир: Хрестоматия / Сост. И. А. Химик. — СПб.: Издательство «Лань», 2004. — 800 с.: ил. + вклейка (24 с.). — (Мир культуры, истории и философии). С. 655 — 658. |
